И еще надо попросить прощения у Киры…
Машина везла его за город, в отцовский дом. Там должно быть безопаснее, чем в московской квартире. Во всяком случае, так решил начальник охраны, которую он нанял. Нанял после выстрела, чуть не ставшего для него роковым. Врач говорил, что Глеб в рубашке родился: пройди пуля хотя бы на сантиметр левее, гнить бы ему сейчас в дорогом лакированном гробу. А так его уже из больницы выписали, на домашнее лечение перевели.
– Сергей Борисович, скажите водителю, пусть в Медведково едет, – обратился он к начальнику охраны, сидевшему рядом с ним.
Этот кряжистый мужчина средних лет, с цепким взглядом и простодушным выражением лица, был сейчас его единственной опорой. На полицию надежды нет: почти месяц прошел, а они до сих пор не могут найти заказчика преступления. Да и с киллером у них темный лес…
– Зачем?
– Нужно.
– Глеб Евгеньевич, мы же договорились, что вы ничего не будете от меня скрывать.
– К одной девушке заехать надо.
– К Кире Родичевой?
– Вот видите, вы все знаете.
– Ну, как не знать, если она подозревалась в убийстве вашей мачехи. Она ей мстила и вам может отомстить.
– За что?
– Возможно, она считает вас виновником своих несчастий.
– Но она не мстила Маргарите, не она в нее стреляла…
Глебу вдруг стало стыдно. Ведь это он сам заикнулся о том, что в Марго стреляла Кира. Козыреву заикнулся, этому борзому оперу с жестким мужским обаянием. Да и факты были против Киры. Но он сам же и просил Козырева освободить Киру. И она уже на свободе. В этом, скорее всего, была и его заслуга.
– А кто?
– А в меня кто стрелял? Там один почерк! И цель одна!
– Не буду с вами спорить, – покачал головой Рудаков.
– Не надо со мной спорить. Надо отвезти меня к Кире.
– Как скажете…
Кира жила с матерью в старой крупнопанельной высотке с единственным подъездом на весь дом. Глеб вышел из машины, а из подъезда к нему навстречу вдруг устремилась роскошная дива с распущенными волосами, в светлой шубке и черных легинсах. Она шла так быстро, что Рудаков суетливо сунул руку под полу своего пальто, но пистолет выдергивать не стал, потому что девушка стрельнула в Глеба только глазами. И еще соблазняюще улыбнулась ему. Ну да, видно же, что он парень при деньгах, если приехал сюда на «Майбахе» в сопровождении усиленной охраны. Вряд ли бы эта красотка отказалась уехать с ним куда-нибудь в теплые края от холодной русской зимы. А Глеб скоро туда и отправится, но без нее. Хорошо бы с Кирой…
Кира была дома. Только дверь она открыла не сразу.
– О! Да ты с охраной ко мне! Да не бойся, не буду я тебя бить! – Утомленная она какая-то, и ехидство ее такое же усталое.
– Девушка, вы или дверь закройте, или гостя в дом впустите, – сказал вдруг Рудаков.
Пока Кира думала, что ответить, он шагнул через порог, оттеснив ее в сторону, прошел в квартиру. И пистолет на ходу вытащил.
– Ничего себе! – оторопела от такой наглости Кира.
– Извини! – тихо прошептал Глеб. – Работа у него такая…
– Да это понятно, только я тебя в дом не собиралась впускать…
Рудаков стремительно вышел из квартиры, и снова Кире пришлось посторониться.
– Чисто! – сообщил он Глебу.
– Ничего себе, чисто! Натоптал здесь! Давайте проваливайте!
– Мне бы поговорить с тобой…
– Ну, пошли, раз уж натоптали…
Кира впустила его в квартиру, но Рудакова попросила подождать за дверью. Тот стал настаивать, но Глеб дал ему отбой.
– Наглый он у тебя, как танк, – сказала она.
Они прошли на кухню, и Глеб опустился на стул. Чувствовал он себя неплохо, но если долго стоять, начинала кружиться голова. И еще его стало подташнивать от запаха табачного дыма. Накурено на кухне, пепельница на подоконнике полная. Раньше Кира не курила, видно, тюрьма ее к этому приучила.
– Начальник охраны.
– Ментом, наверное, работал? – Она достала из шкафа пакет с молотым кофе и потянулась за туркой.
– Почему ментом?
– Потому что наглый… Когда нас на этап отправляли, был там один такой. Опомниться не успела, как уже в камере с ним. На нары завалил, юбку задрал и по самое не балуй… И в СИЗО такие же наглые. Чуть что не так, сразу раком ставят…
Глеб смотрел на Киру с открытым ртом. Не ожидал он от нее таких откровений.
– Чего таращишься? – грубо усмехнулась она. – Ты, наверное, думал, что в тюрьме нам цветы раздают? Нет, там только огурцы, аж по самые помидоры…
– И зачем ты это мне говоришь?
– А чтоб знал, куда ты меня отправил.
– Я отправил?
– Ну, а кто? Да ты не переживай, мне там с этими наглыми ментами понравилось. С ними даже лучше, чем с тобой…
– Зачем ты так? – обиженно спросил Глеб.
– А тебе не нравится? Так проваливай, никто тебя здесь не держит! – вызверилась на него Кира.
А ведь она права, после того, что он услышал, ему следовало уйти отсюда. Одно дело, если бы ее просто изнасиловали в тюрьме, и совсем другое, когда ей нравилось это дело. Ни капли раскаяния во взгляде. Кому нужна такая шлюха? Но Глеб не мог уйти, ноги словно приросли к полу.
– Я не отправлял тебя в тюрьму. Это Марго…
– Так я что, не крала брошь?! – с язвительной ухмылкой всплеснула руками Кира.
– Ты же знаешь, я осознал свою ошибку.
– Я рада за тебя!
– А я себе не рад… Это все Марго, она меня запутала…
– Запутала, затрахала… Извращенец хренов, мамку свою трахал!
– Кто тебе такое сказал? – растерянно захлопал глазами Глеб.
– Знаю!
– Марго не была моей мамой…
– Это ты своему начальнику охраны расскажи, а мне тут мозги поливать не надо. Меня твои половые проблемы не волнуют, мне все равно…
– Кира! – не выдержал он.
– Что, Кира? Да, я уже не та Кира! Та Кира осталась в прошлом. Здесь той Киры нет. Здесь есть злобная циничная сука… Такая же злобная и циничная, как твоя Марго. Только твои деньги мне даром не нужны!..
– Кира…
– Что, Кира?!! Пошел отсюда, козел! Или я тебя сейчас грохну!
Она импульсивно схватилась за нож, но тут же швырнула его в мойку. Опустилась на пол, села, прижавшись спиной к батарее за занавеской, закрыла лицо руками и разрыдалась. Глеб понял, что ее сейчас лучше не трогать. Выплеснула она всю свою злобу, и в образовавшийся вакуум хлынули слезы, так бывает. Слезы смоют грязь с души, надо всего лишь подождать, когда это произойдет.
И Глеб дождался, когда Кира успокоится. Она перестала плакать, какое-то время хлюпала носом, продолжая закрывать лицо, затем поднялась, повернулась к нему спиной и занялась кофе.
– Ты еще здесь? – без всякой колкости спросила она.
– Здесь.
– Ты должен был уйти.
– Почему?
– Потому что я не хочу тебя видеть.
– Сначала ты должна меня простить.
– Предателей не прощают, – зло, но без истеричного надрыва сказала Кира.
– Я не предатель… Просто я запутался. Марго мне голову запудрила…
– Легче всего свалить все на покойницу.
– Меня тоже собирались сделать покойником.
– Я в курсе. – Она старалась казаться равнодушной, но голос-то дрогнул. Значит, ей не все равно.
– И ты даже не спросишь, как мое здоровье?
– Ну, я же не спросила, почему ты не сдох, – хмыкнула она.
– Спасибо и на этом…
– Пожалуйста.
– Я тебя люблю.
– Врешь.
– Зачем мне врать?
– Не знаю… – не оборачиваясь к нему, пожала она плечами. – Ты всегда врешь.
– Когда всегда?
– Ты мог бы сказать, что это не я украла брошь…
– Я сказал, что брошь не очень дорогая, и тебе дали условно…
– А то, что меня надзиратели в тюрьме трахали, ничего?
– Э-э… – замялся Глеб.
– Что, не нравится? Не было ничего такого. Это я со зла наговорила. За нами женщины надзирали, не было мужиков…
– Ну, я так почему-то и подумал, – облегченно вздохнул он.
– И вообще, я уже два раза в СИЗО побывала. Спасибо тебе и твоей семейке… Надо же было влезть в это осиное гнездо!
– Это все Марго.
– А ты белый и пушистый, да?
– Ну нет, конечно. Тоже порядком накосячил… Ты должна меня понять. Черт с ней, с этой брошью, но из-за нее умер отец, у меня все в голове от горя перемешалось…
– Твоего отца Марго траванула.
– Кто тебе такое сказал?
– Да в тюрьме много интересного узнать можно. И про специальные яды, и про все такое… Откуда она, эта Марго, взялась?
– Из Питера она. Там раньше жила, пока в Москву не приехала.
– Родственники ее чем занимаются?
– Ну, это я тебе точно скажу… – улыбнулся Глеб.
Менты наводили справки о родственниках Марго, и он помогал им в этом. Следствие интересовали наследники, которым была выгодна ее смерть, но, судя по всему, злодея среди них они не обнаружили. И среди родственников Глеба такового не нашлось.
– Да плевать мне на них… И если кто-то из них с ядами был связан, тоже плевать… Если она отца твоего отравила и мать, то бог ей судья. Ее там наверняка уже осудили… Не хочу про нее говорить.
– Я, если честно, тоже… Мне так плохо без тебя…
– А мне все равно… Нет, мне правда все равно.
Кира повернулась к Глебу и прямо посмотрела ему в глаза. Не было в ней ни фальши, ни притворства. Он действительно больше не интересовал ее.
– Все равно – это значит, ни туда, ни сюда. Ты меня не любишь, но тебя же не тошнит от меня? – с надеждой спросил Глеб. – Я знаю, что у тебя с работой проблемы, и помогу тебе. Будешь моим заместителем. Ну, как прежде было…
– Как прежде уже не будет… – Кира поставила на стол чашечку кофе – для него, а со своей чашечкой подошла к окну, взяла сигарету, закурила. – Я уже не та, что прежде.
– Бросишь курить?
– Да это не проблема… Дело в другом… Как у тебя со здоровьем?
– Ну вот, дождался… – весело улыбнулся он. – Нормально все. Из больницы сегодня выписали. На домашнее лечение. До свадьбы, сказали, заживет…
– А когда у тебя свадьба?
– Когда скажешь, тогда и будет…
– Я здесь при чем?