восьми полицейских машин! Они заблокировали мою «Селебрити». Я подумала: «Во имя всего святого, что здесь происходит?»
Когда они увидели, что я иду по дорожке из дома престарелых, один из полицейских подбежал ко мне и говорит:
– Мы хотим поговорить с вами минутку.
Подошедший мужчина в гражданской одежде представился следователем Десиллисом. Я спросила:
– Что, черт возьми, происходит?
Он задал мне миллион вопросов: видела ли я мистера Шоукросса с какими-нибудь незнакомыми женщинами, знала ли я о том, что в моей машине бывали другие женщины, и тому подобное.
Потом мистер Десиллис сказал, чтобы я не смущалась, но он вынужден кое-что спросить меня о нашей сексуальной жизни. Он был милым и вежливым. Он спросил, были ли мы любовниками, и я прямо сказала, что мы были любовниками больше, чем Арт со своей женой, и он всегда говорил мне, что я как будто девственница, только крепче.
Он задал еще кое-какие вопросы, и постепенно я начала понимать, что происходит. Поскольку они застукали Арта писающим в общественном месте, то подумали, что он какой-то извращенец. Я-то знала, что это не так, поэтому просто сказала:
– Вот что я вам скажу, мистер: вы можете задавать любые вопросы, какие захотите.
Его интересовало, как именно мы занимались любовью, и я объяснила, что мы делали это совершенно нормальным способом: Арт сверху, я снизу, все происходило нежно и приятно. Я сказала, что мы виделись, может быть, раз пять в неделю и занимались любовью раз или два из них. У Арта не было проблем с эрекцией, но в последнее время у него болело левое яичко, и из-за этого ему требовалось больше времени. Полицейский также спросил, эякулировал ли мистер Шоукросс, и я сказала, что да, ни у кого из нас трудностей по этой части не возникало.
Еще он спросил, как мы одеты при этом, и я ответила, что мы всегда раздеты. Делаем ли мы это всегда одинаково? Да, хотя недавно Арт увидел что-то новое в фильме и захотел попробовать. Поза, в которой я обхватываю его шею лодыжками. Я не позволяю ему лизать меня и сама не лижу его, пока он живет со своей женой. И, конечно, я не позволяю проникать сзади. В любом случае Арту нравится простой секс, когда он сам сверху. Он очень страстный и даже часто потеет. Бывает, становится игривым и немного кусается. Я показала мистеру Десиллису несколько отметин от любовных укусов на плече. Они ничего не значат, просто Арт иногда немного волнуется. Это не больно, и я не против. Мы любим друг друга.
Мистер Десиллис беседовал со мной, должно быть, около часа, все время повторяя, что вынужден задать эти вопросы. Но хотя он и был вежлив, я все равно немного разозлилась, когда он спросил, оскорблял ли меня когда-нибудь мистер Шоукросс или, может быть, бил.
– Нет! – возмутилась я. – Я бы не осталась с мужчиной, если бы он поднял на меня руку. У меня куча взрослых сыновей, которые живут в радиусе тысячи километров отсюда, и если бы кто-то в безумии или по злобе наставил мне синяков, началась бы война.
Все это время Арт сидел в сторонке в полицейской машине. Я думала, что они отпустят его и мы вернемся в город на моей машине. Я ошибалась.
С того момента, как Артур Шоукросс сообщил, что он был осужден за непредумышленное убийство, напряжение на маленькой муниципальной парковке подскочило. До этого он считался второстепенным свидетелем, гражданином, который по неосторожности припарковался рядом с телом. Но для опытных следователей, таких как Маккэффри и Десиллис, новая информация стала важным сигналом. Больше, чем любой другой тип преступников, сексуальные убийцы любили возвращаться на место преступления. Кажется, им доставляло удовольствие ласкать своих жертв, собирать сувениры, злорадствовать, ликовать, заново переживать убийство. Они также смелели, проникаясь презрением к следователям, стремясь повысить уровень накала в соответствии со своими собственными извращенными потребностями. А что может быть смелее и рискованнее, чем помочиться на последнюю жертву средь бела дня?
Сотрудники Бюро уголовных расследований решили перенести допрос в закрытое помещение, но им нужно было получить разрешение подозреваемого. Он пока не был арестован и даже не содержался под стражей. С похожей щекотливой проблемой столкнулся семнадцать лет назад детектив Чарльз Кубински: как развязать язык Шоукроссу, который имел полное право наплевать на все и уйти.
– Арт, – сказал следователь Деннис Блайт, специалист по допросам, примчавшийся на место происшествия по приказу Джона Маккэффри, – нам нужно поговорить с вами, но это немного неловко, когда вокруг столько людей. Не могли бы вы проехать с нами в казармы полиции штата в Брокпорте? Мы хотели бы поговорить и с Кларой.
Блайт подумал: «Если этот парень откажется, нам крышка».
– Где Клара? – спросил Шоукросс. – С Кларой все в порядке?
– С ней все в порядке, – заверил его Блайт. – Ну так что, мистер Шоукросс? Мы можем переместиться в какое-нибудь более уединенное место?
К удивлению следователя, Шоукросс ответил:
– Никаких проблем.
– Вы уверены, что не против пойти со мной?
– Никаких проблем, – почти с нетерпением подтвердил Шоукросс.
– Большое спасибо, мистер Шоукросс. Мы потом отвезем вас домой, не волнуйтесь.
Прежде чем они покинули парковку, Шоукросс подписал две формы «добровольного согласия», дающие полиции право обыскать серую «Селебрити» и его квартиру на Александер-стрит. Он протянул ключи. Детективы не могли припомнить более сговорчивого субъекта. Еще одна характерная черта серийных убийц: им нравится играть с копами.
Во время короткой, длиной всего десять километров, поездки из Спенсерпорта в брокпортские полицейские казармы Шоукросса сопровождал Пол Десиллис, а Клара Нил отправилась с Блайтом. По дороге Клара упомянула, что Арт совершил несколько ошибок, когда был молодым человеком, но заплатил свой долг обществу и стал добропорядочным гражданином:
– Он так добр ко мне и моим внукам. Я не понимаю, почему вы все пристаете к нему за то, что он помочился в бутылку.
Кто-то достал ключ от задней двери казармы; включили обогреватель, сварили кофе. Было около трех часов дня. Клара тихо сидела в соседней комнате. Шоукросс пододвинул к столу стул. Он все еще выглядел спокойным и расслабленным.
В водопропускной трубе под шоссе 31 замороженное тело осталось нетронутым. Полицейские штата стояли на страже и контролировали, чтобы никто, кроме судмедэксперта и экспертов-криминалистов, не проник на территорию, огражденную столбиками и лентой.
Со всех сторон парк Нортгемптон начали заполнять люди из официального поискового отряда. Если это было место захоронения убийцы, то сколько еще тел лежит под снегом, сколько там ценных улик? Джун Сисеро, Дарлин Триппи и Мария Уэлш по-прежнему числились пропавшими без вести, и, возможно, были другие. К этому времени уже стало совершенно ясно, что душитель оправдал прогнозы психологов-криминалистов и остался верен себе в праздничные дни.
Вскоре шестьдесят полицейских штата были либо на месте происшествия, либо в пути, некоторые из них вернулись с выходных или были переведены с других смен и правоохранительных органов. В своих ярко-оранжевых дождевиках они выделялись на фоне белых сугробов и ледяной корки. Охранники парка и лесничие поделились своими знаниями о местных тропах и топографии. Двое полицейских в шлемах заехали в самый густой кустарник, и вскоре за ними последовали еще трое из офиса шерифа округа Монро. Прибыли капитан Бюро Говард Аллен, майор полиции Линд Джонстон и лейтенант Джеймс Боннелл, а также несколько детективов из криминалистического отдела, два специалиста по уликам и первый помощник окружного прокурора Чарльз Сирагуса. Рации не выключались. К вертолету полиции штата присоединились, поднимая тучи мелкого снега, два других.
На место прибыл новый командный фургон полицейского управления Рочестера, и криминалисты осторожно выгрузили дорогостоящее оборудование.
Тем временем прошел слух, что подозреваемый не раскалывается.
Я и сержант Дик Хэйр, ответственный за наших специалистов по уликам, решили перейти дорогу и взглянуть на тело Фелиции Стивенс с другого конца водопропускной трубы, выбрав тропинку, которая не потревожила бы следы на снегу. Она лежала на льду, обнаженная ниже пояса, примерно в пяти метрах от меня.
Что-то во всем этом было не так.
– Эй, Дик, – сказал я. – Никакая это не черная цыпочка.
– Боже мой, ты прав.
Мы подошли ближе. Дневной свет угасал, но я смог разглядеть белую куртку с меховым капюшоном. Она была немного задрана и обнажала часть левой груди. Интересно, подумал я, неужели все эти проститутки носят одинаковую одежду, когда выходят в свою последнюю смену? Похожую куртку я видел на Джун Сисеро в тот вечер, когда разговаривал с ней на улице.
Я остановился. Я слышал биение собственного сердца. Ее швырнули вперед, и лицо примерзло ко льду. Голые ягодицы были приподняты, а правая нога вытянута, как в позе, характерной для содомии. Я вспомнил, что некоторые другие тела были найдены точно в таком же положении.
Я придвинулся на пару шагов ближе.
– О, черт. Черт! Боже мой, Дик, это Сисеро.
До меня дошло мгновенно. Я был одним из последних, кто видел Джун живой. Какое потрясение. Этот парень не только убил ее, он забрал ее у меня из-под носа! Не у моего подразделения, а у меня лично! Судя по всему, ее убили вскоре после того, как я ее предупредил, и случилось это в одном или двух кварталах от меня и Тима Хики, возможно, когда мы еще катались по городу. С кем, черт возьми, мы здесь имеем дело? Со сраным призраком?
Бедная Джун. Как глупо. Как глупо! Даже несмотря на весь ее образ жизни.
Никто ничего не понимал, пока судмедэксперт не перевернул Джун. У нее были глубокие порезы с обеих сторон промежности, прямо до кости. Очевидно, убийца вернулся и попытался выпилить ее половые органы, но отрезал только внешние части, половые губы. Может быть, из-за того, что работа – распиливать замороженное тело – оказалась слишком тяжелой.