Толкаю ее рукой и вижу, что ее голова свесилась с края сиденья. И вот тогда я снова запаниковал…
Когда она перестала сопротивляться, я вернулся на свое место в машине. Сижу, смотрю в пол, вижу сломанный рычаг и пытаюсь понять… Я даже не мог сдать назад, понимаете? Не знал, что делать…
В машине были какие-то тряпки, я протер лобовое и заднее стекло и вернулся в машину. Я не раздевался, только расстегнул молнию. Положил ее на сиденье, привел его в нормальное положение, а ее просто прислонил к дверце. Потом открыл свою дверцу и руками разогнул рычаг переключения передач. В общем, почти вернул его в прежнее состояние, а вот с корпусом ничего поделать не смог…
Тогда я просто снял пластиковую коробку, сдал назад и поехал на Сент-Пол-стрит мимо зоопарка, но где-то за Сент-Пол сбился с пути, заблудился и в итоге поехал в сторону округа Уэйн.
Где-то там есть небольшая тропинка, уходящая в поле, я заехал туда, примерно на 15–17 метров, вышел и некоторое время просто стоял рядом с машиной.
Было холодно, на земле лежал снег, но я ничего не чувствовал. Обошел машину, открыл дверцу. Раздел ее в машине, снял всю одежду, взял на руки, отнес, наверное, на сотню метров и положил на землю.
Вопрос: Вы задушили [Гибсон] обеими руками?
Ответ: Нет. Я ее не душил. Когда я начал… Я лежал на ней…
Вопрос: Понятно.
Ответ: Да, но она впилась мне в лицо, и я в панике… я просто оттолкнул ее вверх, попал под шею.
Вопрос: И вы толкали ее, пока она не перестала царапаться?
Ответ: Да. Потом я попытался сделать ей искусственное дыхание рот в рот, понимаете, но воздух входил и выходил – ничего не получилось.
Вопрос: Вы только один раз это сделали?
Ответ: Да.
Вопрос: Кто-нибудь заметил царапины?
Ответ: Когда я добрался до «Данкин Донатс», все, кто работал в ту ночь, заметили следы на моем лице. Одна девушка, ну, девушка, которую я знал, спросила:
– Что ты сделал, подрался с девушкой?
И я сказал:
– Нет, гонялся за оленем.
Через три дня после убийства Гибсон Клара Нил ехала домой с работы поваром в городе Спенсерпорт и думала об Арте. В последнее время он часто стучал в окно ее спальни, и ей это было приятно. Обычно он упаковывал последний салат в два или три часа ночи и ехал на велосипеде прямо к ней домой. Лед, снег и мороз ему не мешали; Арт говорил, что климат в Рочестере мягче, чем на севере штата Нью-Йорк, где он вырос. Арт всегда срезал путь, ехал прямо через парки, переулки и пустые автостоянки, «через поле напрямик», как он говорил Кларе. Она никогда раньше не слышала этого выражения.
Какое-то время парочка наслаждалась обществом друг друга, потом Арт одалживал ее «Омни» и отправлялся на ночную охоту, рыбалку или за добычей на поля фермеров. Он был хорошим добытчиком, заправлял бак ее машины и приносил продукты, которые помогали держаться на плаву ей самой, сыновьям Роберту и Роско, а также всем остальным детям. Иногда он выезжал за город и высматривал новые места для свиданий. Несколько ночей назад он нашел уютное местечко, аллею влюбленных, расположенную так близко к озеру, что можно было слышать шум волн. Он сказал, что это место называется парк Дюран-Истман, и пообещал отвезти ее туда – отдохнуть на свежем воздухе. Она понимала, что это значит. Наслаждаться друг другом дома, когда дети смотрят телевизор за дверью спальни, не очень-то удобно.
В последнее время влюбленные продумывали детали своего плана по переезду в Западную Вирджинию сразу по окончании срока его условно-досрочного освобождения. Арт сказал ей, что это случится в марте, всего через четыре месяца[23]. Клара считала дни. Для нее их побег означал соединение двух желаний: жить с Артом и вернуться в дом детства. Снова и снова она говорила себе: «Я буду миссис Арт Шоукросс из округа Клей»!
Размышляя о будущем по дороге в город, она притормозила перед светофором на дороге Спенсерпорт – Брокпорт. Дорожное покрытие было мокрым, но у хэтчбека были хорошие тормоза, и Арт пообещал починить сломанный рычаг переключения передач. Внезапно Клара ощутила удар. Сзади в нее врезался пикап. Сама она не пострадала, чего нельзя было сказать о машине.
Эвакуатор увез маленький серо-голубой «Додж», и Клара на автобусе поехала в недорогое агентство по прокату автомобилей. Она выбрала серый четырехдверный «Шевроле Селебрити», побольше и побыстрее хэтчбека. Менеджер по прокату сказал, что им пользовалась оперативная группа полиции, показал электрические стеклоподъемники и номер управления полиции на приборной панели. Клара подумала, что Арт бы, наверное, посмеялся.
Часть одиннадцатаяКольцо сжимается
…Из-за того, что в семье меня заставляли чувствовать себя дерьмом, я, каким бы симпатичным ни казался, смотрел в зеркало с разочарованием и досадой. Только из-за того, как некоторые женщины смотрели на меня, я понял, что стою чего-то большего, но если бы решать пришлось мне, я бы провел свою жизнь, прячась, словно чудовище.
Двадцать девятого ноября 1989 года, через два дня после того, как в округе Уэйн обнаружили тело Элизабет Гибсон, представительный шеф полиции Гордон Эрлахер впервые публично объявил, что в городе орудует серийный убийца. В «Демократ-энд-Кроникл» уже на следующий день опубликовали статью под заголовком на первой странице: «СЕРИЯ УБИЙСТВ, ГОВОРЯТ КОПЫ: Погибли 13 женщин, 12 смертей могут быть связаны».
«Таймс-юнион» открыла свой репортаж фотографиями одиннадцати мертвых женщин чуть ниже заголовка на первой странице: «ЖЕРТВЫ ОДИНОКИ И УЯЗВИМЫ: Рочестерский серийный убийца охотится на неблагополучных женщин».
В двенадцатом прямоугольнике вместо фотографии стоял вопросительный знак и ниже подпись: «Неопознанный скелет найден 21 октября 1989 года». Почти вся первая полоса была посвящена этому делу, а на двух полных страницах внутри подробно излагались истории жизни и смерти жертв. Завершая подробный репортаж, на первой странице второго раздела появился пространный «Портрет серийного убийцы».
«Демократ-энд-Кроникл» продолжил тему новостей картинной галереей и историей под названием «Маргинальный образ жизни превращал женщин в легкую добычу». Далее говорилось:
У нее были проблемы.
Наркотики, психическое заболевание или просто безрассудство заставляли ее идти на риск, на который не пошло бы большинство женщин.
Она проводила много времени на улице в поисках наркотиков, клиентов или утешения.
Она имела неприятности с законом. Она была родом из неполной семьи или же сама в разводе. Она много переезжала и жила в неблагополучном районе. У нее не было ничего своего, за исключением, может быть, одного-двух детей – или даже шести.
Ее звали Ники, или Дотси, или Анна, или Розали, или Джеки, или Линда, или Пэтти, или Кимберли, или Фрэнсис, или Джун, или Лиз. У нее также было другое имя, но мы, возможно, никогда его не узнаем, потому что, когда ее нашли, она была просто обезглавленным скелетом…
В своей статье репортеры Диана Том и Лесли Сопко цитировали автора криминальных романов Энн Рул: «Они все чьи-то маленькие девочки. Они этого не заслуживают».
На следующий день команда «Таймс-юнион» в составе Кори Уильямса и Дэвида Барстоу поддала жару. Заголовок под логотипом с черной каймой «Нераскрытые убийства в Рочестере» гласил: «ПРОСТИТУТКИ РАЗГНЕВАНЫ И ВООРУЖЕНЫ: „Я чувствую, что у меня есть миссия – найти убийцу”».
В статье приводились слова шефа полиции Эрлахера о том, что он не удивлен таким настроем проституток. Разгневанная женщина под псевдонимом Стейси заявила: «Теперь у меня есть складной нож». Другая женщина высказала мнение, что убийца – «мужчина, которого девушка ограбила или заразила СПИДом. Я думаю, он пытается отомстить». Еще одна добавила, что бойфренд с пистолетом будет сопровождать ее каждую ночь, пока убийца не будет пойман.
В тот декабрь окрестности Лейк– и Лайелл-авеню даже в три часа ночи выглядели так, словно на них проводят учения китайские пожарные. Проститутки говорили своим клиентам: «Не вздумай дурить. Тот коп позади нас – мой сутенер». У каждой шлюхи в сумочке лежали полицейские визитки. Сутенеры следили за своими женщинами, детективы-любители следили за клиентами, даже клиенты следили за клиентами. Соседи записывали номера машин. Мои ребята во всей этой суете старались оставаться незамеченными. Мы следили за проститутками, а парни из отдела по борьбе с насильственными преступлениями следили за нами. Меня это просто бесило. Вот мои люди следят за подозрительного вида клиентом, который только что подцепил проститутку, и отдел по борьбе с насильственными преступлениями останавливает нас, а затем говорит: «А, так вы из оперативного отдела? Ну простите».
В четверг я пришел на одно из совещаний нашего координатора по борьбе с преступностью и сказал:
– Это все чушь. Людям из отдела насильственных преступлений нечего делать в наблюдении. Вы, ребята, должно быть, ищете зацепки. Ну так не цепляйтесь к шлюхам. Это моя работа.
Оперативный отдел и отдел по борьбе с насильственными преступлениями – это сливки общества, так что получалось как бы противостояние примадонны против примадонн. Мы не хотели передавать им нашу информацию, а они не хотели ее обрабатывать. Я называю им подозреваемого, они говорят:
– Черт, Джим, он никак не наш парень.
Я говорю:
– Ладно, идите и потратьте пятнадцать часов, доказывая, что он не наш парень. Не сидите просто так и не говорите мне, что он не наш!
Так что трений хватало с избытком.
Мои парни воспринимали каждое новое убийство как оскорбление: «Этот парень смеется над нами. Он делает это