Рэнди рассказал, что в тот вечер зашел в бар в Индепенденсе и выпил несколько кружек пива. Однако на перекрестном допросе он так и не смог вспомнить, ни где находится этот бар, ни как выглядел интерьер.
– Это был самый обычный бар, – сказал он.
Рэнди признался, что по пути из Индепенденса в Вудберн он остановился на севере Салема, купил пива в круглосуточном магазине, позвонил по телефону и осмотрел новые машины на автостоянке.
Нет, у него не было куртки с капюшоном. Нет, он не наклеивал пластырь на переносицу.
Да, он купил хромированный револьвер у знакомого осенью 1980 года, и этот знакомый купил ему коробку патронов, но позже сказал ему, что выбросил оружие.
– Мне не разрешалось иметь оружие, – объяснил Рэнди, добавив, что у него уже были проблемы с надзорным офицером из-за того, что он часто переезжал с места на место. – Я не хотел вернуться в тюрьму.
Рэнди сказал, что одно время опасался, нет ли у него герпеса, и даже сказал об этом подруге.
– Но ни одна из моих подруг никогда не жаловалась, что заразилась.
Он давал показания всего тридцать минут и не сказал ничего, что могло бы помочь ему по-настоящему. Его алиби, даже со всеми натяжками, было слабым.
В газетах рассуждали о поведении Рэнди во время этого долгого судебного процесса, который мог привести его к пожизненному заключению. Со стороны он выглядел не обвиняемым, а всего лишь наблюдателем. Симпатичный, прилично одетый, у него хорошенькие подружки – он не был похож на убийцу.
Но среди убийц мало тех, кто выглядит как убийца.
Судебный процесс подходил к концу. Доктор Стэнли Абрамс из Портленда прибыл прямо с недельного собрания Ассоциации полиграфологов Северо-Запада, чтобы опровергнуть достоверность идентификации очевидцами.
– Свидетельства очевидцев очень ненадежны, особенно в эмоциональной ситуации, – заявил Абрамс.
Отвечая на вопросы Берта, он сказал, что Бет могла опознать Рэнди в полиции, потому что он был единственным в «линейке» мужчиной, чью фотографию она видела до этого.
На перекрестном допросе Ван Дайк попросил Абрамса внимательно посмотреть на набор фотографий, которые Монти Холлоуэй показал Бет в аэропорту Спокана.
– Думаю, самое примечательное здесь – это прически, – сказал Абрамс. – В этой группе только у одного человека прическа афро, похожая на прическу Вудфилда.
– Не могли бы вы указать на фотографию, где изображен обвиняемый? – спросил Ван Дайк.
И Абрамс выбрал не того человека!
– То есть другой человек больше походил на Вудфилда в этом наборе, чем сам Вудфилд на опознании?
Абрамс смущенно улыбнулся. Среди публики раздались смешки, и Крис Ван Дайк, отвернувшись, чтобы его не видели присяжные, расплылся в широкой улыбке.
Свидетель защиты принес тем самым большую пользу обвинению.
Поздно вечером в четверг, 25 июня, Крис Ван Дайк представил еще двух свидетелей. Жительница Портленда, обучавшая Рэнди искусству бармена, сказала, что часто видела его в короткой кожаной куртке с капюшоном.
Врач из Салема сообщил, что герпес передается половым путем, однако носитель герпеса не всегда заражает своего партнера. Если заболевание находится в стадии ремиссии, носитель не заразен.
Заключительные прения были назначены на утро пятницы. Судья Браун повернулся к присяжным.
– Завтра принесите свои зубные щетки и пижамы.
Присяжные будут изолированы на время обсуждения. Если они не вынесут вердикт к вечеру пятницы, то проведут выходные, а возможно, всю следующую неделю вдали от дома.
Первым выступил Крис Ван Дайк. Он отметил, что поведение Вудфилда на свидетельском месте трудно назвать поведением невиновного человека.
– Это было поведение человека высокомерного, холодного, безэмоционального.
Прокурор перечислил следующие изобличающие показания и вещественные доказательства, представленные в ходе затянувшегося судебного разбирательства: положительный результат баллистической экспертизы и сравнения волос; опознание свидетелем – жертвой, оставленной умирать; показания друзей, видевших Рэнди с пластырем для маскировки; показания друзей, видевших Рэнди в кожаной куртке с капюшоном.
По словам Ван Дайка, все изложенное прямо указывало на Рэндалла Брента Вудфилда как на человека, расстрелявшего Бет Уилмот и Шери Халл.
Берт утверждал, что описания нападавшего, которые давала Бет Уилмот, отличались одно от другого и со временем обрастали деталями.
– Она просто дополняла описание, потому что от нее этого требовали.
Чарли Берт также предположил, что, с учетом передвижений Рэнди, он просто не мог находиться в Кайзере во время нападения на девушек в здании «Трансамерика».
– Волосы – ценное средство, – язвительно заметил Берт, – но только если вы хотите схватить за них кого-то.
У Криса Ван Дайка был еще один шанс выступить перед присяжными.
– Рэнди Вудфилд говорит, что не помнит ничего о баре. Если бы меня обвинили в убийстве, я бы очень постарался вспомнить хоть что-нибудь!
В этом деле был один аспект, который никто так и не смог объяснить, и Ван Дайк признался, что тоже не может.
– Я не могу сказать вам, почему человек, у которого все вроде бы складывается хорошо, совершил убийство.
На этом все было кончено. Оставались только присяжные, которым предстояло дать ответ. Им потребовалось всего три с половиной часа и всего одно голосование. Решение было единогласным: виновен. Виновен в убийстве. Виновен в покушении на убийство. Виновен по двум пунктам обвинения в содомии.
Бет Уилмот и мать Шери Халл находились в зале во время оглашения вердикта. Обе они расплакались. Но позже, уже дойдя до лифта на втором этаже, Бет Уилмот наконец улыбнулась.
– Это самый счастливый день в моей жизни, – сказала она.
Не менее довольный Крис Ван Дайк отметил, что своей убедительной победой обвинение обязано «высококачественной работе полиции и мужественному поведению жертвы». Он также подсчитал, что это дело отняло у него два месяца жизни и обошлось и без того финансово стесненному округу в четверть миллиона долларов.
Однако для Рэнди Вудфилда это был только первый раунд. Впереди у него было еще очень много судебных процессов. Чарли Берт сказал журналистам, что Рэнди, похоже, смирился с вердиктом, что он понимает, как работает судебная система, но при этом не ожесточился и не отчаялся.
Действительно, в письме, написанном другу несколько дней спустя, Рэнди не позволил себе горьких ноток. Он снова рассчитывал на то, что Бог и религия помогут ему пройти через очередное испытание, хотя Шелли и навещала его, и часто ему писала.
Он писал, что ожидает еще одного психиатрического обследования и готовится к следующему судебному разбирательству, которое должно состояться в Олбани.
Он клялся, что обратится за психиатрической помощью в клинику штата, поскольку убедился (в очередной раз), что его склонность к грабежам и сексуальным нападениям не поддается контролю с его стороны. Он сравнил последний период своей жизни со сном, из которого он теперь медленно выходит.
Что бы ни решили суды и врачи-психиатры штата, Рэнди решил сосредоточиться на своем будущем. Где бы он ни оказался, он везде будет усердно работать, чтобы найти Господа и стать священником.
В Спрингфилде Рэнди сказал Дэйву Коминеку, что «велел Богу отойти на второй план». Теперь, как всегда, когда его припирали к стене, он заговорил о религии и обращении за психиатрической помощью.
Он попросил своего друга прочитать Послание к римлянам 8:28: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу».
Те, кто добивался осуждения и тюремного заключения Рэнди, чувствовали то же самое.
Глава 23
Летом 1981 года, в те месяцы, которые последовали за осуждением по всем пунктам обвинения на первом из казавшейся бесконечной череды судебных процессов, Рэнди Вудфилд пребывал в своего рода подвешенном состоянии. Приговор ему вынесен не был и не будет вынесен до осени. Однако вне зависимости от приговоров ему, несомненно, грозили долгие годы тюремного заключения. Рэнди продолжал читать Библию и рассылать десятки писем друзьям. Он снова был благочестивым, смиренным Рэнди. Недавние буйные сексуальные нападения стали, по его собственному мнению, всего лишь «сном».
Он, настоящий Рэнди, возвращался к реальности. Той реальности, которую, казалось, создал для себя. Если его преступления имели место, когда он находился во сне или в состоянии фуги[2], то и винить его было нельзя.
И, конечно же, ему не нужно было брать на себя ответственность за нападения на женщин, ведь эти нападения совершил Рэнди из «сна».
Как ни странно, Вудфилд, казалось, не питал особой неприязни к Дэйву Коминеку, по крайней мере, не больше, чем игрок проигравшей футбольной команды к коллеге из команды-победительницы. Команда Коминека выиграла этот матч. Детектив и осужденный убийца время от времени разговаривали в камере Рэнди в течение нескольких недель после процесса по делу Халл и Уилмот. Во время одного из таких разговоров, состоявшегося непосредственно перед вынесением приговора, Коминек предложил Рэнди несколько гипотез, касающихся убийства Дарси Фикс и Дуга Алтика. Рэнди не стал возражать и откинулся на спинку стула, готовый выслушать теории детектива.
– Это строго между нами, Рэнди, – начал Коминек. – Но я думаю, что все произошло именно так. Я думаю, ты был очень, очень зол на Дарси за то, что она бросила твоего друга, Тима Росси. Думаю, ты разозлился и решил, что она должна умереть. Тебе была отвратительна женщина, которая посмела уйти и оставить своего парня страдать. Так случилось с тобой самим, и тебе не понравилось, что Дарси сделала это с Тимом. Думаю, ты побывал у нее дома в прошлый День благодарения.
Рэнди не двигался; он сидел, напрягшись, и ждал.
– У тебя был с собой револьвер. Думаю, тот самый, триста пятьдесят седьмого калибра, со сменным стволом, который принадлежал Тони Нири, твоему тюремному приятелю. Ты видел, как отлично проводили время Дарси и Дуг, как им было наплевать на то, что они сделали с Тимом. И ты взял и выстрелил каждому из них в затылок. Потом ты нашел р