А истошный рев двигателей был уже совсем рядом. Вдруг раздался страшной силы взрыв, и воздушная волна ворвалась в дом, тяжелым катком проходя над ними. Глеб своей шкурой прочувствовал эту втаптывающую мощь, голова чуть не расплющилась от взрывного давления, но все-таки он остался в сознании. Основную тяжесть ударной волны приняла на себя Кира. Мало того, обломок чего-то твердого ударил ее по затылку. В клубах едкого дыма и пыли он увидел кровь на ее голове.
Кира не подавала признаков жизни. Неужели она мертва? Глеб взял ее руку, нащупал пульс на запястье. Жива. Но ведь она еще может умереть. Надо срочно что-то делать…
Глеб ничего не понимал. Только что он был в палате у своей жены, а тут ему вдруг нельзя к ней. Тяжеловесный подполковник с крупными и резкими чертами лица поставил заслон на его пути. Глеб знал его, этот человек приходил к нему недавно, он-то и предупредил его о возможном покушении. Предупредил, принял меры, но так и не уберег их с Кирой. И после этого он смеет указывать ему, что можно делать, а что нельзя?
– Глеб, тебе нужно вернуться в свою палату.
И что это за странная манера обращаться к малознакомому человеку на «ты»? Майор Козырев страдал таким бескультурьем, и этот подражает ему. Но с Козыревым было проще, тот подавлял возмущение своей брутальной харизмой. Было в нем какое-то хоть и грубое, колючее, а все-таки обаяние, а этот хоть и выглядит не менее круто, чем Козырев, но его мужланские манеры только раздражают.
– Мне нужно повидать свою жену, – сквозь зубы проговорил Глеб.
– С ней все в порядке.
– В порядке?! Да она в коме!
Увы, но Кира пострадала очень серьезно. И от воздушной волны у нее сильная контузия, и еще кусок гранита ударил под основание черепа. И еще с позвоночником у нее проблемы… Врачи уверяют, что скоро сознание вернется к ней и с позвоночником у нее все наладится. Они обещают полное выздоровление, но можно ли им верить?
– Тем более тебе здесь нечего делать.
– Да как вы можете так говорить!
– Палата охраняется, доступ к больной закрыт.
– У нас своя охрана…
Глеб думал, что сломал ступню, но нет, это был всего лишь сильный вывих. Сустав уже вправили, ходьба вызывала лишь легкую, небеспокоящую боль. И контузия оказалась настолько легкой, что госпитализация не требовалась, и все-таки Глеб настоял, чтобы его тоже положили в больницу: он желал находиться рядом с женой. Хотелось бы, чтобы их палаты размещались поблизости одна от другой, но Кира лежала в реанимации, поэтому Глебу нужно было проделать путь, чтобы попасть к ней. Он пришел к ней, чтобы посмотреть на нее, а тут подполковник Штохин, и глаза у него как два запретительных знака.
– Пусть эта охрана тебя и охраняет. Хотя я не думаю, что она тебе понадобится.
– Что значит, не понадобится?
– Иди в свою палату, я сейчас подойду и все расскажу.
– Не иди, а идите!
Но Штохин в ответ на эту поправку лишь небрежно отмахнулся. Правда, когда все-таки зашел в палату к Глебу, то обратился к нему на «вы». И даже по имени-отчеству.
– Вы, Глеб Евгеньевич, хотите знать, что происходит? – с непонятным каким-то сожалением сказал он, усаживаясь на стул.
– А что здесь непонятного? Меня пытались убить, и Кира закрыла меня своим телом.
– Вы думаете, что это вас пытались убить?
– А разве нет?
– А вот у нас другая версия. Это вашу жену пытались убить.
– Да, и меня хотели убить, и ее. Она же моя жена…
– Так же как Маргарита Никольская была женой вашего отца. И отца вашего убили, и ее…
– Моего отца убили?
– Ну, в этом уверенности нет, возможно, он умер своей смертью. Хотя это и подозрительно… А вот Маргарита Сергеевна точно стала жертвой насильственной смерти. Потом было совершено покушение на вас. Мы решили, что кто-то покушается на ваш бизнес, но в действительности все оказалось несколько иначе. Вашу мачеху застрелила Кира Родичева.
– Это я уже слышал. И это неправда, – покачал головой Глеб.
– Нет, это правда, – спокойно проговорил Штохин.
– Кто же тогда стрелял в меня?
– Сообщники вашей Киры.
– Какие сообщники? Что вы такое говорите?
– У Киры были сообщники. Был и организатор. Это очень серьезная организация. Киллерская организация. С человеком из этой организации ваша жена познакомилась в тюрьме. Там она и получила свой первый, так сказать, пристрелочный заказ. Кира хотела отомстить Маргарите Никольской, и ей предоставили такой шанс. Она хотела отомстить и вам, и ей помогли в этом…
– Хотите сказать, что в меня стреляли ее сообщники? – возмутился Глеб.
– Да, именно это я и говорю, – беспощадно усмехнулся Штохин.
– Но я вам не верю!
– А я себе, представьте, верю. Я верю показаниям того самого человека, который завербовал вашу супругу. Ее зовут Агния, фамилия Костюшина…
– Не знаю никакой Костюшиной, – мотнул головой Глеб.
– А вы и не должны ее знать. Но, возможно, вы видели ее…
Штохин достал из своей папки фотографию симпатичной блондинки, лицо которой показалось Глебу знакомым.
– Узнаете?
– Ну, что-то знакомое…
– Вспоминайте, – с нажимом смотрел на него полицейский.
– Да, я ее видел…
– Где? Когда?
– Я только что выписался из больницы. Это было зимой этого года. Я поехал к Кире, остановился возле ее дома, вышел из машины. Смотрю, из подъезда выходит эта девушка… Да, это была она…
Трудно забыть ту улыбку, которой одарила его эта роскошная дива.
– Из какого подъезда она выходила?
– Ну, где Кира жила.
– И откуда она, как вы думаете, шла?
– Ну, наверное, от Киры… Хотя и не факт…
– Факт. Первое время Кира Родичева встречалась с Костюшиной свободно, но после того, как она поселилась в вашем доме, им пришлось проявлять осторожность. Кира жила с вами, но связь с Костюшиной не теряла. И заказ на убийство получила так, что вы об этом не узнали. И заказ этот она исполнила втайне от вас…
– Какой заказ? О чем вы говорите?
– Мы арестовали Костюшину, она дала показания, поэтому ваша жена сейчас тоже находится под арестом. Ей будет предъявлено обвинение по двум убийствам. Она убила Маргариту Никольскую. Обстоятельства этого дела вы знаете. И еще она исполнила заказ на неизвестного вам Петра Ефимовича Караваева… Или знакомого?
– Нет, не знаю такого… И не могла она никого исполнить. Она же не киллер!
– Киллер!
– Да не может она быть киллером! – Глеб смотрел на Штохина как на неразумного переростка. Неужели он такой глупый, что ничего не понимает? – Зачем ей это? У нее все есть! Ей не нужны преступные деньги!
– А дело не в деньгах. Дело в том, что Кира Родичева попала в дурную компанию, она запуталась и стала жертвой обстоятельств. Вашу мачеху она убила из чувства мести, возможно, она одумалась, хотела выйти из дела, но Костюшина не позволила ей так поступить. Я уверен, что Костюшина шантажировала ее. Ваша жена очень боялась, что вы обо всем узнаете, поэтому пошла у нее на поводу…
– Но это неправда!
– Правда, – сочувственно развел руками Штохин. – Такая же правда, как и то, что Киру хотели убить. Она засветилась, когда убивала Караваева, и организация вынесла ей приговор. Если киллер засветился, его убивают. Вы понимаете, о чем разговор?
– Да, я понимаю. Но Кира не могла… – в отчаянии твердил Глеб.
– Не могла. Но смогла. Вам ничего не угрожало, и мы следили не за подступами к вашему дому, мы следили за вашей женой. Но теперь надобности в этом нет, потому что Костюшина задержана и дала показания. Ваша супруга будет арестована, как только придет в себя…
– И что ее ждет?
– Пожизненное заключение.
– Вы серьезно?
– Два заказных убийства – серьезней не бывает. Но есть возможность смягчить наказание.
– Как?
– А вам, Глеб Евгеньевич, это нужно?
– Да, нужно! Я люблю Киру… И еще она спасла меня от смерти…
– Значит, чувствовала свою перед вами вину, поэтому и спасла…
– Не важно, что она чувствовала! Главное, что она пожертвовала собой ради меня! Она могла меня бросить, убежать, но нет, она была со мной до конца… Как можно смягчить наказание?
– Смягчить наказание может только явка с повинной. Кира должна раскаяться и признаться в содеянном до встречи с представителем закона. Поэтому, если вы, Глеб Евгеньевич, хотите помочь ей, вы должны склонить ее к признанию. Вы с ней поговорите, она сделает признание, и мы оформим ей явку с повинной.
– А дальше что?
– Ну, до выздоровления ваша жена будет находиться здесь, затем ее переведут в следственный изолятор. Ей будет предоставлена одиночная камера, вы получите возможность оказывать ей материальную помощь в неограниченных, но разумных пределах…
– Меня интересует срок, на который ее могут осудить.
– Ну, если она согласится на сотрудничество со следствием, не станет ничего скрывать и окажет посильную помощь… Думаю, суд больше десяти лет ей не даст. Но и меньше тоже.
– Десять лет – это много. Ей уже двадцать один год, через десять лет… – озадаченно проговорил Глеб.
– Через десять лет Кире будет слегка за тридцать, – подхватил Штохин. – Не так уж много. Но это вам решать, будете вы разводиться с ней или нет…
– Почему я должен с ней разводиться?
– Ну, мало ли…
– Нет, не стану я с ней разводиться! – заупрямился Глеб.
Может, Кира и киллер, но ведь он любит ее. К тому же она чуть не погибла, спасая его от верной смерти… А ведь она действительно киллер. И Марго она застрелила, и на него самого покушалась, не важно, что кто-то помогал ей в этом. И еще она, возможно, вынашивала мысль избавиться со временем от мужа, чтобы завладеть его фирмой. Ведь она так активно осваивала кресло генерального директора…
– Но сомнения все-таки есть? – с проницательной насмешкой спросил Штохин.
– Это не важно… Если можно, я поговорю с Кирой.
– Можно… Думаю, что можно…
Кира пришла в себя на следующий день, и Глеб узнал об этом в числе первых.