Там ответили, что он отличный работник.
За два дня до конца июня 1988 года Артур Шоукросс и Роуз Мэри Уолли отметили первую годовщину своей тайной жизни в Рочестере. Они не хотели приезжать в этот «сиреневый город», но изо всех сил старались прижиться в нем, несмотря на сексуальные трудности, которые омрачали их отношения.
Сотрудники службы по условно-досрочному освобождению отметили прогресс убийцы в очередном обнадеживающем отчете: «Адаптация Шоукросса к надзору на сегодняшний день представляется удовлетворительной. Он откликается на требования надзорного офицера, регулярно отчитывается и немедленно уведомляет его о любых изменениях. Регулярно работает… планирует жениться в течение следующих двух месяцев».
В разделе отчета «Информация, заслуживающая внимания» содержалось предупреждение: «Это дело в медийном плане является крайне чувствительным. Обзор материалов указывает на проблемы адаптации в сообществе, вызванные привлечением прессы. Полицейское управление Рочестера в настоящее время осведомлено о положении условно-досрочно освобожденного в обществе. На сегодняшний день никаких последствий это не вызвало. Характер преступления, очевидно, требует особого внимания и надзора».
В рамках «особого внимания» сотрудники службы УДО запросили еще одно психологическое тестирование. Убийца снова рассматривал забавные картинки, рассказывал о своих приключениях во Вьетнаме и утверждал, что мать издевалась над ним, а тетя одаривала ласками. На этот раз его откровения выслушивал Карл Кристенсен, социальный работник и психолог рочестерской службы по делам семьи.
После двух продолжительных сеансов Кристенсен диагностировал посттравматическое стрессовое расстройство и серьезные проблемы с адаптацией в общении с женщинами, по крайней мере частично вызванные «детским инцестом и сексуальным насилием». Как и другие клинические психологи до него, он не видел никаких признаков опасности или насущных проблем, «никаких особых симптомов, дискомфорта или поведенческих трудностей, которым помогло бы лечение в области психического здоровья».
Кристенсен сообщил в службу по условно-досрочному освобождению: «Я нахожу, что Арт стабилен и хорошо поддается контролю. Продолжая испытывать некоторый дискомфорт или вспышки гнева, он способен успешно справляться с такого рода эпизодами… Единственная особенность, которая присутствует в его нынешней жизни и, вероятно, преобладавшая в прошлом – это общая склонность или личностный стиль справляться с чувством вины через гнев, а не дискомфорт, депрессию или низкую самооценку. Учитывая его историю детства и ранней взрослости, травм и антиобщественного поведения, логично, что Арт разработал сложные и несколько дисфункциональные средства защиты для управления своими чувствами. Однако этот стиль функционирования, по-видимому, не вызывает каких-либо текущих эмоциональных или поведенческих трудностей, и в настоящее время у Арта нет особой мотивации продолжать лечение. Следовательно, я не вижу необходимости в продолжении консультаций с ним в настоящее время».
Это написано 29 июня 1988 года. Больше вопрос о психотерапии подниматься не будет, пока не станет слишком поздно.
Часть девятаяПодсчет жертв
Ответ: …Некоторые женщины выводили меня из себя.
Вопрос: И именно тогда вы выносили им смертный приговор?
Ответ: Если хотите, называйте это так.
8 июля 1989 года Анна Мари Дейли Штеффен, истощенная двадцатисемилетняя кокаиновая наркоманка, была арестована полицией Рочестера за занятие проституцией. Женщина весом в сорок три килограмма была беременна и одета в яркое платье для беременных. В отделении неотложной помощи больницы у нее обнаружили расширение сосудов и в целом плохое состояние здоровья. По настоянию самой Штеффен врачи отпустили ее и предупредили, что у нее в любой момент могут начаться роды. Служащий отметил, что она ушла с «каким-то парнем».
У Анны Мари, известной как Энн, было неброское лицо и типичная история проститутки-наркоманки. Большую часть детства она провела, ухаживая за сводной сестрой Тиной Луизой, которая страдала от паралича нижних конечностей и родилась с расщеплением позвоночника. Родственники вспоминали, как Энн купала и одевала пострадавшую девочку, играла с ней, возила ее в школу в инвалидной коляске. Когда сестра умерла от гангрены в 1980 году, Энн, казалось, потеряла направление в жизни. Она не могла обсуждать эту смерть. По натуре она была тихой, вышла замуж и родила двоих детей, но отдалилась от мужа и семьи после того, как ее «захлестнули наркотики», по выражению другой ее сестры. С тех пор ее жизнь превратилась в череду избиений сутенерами, рискованных встреч, угроз самоубийства, коматозных состояний, неудачных поездок, ночных кошмаров.
Забеременев в последний раз, она наняла женщину-вудуистку, чтобы та прочитала заклинания над ее животом, а затем объявила друзьям, что намерена продать ребенка за пять тысяч долларов, чтобы расплатиться со своими кредиторами. Бред ее выражался простой формулой: «Все против меня». Последний раз ее видели пристававшей к клиентам в районе, известном как «коридор проституток».
Поначалу никто не беспокоился, когда она не вернулась в маленькую квартирку на Глэдис-стрит, которую делила иногда с сутенером, бойфрендом или другими проститутками. Энн давным-давно потеряла связь со своими родственниками и бывшим мужем, ее уличные друзья решили, что она уехала, чтобы спокойно родить ребенка. Возможно, она даже вернулась на привычный маршрут – Бингемтон, Скрантон, Сиракьюс и Рочестер, чтобы быстро заработать немного денег и расплатиться со своим пушером – такое было в порядке вещей.
Через несколько недель распространился слух, что она умерла в тюрьме от СПИДа. Кто-то сказал, что она наконец-то осуществила одну из своих частых угроз покончить с собой с помощью героиновой дозы. В уличном мире, пропитанном наркотиками, никто даже не был уверен, когда точно она исчезла. Друг сообщил, что видел, как она спешила по мосту на Драйвинг-Парк-авеню через реку Дженеси, но он не смог точно назвать дату. Лицо у нее было красным, она плакала и кричала, что за ней кто-то гонится. Никто не потрудился проверить эту историю или сообщить об исчезновении женщины. Проститутки часто подвергались грубому обращению. Они меняли адреса. Иногда исчезали. Это было частью их профессии.
Прошло два месяца. Около 18:00 9 сентября Эктор Мальдонадо, невысокий смуглый мужчина с черными волнистыми волосами, спустился по крутому склону ущелья реки Дженеси в поисках бутылок из-под виски, чтобы сдать их и купить сигарет. Прошел час, он нашел восемь бутылок, за которые в соседнем супермаркете «Топпс» давали по сорок центов.
Поднимаясь обратно по насыпи, Мальдонадо заметил что-то на узком выступе у края ущелья, под пологом кленов, сорняков и папоротников. Он подошел поближе, чтобы посмотреть на темно-зеленый пластиковый пакет для мусора, который был покрыт ветками и кусками черного асфальта. Из-под этой кучи торчала кость ноги. Он подумал, что это останки оленя, но потом заметил человеческую одежду.
Тело настолько разложилось, что криминалисты не смогли установить причину смерти. Камень диаметром около сорока сантиметров прикрывал прядь каштановых волос средней длины, которые, казалось, были вырваны из черепа. Глаза вылезли из орбит, большая часть кожи сгнила на летней жаре. Белая майка с красными бретельками была застегнута на левом запястье, а джинсы «Кельвин Кляйн» спущены до правой лодыжки и вывернуты наизнанку. Через джинсы был продет незастегнутый коричневый ремень. В пяти метрах от тела полиция обнаружила пару синих сандалий-шлепанцев.
Тело оставили на крутом выступе на ночь, а на следующее утро место преступления было обследовано криминалистами, детективами и высшим руководством. В полицейских сводках Рочестера обычно фигурировало восемь или десять пропавших женщин, но этим летом их число достигло одиннадцати, почти все они были проститутками, и еще четверо умерли насильственной смертью.
Полиция приступила к утомительной работе по отсеву подозреваемых.
Я шел по Лейк-авеню… обратно в город, и возле ресторана «Принцесса» меня увидела девушка. Она узнала меня раньше, чем я ее, и предложила устроить «свидание». Я сказал:
– Все, что у меня есть, это двадцать долларов.
Она говорит:
– Ну, мне все равно нечего делать до конца дня.
Я говорю:
– Хорошо.
Мы прошли за YMCA и вернулись к мосту на Драйвинг-Парк-авеню, и она говорит:
– Идем сюда.
Там шло какое-то строительство, и поле было полностью скошено. Остался только небольшой участок с высокой, может быть метра полтора, травой.
Она начала с орального секса, и у меня, типа, возникла эрекция. Потом мы начали заниматься самим сексом, совокуплением, понимаете? И тут появляются какие-то дети, четверо или пятеро. Они спускались к самому берегу реки по той же тропинке, по которой спустились и мы. Она спросила:
– Что это за шум?
Я говорю:
– Не двигайся.
Дети были уже почти рядом, а ей захотелось встать и уйти. Она даже поднялась на колени. Мне пришлось ее одернуть.
– Веди себя тихо, ладно? – говорю я ей.
А все дело в том, что я запаниковал: вспомнил предостережение и вдруг представил, как они появляются, ну, те, из службы по УДО, а я голый и вокруг дети. И чем больше я об этом думал, тем сильнее паниковал. А она все не унималась, сопротивлялась и повторяла: «Дай мне встать». Тогда я просто лег на нее и говорю:
– Нельзя, чтобы дети увидели, чем мы занимаемся, понимаешь?
А она свое:
– Если не отпустишь, я закричу.
И тогда со мной произошло то же самое, что и с первой: я начал потеть, понимаете? Пот с меня просто градом катился, я запаниковал и схватил ее за горло. Держал и не отпускал, пока она не затихла.