Это, наверно, завело его, и с тех пор он преследовал меня при каждом удобном случае. Мы ехали в машине моей мамы, и он пытался схватить меня за промежность. Притом что моя мама сидела рядом с ним! Он хватал меня за задницу или за грудь и сжимал так сильно, что становилось больно. И не важно, кто был рядом – моя мама, мои дети… Однажды он ущипнул меня за сосок в доме моей мамы, я разозлилась и сказала:
– Прекрати так делать, мудила.
Он посмотрел на меня злым взглядом, но после этого перестал ко мне приставать. Только говорил всякие гадости:
– Ты жареный цыпленочек из KFC, пальчики оближешь…
Моя мама думала, что он шутит, но мне-то виднее. С этим парнем было что-то не так, что-то, чего я не могла понять, а мама не хотела. Дело было не только в том, что он был засранцем, но и в том, что он мог быть милым. Он мог сделать что-нибудь очень милое, а потом, пока ты будешь благодарить его, засунуть руку тебе под платье. Он как будто не мог остановиться, не мог держать свои руки при себе.
Арт никогда не вел себя нормально. У него была склонность к насилию и жестокости, и он ненавидел женщин. Он сказал моему сыну Стивену, что убил женщину во Вьетнаме и разрезал ее от шеи до промежности. Нельзя говорить такое ребенку, у Стивена потом было эмоциональное потрясение, что-то вроде того. Он держал эту историю при себе в течение нескольких месяцев и не мог заставить себя повторить ее, потому что это его сильно напугало.
Арт не знал, что до нас дошли слухи о его преступлениях, что на работе об этом знали все, поэтому не переставал вешать нам лапшу на уши о том, что ему пришлось убить парня, который убил его сына. Моя мама не хотела слышать ничего другого. Она была одной из худших жертв Арта, только никогда в этом не признается. Я никогда не видела, чтобы он обнимал ее и целовал, ну или что-то в этом роде. Она говорила об их большой любви, большом романе, но он не проявлял ни малейших признаков привязанности или тепла. Просто ей было одиноко, когда он появился, вот и все. В основном он просто сидел у нее дома и наблюдал за детьми своими злыми зелеными глазами. Как будто выбирал момент, чтобы наброситься.
Через какое-то время я узнала, что происходило в машине и спальне моей мамы. Он кусал ее. Но не понарошку – по-настоящему! Я видела отметины на ее груди, предплечьях и внутренней стороне бедер. Видела, как он ущипнул ее так сильно, что она чуть не заплакала, видела, как он укусил ее. Синяки, следы укусов и щипков – все это появилось у нее с их первого свидания. Она упрямо твердила, что он просто дурачился и ничего такого не имел в виду.
Я расстроилась и сказала ей, чтобы она послала его на хер и забыла о нем. Она хихикнула и сказала: «Не могу!» Потом вроде как ухмыльнулась и добавила: «Я знаю, что меня ждет, а ты нет», как будто у них двоих был какой-то секрет. Он продолжал рассказывать нам, как сильно ненавидит свою жену Роуз, но я заметила, что он не получил развода.
Честно говоря, этот сукин сын только и делал, что использовал мою маму и издевался над ней. Все, что ему было нужно, это ущипнуть, укусить и избить кого-нибудь. Наверно, найти женщин во время езды на велосипеде ему становилось уже трудновато.
Артур Шоукросс отметил вторую годовщину своего приезда в Рочестер тем, что навестил свою 92-летнюю подругу Ирэн Кейн на Сент-Пол-стрит и заснул во время массажа спины. Освеженный дневным сном, он приготовил ужин для своей партнерши Роуз в их квартире-студии, затем порадовал Клару Нил часовым сексом на заднем сиденье ее «Доджа», припаркованного рядом с любимым местом для рыбалки в ущелье Дженеси. Как обычно, он не смог достичь кульминации.
Ближе к полуночи он отвез Клару домой, а затем поехал на ее машине в район между Лейк– и Лайелл-авеню. На этот раз он нашел обычную, но великодушную проститутку; не сумев удовлетворить его, она не стала брать с него оплату. Он успокоил нервы за чашечкой кофе в «Данкин Донатс», поболтав с несколькими завсегдатаями. Как он объяснил позже, это был просто еще один обычный летний вечер 1989 года.
Своим соседям Шоукросс казался чудаком с необычным интересом к женщинам. Он пялился на женщин и, казалось, был одержим грудью. Управляющая многоквартирным домом Ивонн Ламер не разговаривала с ним с того дня, как он принял ее дружбу за сексуальное приглашение. Подруги Силла Росслер и Сьюзан Ристаньо выслушивали его исповеди. Он заигрывал со Сьюзан и однажды попытался уткнуться лицом ей в колени. Он жаловался на свою семейную жизнь, сетовал, что «старушка» его не возбуждает и он уже несколько месяцев не получал удовольствия от секса.
Тереза Ламанна, подруга его подруги, побывала в том доме, где жил Шоукросс, и, возвращаясь вечером домой, обнаружила, что за ней следует мужчина на велосипеде. Ей стало легче, когда она узнала в нем старину Арта. Он пригласил ее пойти с ним на рыбалку, а затем спросил, знает ли она, что пощипывание женской груди может вызвать рак. Он хотел бы проверить эту гипотезу. Она отказалась и поспешила прочь.
С ним нервничали даже проститутки. В воздухе витала опасность убийства, и от девушек требовалась особая осторожность. Обычно он называл себя «Митч» или «Джо» и предпочитал прямой и откровенный подход. Большинство клиентов и уличных проституток изъяснялись эвфемизмами – «свидание», «прогулка», но Шоукросс говорил так: «Эй, как насчет пойти к реке и потрахаться?» Казалось, он не понимал, что даже на улице от него требуется минимальная вежливость.
Одна женщина, помня о том факте, что недавно в ущелье обнаружили тело беременной Анны Штеффен, сказала ему, что она не занимается бизнесом вблизи реки.
– Ну а как насчет площадки подержанных автомобилей через дорогу? – спросил он.
Женщина сказала ему, что путешествие на заднем сиденье обойдется в пятьдесят долларов. Он ответил, что цена слишком высока, и уехал на велосипеде с удочкой, торчащей из задней корзины.
Другая проститутка отнеслась к нему дружелюбно и сочла разумным клиентом. Позже она описала их первое свидание в заявлении полиции: «Я работала в Джонс-парке, прямо на углу Джонс и Норт-Плимут. Ко мне подъехал небольшой автомобиль голубого цвета с металлическим отливом. За рулем был белый мужчина с голубыми или зелеными глазами. Я, конечно, спросила, не полицейский ли он. Он сказал, что не полицейский, затем спросил меня, полицейская ли я, и я ответила „нет“. Потом спросила его, хочет ли он развлечься, и он сказал „да“. Я села в машину, и мы договорились о цене пятьдесят долларов за минет. Это было все, что он мог получить за такие деньги. Мы зашли за дом для вечеринок „Мейплдейл“. Он заплатил вперед. Я взялась за работу, но дело шло довольно медленно. Тогда он и сказал, что иногда у него возникают проблемы с эрекцией. Я сказала: „Все в порядке, милый, я знаю, что с этим делать“. Потом все пошло своим чередом, и мы успешно закончили. Пока я была с ним, он сказал, что его зовут Джо, и я спросила, чем он зарабатывает на жизнь. Он сказал, что работает в „Джи-энд-Джи фуд сервис“».
Проститутка встречалась с этим мужчиной четыре или пять раз и сказала, что никогда не чувствовала угрозы с его стороны; для нее он был просто еще одним клиентом по имени Джо.
Мы с Артом наконец-то решили пожениться. Он пригласил свою мать на нашу свадьбу, и они долго разговаривали по телефону. Она сказала мне, что нам не следует так торопиться. Я еще подумала, какое торопиться? В августе 89-го мы были вместе уже два года, а до этого много лет переписывались.
– Почему бы тебе не подождать, пока у него не закончится испытательный срок? – сказала она.
Арт взял трубку, и я услышала, как он сказал, что любит ее. Когда он положил трубку, то в глазах у него блестели слезы. Я вытянула из него все, что могла, и узнала, что мать велела ему подождать, пока мы с ним не сможем «начать все с чистого листа». А разве мы уже не начали?
Еще, судя по его словам, она сказала, что у него будет второй шанс. Что он сможет поехать куда угодно и начать новую жизнь. Она также напомнила, чтобы он никогда не возвращался в Уотертаун.
Арт расстроился и сказал:
– Ну, если она и дальше будет такой, то я не стану напрягаться и отправлять ей приглашение.
Потом, уже позже, она ответила тем же: «Раз вы не удосужились пригласить нас на свадьбу, то и я не обязана дарить вам свадебный подарок, ребята». Это было ее оправданием тому, что она ничего нам не прислала.
Арт украсил нашу квартиру за две недели до свадьбы. Дочь женщины, живущей сверху, испекла слоеный двухъярусный пирог.
Мы поженились на открытом воздухе перед зданием суда, Арт сделал несколько хороших снимков. На нем была красивая белая рубашка, на мне мое лучшее платье, у каждого из нас – по красивому кольцу. Мы разослали множество приглашений, но никто не пришел, кроме парня моей дочери и мамы этого парня. Арт приготовил много бутербродов, причем почти все сам. В конце концов, он их раздал.
До того как Патрисия Айвз променяла свое здоровье на кокаин, она немного напоминала актрису Джулию Робертс в фильме «Красотка» – это история о чистоплотной голливудской шлюхе, которая завела роман и завоевала своего богатого поклонника в мире без герпеса, СПИДа, сифилиса, гонореи, злобных сутенеров и смертоносных наркотиков. В старших классах Пэтти была стройной, темноглазой и светловолосой, была ростом 157 сантиметров и весила 49 килограммов. Она читала стихи и говорила о том, что хочет стать писательницей. Друзья описывали ее как «нежную, добрую, любящую», хотя и немного развратную. А еще она была наивна. «Казалось, улицы вполне могут поглотить ее, – сказала другая рочестерская проститутка, – и они это сделали».
Пэтти познакомилась с наркотиками в шестнадцать лет и бросила школу. С тех пор и до самой своей смерти она была озабочена тем, чтобы накуриться. В недолгий период замужества она работала «экзотической танцовщицей», появляясь обнаженной и вставляя посторонние предметы в свое влагалище, чтобы побудить публику кидать деньги. В перерывах между номерами она занималась оральным сексом через отверстия в стене своей гримерки. Когда она не хотела работать, ее сутенер, Проныра Билли, грабитель по профессии, вкалывал ей дозу и выталкивал на улицу. Она родила сына с наследственной зависимостью от наркотиков, которого передала на попечение окружных властей. Каждые несколько месяцев ее сажали в тюрьму за проституцию или наркотики.