Дети Роуз выросли; со временем у нее обнаружились небольшие проблемы со слухом и зубами, и она уже давно отошла от какой-либо общественной жизни. На фотографиях Арт выглядел красивым мужчиной, но она была слишком застенчива, чтобы навестить его в тюрьме или даже поговорить с ним по телефону, и они впервые увидели друг друга только несколько недель назад, когда она поехала в Бингемтон на романтический уик-энд в мотель.
Я никогда не думала, что Арта прогонят из Бингемтона, и никогда не думала, что нас прогонят из Дели меньше чем через две недели после нашего приезда туда. Я проработала в Дели много лет! И уж точно не думала, что моя семья отвернется от нас.
Я поняла, что нас ждет, когда двое пьяниц попытались вышибить нашу дверь. Потом я вернулась из прачечной, и женщина, которой принадлежало здание, позвонила мне и сказала:
– Роуз, полиция штата только что забрала твоего друга для беседы.
– Что?
– Приходили двое полицейских. Вы не говорили мне, что он сидел в тюрьме.
А я никогда и не думала, что в этом есть необходимость.
В тот вечер Арту позвонила его мать. Положив трубку, он пошел в спальню и заплакал. Позже я узнала, что он всегда так реагировал на свою мать.
Когда я поняла, что его выставляют из Дели навсегда, я пришла в дом престарелых, где работала, сказала, что увольняюсь и уезжаю с Артом.
– Смотри, как бы ты потом не пожалела, – сказали мне.
Я ответила, что просто делаю то, что должна.
Скитальцы попытались найти место неподалеку, чтобы Роуз могла поддерживать связь со своими друзьями и родственниками. На ступенях церкви преподобного Дути, чтобы затянуть время, Шоукросс дал короткую пресс-конференцию. Он сказал, что прошел в тюрьме курс реабилитации и ему оставалось только пройти заключительную беседу с психиатром в Бингемтоне, чтобы получить справку о состоянии здоровья.
– Я был бы в порядке, – сказал он репортеру «Онеонта дейли стар», – если бы люди просто оставили меня в покое.
Но эта его рекламная кампания была слишком короткой и запоздалой. Дути нашел паре новое жилье и помог собрать вещи. В воскресенье он обратился к своим прихожанам с проповедью:
– Мы призваны любить друг друга и прощать. Думаю, мы могли бы приложить к этому больше стараний.
В предрассветные часы понедельника 22 июня гонимая пара со своим скудным скарбом покинула город на фургоне, предоставленном службой условно-досрочного освобождения. В тридцати трех километрах к юго-востоку от Дели, на местном шоссе 28, они остановились перед многоквартирным домом на окраине деревни Флейшманнс. Шоукроссу не терпелось поскорее распаковать вещи, чтобы забросить червячка в ручей, который он заметил по пути.
Журналистам потребовалась неделя, чтобы выследить беглецов и обнародовать их новый адрес. Последовавшее за этим напоминало сцены с толпой в фильме «Невеста Франкенштейна».
Это было симпатичное, уютное двухэтажное здание с двумя апартаментами и одиннадцатью спальнями. Нам это все обходилось в 300 долларов в месяц плюс коммунальные услуги и телефон. Мы провели там неделю, а потом я пошел на почту, чтобы зарегистрироваться для получения корреспонденции. Женщина в окошке сказала, что я ничего у них получать не буду! Два дня спустя заместитель шерифа сказал нам с Роуз, что неподалеку собирается толпа линчевателей во главе с мэром, и они намерены вышвырнуть нас из города.
Я отказался уезжать. Конечно, мы испугались. Люди вышли с мигалками и факелами, начали выкрикивать мое имя, требовали, чтобы я вышел. У меня отрубили весь свет. Я открыл входную дверь, и какой-то парень начал выкрикивать угрозы. Я сделал одно заявление. Любой, кто войдет, – покойник. Кто бы то ни был – мужчина, женщина или ребенок. Это остановило их на какое-то время.
Пара оставалась во Флейшманнс до выхода первой статьи в местной газете. Мэр Эдвард Робертс – старший с гордостью взял на себя ответственность за руководство кампанией за выселение.
– Я добился его изгнания до наступления сумерек, – хвастливо заявил он репортеру «Онеонта дейли стар». – Я позвонил его надзорному офицеру в Бингемтон, но не могу повторить здесь то, что ему сказал.
Мэр настаивал на том, что у него не было выбора; реакция его избирателей была «подобна лесному пожару. Уберите его отсюда!» Позже он сказал репортеру:
– Я был обязан это сделать. На самом деле мне абсолютно все равно, что подумает город, особенно те придурки, которые жаловались на нарушение его гражданских прав.
Шоукросс и его подруга поспешно собрали вещи, оставив кое-какую мебель в Дели, у преподобного Дути. Служба условно-досрочного освобождения спрятала беглецов в мотеле в городке Вестал, в пяти километрах к западу от Бингемтона, на оживленном шоссе 17. Тем временем начальство пыталось понять, куда их отправить дальше. В первую ночь в Вестале Роуз боялась, что линчеватели вышибут дверь мотеля. Шоукросс стоял на страже у окна, выглядывая из-за шторы. Они оба не спали.
Пара попросила, чтобы их отвезли в город Ютика, удобно расположенный на полпути между Уотертауном и Дели, недалеко от географического центра штата. Пара сидела возле мотеля на своих трех потрепанных чемоданах, когда подъехала машина и полицейский объявил, что они уезжают в Рочестер, расположенный в 160 километрах к северо-западу от озера Онтарио.
– Рочестер? – спросил Шоукросс. – Почему в Рочестер?
В молодости, работая водителем грузовика, он бывал в этом старом промышленном городе, и тот не произвел на него приятного впечатления. Он жаловался, что не будет чувствовать себя в безопасности рядом с родителями Карен Энн Хилл, которые с самого начала жаждали его крови. К тому же Рочестер был слишком далеко от родных Роуз в округе Делавэр и его собственной семьи в Браунвилле. И… где бы он стал ловить рыбу? Все знали, что озеро Онтарио – это мертвое море.
Офицер по надзору объяснил, что после трех неудачных попыток их поселить история получила нежелательную и слишком широкую огласку. Еще один провал, и им пришлось бы перевести его в другой штат. Рочестер был достаточно большим городом (там жило 250 000 человек) и отличным местом для жизни, который местные патриоты называли «Городом номер один в США по качеству жизни». Кроме того, он находился достаточно далеко от Бингемтона, что позволяло тайно провезти убийцу, не привлекая к нему внимания. На этот раз служба по условно-досрочному освобождению не стала информировать местную полицию. Ни сержант Линдси, ни шеф Хармер, ни мэр Робертс не могли помешать операции.
Когда Шоукросс продолжил протестовать, ему напомнили, что освобожден он все-таки условно-досрочно.
Пара прибыла в третий по величине город штата Нью-Йорк в 16:30 в понедельник, 29 июня. Для пары забронировали номер 314 в «Кадиллаке», неказистом отеле в захудалом центральном квартале. С собой у них было два чемодана и двадцать девять долларов. Офицер по условно-досрочному освобождению дал Шоукроссу еще пятьдесят долларов и велел ему держаться подальше от посторонних глаз, «пока мы не увидим, как все пойдет».
Когда в восемь вечера полицейский вернулся проверить подопечных, пара только что вернулась с ужина в ресторане быстрого питания в торговом центре «Мидтаун», едва ли не самом уединенном месте в Рочестере. Он приказал им оставаться в своей комнате до утра и быть готовыми к отъезду.
На следующее утро их без лишнего шума доставили в квартиру на верхнем этаже так называемого «дома на полпути» на Гудзон-авеню, невзрачной улице недалеко от железнодорожной станции Амтрак. Дом стал приютом для психически больных, большинство из которых были бедными и чернокожими. Вновь прибывшим выделили пустую комнату без плиты и холодильника, без электричества и со скудной мебелью. В ежедневном отчете главному инспектору по условно-досрочному освобождению в Рочестере отмечалось: «Объект был вытравлен[19] из Дели, штат Нью-Йорк, усилиями средств массовой информации, то есть прессы и телевидения. Участковому инспектору Мюррею следует скрывать информацию об объекте от полиции до тех пор, пока не будут внесены соответствующие коррективы».
В течение недели влюбленные только ночевали в своей комнате и обедали вне дома, из-за чего быстро разорились. Наличие плиты там предусматривалось, но в пустую комнату не было подведено газовое оборудование. Шоукросс был взбешен создавшейся ситуацией. Из-за всех переживаний и трудностей у Роуз не начались месячные, и в течение двух недель они мучились еще и из-за страха беременности.
Через агентство по трудоустройству Шоукросс нашел временную работу в качестве разнорабочего, грузчика и работника склада – на минимальную заработную плату. Он также зарегистрировался в службе занятости штата Нью-Йорк для работы на ферме за 25 или 30 долларов в день. В конце каждой смены он должен был отмечаться у своего надзорного офицера.
Роуз устроилась на работу «помощницей по медицинскому уходу на дому» и зарабатывала 4,35 доллара в час, помогая немощным и пожилым людям на дому. Супруги начали поговаривать о собственной квартире.
Никаких разоблачительных статей в местной прессе не появилось, и все выглядело так, будто план сработал. Через две недели начальство приказало надзорной службе проинформировать полицейское управление Рочестера о присутствии в городе условно-досрочно освобожденного, «но не о его криминальном прошлом».
Ситуация оставалась деликатной. Начальник полиции Рочестера Гордон Эрлахер ранее уже сталкивался с подобным, тогда речь шла о человеке «потенциально склонном к экстремальному насилию… любой его контакт с правоохранительными органами должен осуществляться с особой осторожностью». Тогда разгневанный Эрлахер раструбил об этом на пресс-конференции, и преступника пришлось отправить в другое место.