Как и другие работающие девушки, Мария ограничивала круг своих клиентов и ужесточала правила техники безопасности, но острая потребность в наркотиках время от времени толкала на нарушение собственных правил. Прошло восемнадцать часов, в течение которых эта девушка, обычно ведущая себя ответственно, ни разу не вышла на связь, а ее ребенок пронзительными воплями требовал к себе внимания. В полиции встревожились, предполагая худшее.
На установке Уэлш описали как девушку ростом метр пятьдесят с лишним весом, около сорока пяти килограммов, светлокожую, с карими глазами и каштановыми волосами, в белых кроссовках, синей куртке до бедер, джинсах, фиолетовой футболке и с золотой цепочкой на шее. Тело ее украшали татуировки: единорог на предплечье, лист марихуаны и роза на левой руке, там было имя «Лео», еще один лист на ноге возле лодыжки и «L-0-V-E» на костяшках пальцев левой руки. Ее характеризовали как лесбиянку и хорошую мать для сына Брэда, которая с сочувствием относилась ко всем, кто повидал немало плохого в жизни.
Последней пропавшую видела, скорее всего, соседка Марии по комнате. Сразу после полуночи обе женщины работали на пересечении улиц Лайелл и Саратога. Мария уехала на темно-бордовой машине, но быстро вернулась. «Ну и мудак, – сказала она подруге. – Не хотел идти в квартиру».
Маленький синий хэтчбек проехал мимо, притормозил и поехал дальше. Водитель, мужчина на вид около пятидесяти лет, объехал квартал три или четыре раза, прежде чем соседка по комнате перепихнулась с клиентом и уехала с другим.
Когда она вернулась на угол улицы, Марии уже не было. Подруга не волновалась, полагая, что Мария на работе и скоро отметится звонком, следуя новой процедуре безопасности. Она проспала у телефона всю ночь, но никто так и не позвонил.
Девятого ноября или около того я подобрал Марию Уэлш у «Маркса» [ресторан] на Лейк-авеню, дом 7. Мы сидели и разговаривали, ей было холодно. Я включил обогреватель на полную мощность, дал ей тридцать долларов. Она сняла туфли, носки и джинсы. Затем сняла все остальное. Я только расстегнул молнию. Спрашиваю про месячные, и она говорит «нет». Я кладу руку и чувствую – у нее там тампон и кровь. Мне такое не нужно! Прошу вернуть деньги, а она посылает меня куда подальше. Я душил ее до тех пор, пока она не отключилась. В машине была какая-то веревка, я связал ей руки за спиной и ноги. Потом вынул тампон и засунул барное полотенце. Тут она пришла в себя, спросила, что я с ней сделал, и захотела, чтобы я ее развязал. Я потел как сумасшедший. Только и делал, что вытирал лоб и лицо. Потом вытащил полотенце, и оно было почти чистое. Я лег на нее, и мой пот падал ей на лицо. И вот тогда она сказала: «Я тебя люблю». Я поцеловал ее и убил.
На следующий день после исчезновения Марии Уэлш ее соседка по комнате заметила темно-бордовый автомобиль, который видела накануне вечером, и записала номер. Полиция допросила водителя, им оказался инженер «Кодак» с довольно мягким характером. Он признался, что каждые две недели посещал окрестности Лейк– и Лайелл-авеню, подтвердил, что подцепил проститутку по имени Мария, но сказал, что прервал переговоры после того, как она стала настаивать на встрече в своей квартире. Инженер прошел проверку на полиграфе, и его отпустили.
Детективы попросили местных сутенеров и проституток подсказать им, где искать тело Уэлш. Ее соседка по комнате и коллеги сообщили, что Мария предпочитала направлять своих клиентов в маленькую квартирку по адресу Саратога, дом 90, где у садистов меньше шансов проявить свои наклонности, но она также оказывала услуги по обе стороны «Дайамонд Тракинг» на Эмерсон-стрит, в заросшем кустами районе за двумя домами на Джей-стрит, на Босуэлл-стрит, за домом для вечеринок «Мейплдейл» и в заброшенном здании на Лайелл-авеню. Все указанные места были тщательно проверены с помощью собак-ищеек, но никаких следов человеческой плоти среди мусора, бутылок из-под виски и использованных игл обнаружено не было. Не удалось добыть полезной информации и в наркокурильне для проституток, которую содержали ямайцы.
Помня о том, что несколько тел было обнаружено в ущелье Дженеси, детективы вызвали вертолет полиции штата для проведения воздушного обследования района реки до ее впадения в озеро Онтарио. Некоторое волнение возникло, когда пилот заметил голубое пятно на острове Сет-Грин, где тремя неделями ранее было обнаружено обезглавленное тело неопознанной женщины, но поисковый отряд нашел там лишь свернутый и перевязанный веревкой синтетический брезент. Анализы на кровь и отпечатки пальцев дали отрицательный результат.
Мария Уэлш числилась пропавшей без вести уже пять дней и ночей, когда один рыбак брел по Сет-Грин-драйв мимо знака «Посторонним вход воспрещен» и другого предупреждения, адресованного только рыбакам: «Запрещено выбрасывать любые рыбьи туши или их части в воды штата и в пределах полосы побережья шириной 30 метров». Было три часа ночи, вокруг ни души. От двух больших ржавых банок с надписью «Для рыбьих потрохов» исходил тошнотворный запах.
Миновав еще один знак – «Остерегайтесь падающих камней», – этот рыбак остановился помочиться с крутого берега. До рассвета оставалось еще несколько часов, но он все же заметил нечто похожее на брошенный манекен метрах в пятнадцати ниже по склону. Проникшись любопытством, рыбак пробрался к узкому сланцевому выступу и обнаружил тело молодой женщины, забросанное старой скошенной травой и ветками. Никакой одежды на трупе не было, если не считать белых сапожек в стиле «гоу-гоу». Светлые волосы до плеч обрамляли привлекательное лицо. Она стояла на коленях, лицом вниз, как будто обхватила бетонный блок. Выглядело так, будто ее столкнули вниз, и она скатилась к небольшому дереву на склоне.
Полицейские обнаружили самодельную татуировку с надписью KISS OFF на обнаженных ягодицах, вытатуированный крест на правой лодыжке, крыло на левом плече и бабочку на запястье. Прошел слух, что поиски Марии Уэлш завершены. Заместителя начальника полиции Терренса Рикарда разбудили у себя дома и спросили, следует ли сообщить об этом семье.
– Пока нет, – сказал он. – Давайте убедимся.
Судебно-медицинский эксперт, наконец получивший для разнообразия полностью сохранившееся тело, отметил точечные кровоизлияния за глазами жертвы и сделал вывод о том, что женщина была задушена неустановленным способом. Ссадины и ушибы свидетельствовали о том, что ее также избивали. Как и в предыдущих случаях, в полостях тела не было спермы. Какого бы сексуального удовлетворения ни искал серийный убийца, он не достигал кульминации, чем, возможно, и объяснялась растущая частота и жестокость его нападений. Дальнейший осмотр выявил еще один важный факт: погибшая женщина не была пропавшей Марией Уэлш. Она тоже была миниатюрной, как Уэлш и другие жертвы, но татуировки на теле не совпадали с описанием.
К полудню детективы из отдела по борьбе с насильственными преступлениями уже хватали и трясли сутенеров и проституток, стучась во все двери и пытаясь выяснить, кто же носил татуировку KISS OFF. На Лайелл-авеню следователи Билли Барнс и Ленни Борриелло столкнулись с 64-летним Клемом Брауном и показали ему фотографию трупа. Браун сказал, что погибшая похожа на его внучку, а затем подтвердил этот факт на опознании в морге. Ее описывали как милую белокурую девушку, которая бросила среднюю школу, носила очки, любила музыку, поэзию и героин. На улицах ходили слухи, что кубинские наркоторговцы похитили ее прошлым летом и заставили заниматься проституцией в Нью-Йорке. В августе она позвонила своей бабушке с автобусной станции в Массачусетсе и сказала, что возвращается. На вопрос, как у нее дела, она ответила: «Тебе лучше не знать».
После возвращения семья почти не видела Фрэнни. Ее последнее известное свидание состоялось в прошлые выходные, а клиентом был некий Майк, ездивший на двухдверном «Монте-Карло». Члены семьи заявили, что не планируют рассказывать маленькой дочери Фрэнни о смерти матери.
– Она не понимает, что происходит, – сказала бабушка Виола Браун. – Она еще не знает, что такое «мертва».
Фрэнсис Браун я встретил на Лайелл-авеню. Она отвезла меня на парковку Сет-Грин-драйв, куда многие люди, и я тоже, приезжают на рыбалку. Она была шальной и немного сумасшедшей, вела себя странно. Я дал ей тридцать долларов, она полностью разделась и забралась на заднее сиденье машины. Мы занялись оральным сексом в позе 69. Она предложила сделать глубокий минет, и я согласился, но слишком увлекся, не вынимал, не давал ей отдышаться. Она помочилась мне в рот, а я все продолжал. Это у нее была неконтролируемая реакция. Она задохнулась. Я занялся с ней сексом, пока она была еще теплой. Целовал, сосал язык и грудь. Оргазма не случилось. Это было в октябре 89-го. Я оделся и вышел из машины. Открыл заднюю дверцу и скатил ее с обрыва.
Примерно в то время, когда была найдена Фрэнни Браун, я был в ночном патруле и, как обычно, заходил выпить кофе в «Данкин Донатс» на Монро-авеню. Там я то и дело натыкался на седоволосого парня, который рассказывал об убийствах проституток. Я держался в сторонке и в такого рода беседы не вступал. Общение с широкой публикой во время перерывов не поощряется. Никогда не знаешь, что из этого выйдет. Вы сталкиваетесь с каким-нибудь парнем, который получил штраф тридцать четыре года назад, и он говорит: «Эй, сержант, вы поступили несправедливо. Нечестно!»
Этого парня называли «рыбак». Он подъезжал на своем велосипеде в три часа ночи, позади у него пара удилищ, в корзинке – пара лососей. Говорил, что поймал их в ущелье Дженеси. Я не знаю, кто, черт возьми, стал бы есть эту рыбу – к водопаду она добиралась едва живая, да и река была изрядно загрязнена, но время от времени находился кто-то, принимавший такого лосося в подарок. В таком случае «рыбак» радовался и говорил примерно так: «Эй, приходи завтра. У меня для тебя еще будет».