Вахтерши, дворники, подсобные рабочие и прочий младший обслуживающий персонал… Зверев просто обожал эту категорию трудящихся. Люди, не обремененные властью, но, как правило, непосредственно контактирующие с фигурантами того или иного уголовного дела, очень часто обладали информацией, не всегда доступной прочим работникам, сумевшим продвинуться по карьерной лестнице и занимавшим более высокие посты. Поэтому, когда вахтерша наконец-то его заметила, Зверев и не стал особо спешить и остановился.
– Вы к кому, молодой человек? – деловито поинтересовалась вахтерша, вставая. – Детки наши, как вы сами понимаете, на каникулах, а в здании лишь два-три учителя и директриса.
Павел Васильевич тут же галантно раскланялся и с милой улыбкой заметил:
– Директриса, два-три учителя… А почему вы себя не назвали? Может быть, я к вам пришел? Или вы такое исключаете?
Женщина положила на стол свое вязание и пригладила волосы.
– Ко мне? Да старовата я уж больно, сынок, чтобы ко мне смазливые кавалеры бегали.
Напряглась, но чувство юмора есть, отметил Зверев и тут же продолжил атаку на потенциального свидетеля:
– За смазливого кавалера спасибо, давно меня никто так не называл! А пришел я сюда за помощью. Как только вас увидел, сразу понял, что вы мне не откажете.
– Это в чем же? – поинтересовалась вахтерша.
– Информация мне нужна. Поможете?
– Информация – это можно! У нас же здесь небось не секретный объект. Вот я до войны на режимном предприятии работала, там болтунов не терпели. Да… А тут у нас обычная школа. Тайн никаких нет.
Поняв, что контакт с потенциальным свидетелем налажен, Зверев уточнил:
– Если вы работали на режимном предприятии, значит, фактически к правоохранительным структурам отношение имеете.
Женщина насторожилась.
– Получается… так оно и есть!
Зверев в знак одобрения кивнул и показал женщине удостоверение.
– Майор Зверев. Псковская милиция. Очень надеюсь, милая… Простите, как вас зовут?
– Зотова! Зотова Глафира Ульяновна я, – потупилась вахтерша.
– Так вот, Глафира Ульяновна, я здесь нахожусь, чтобы выяснить некоторые сведения о двух ваших учащихся – Чижове и Хлебникове. Знаете таких?
Женщина тут же скорчила презрительную гримасу.
– Этих обормотов? Как же их не знать – их вся школа знает!
Зверев понял, что не ошибся в выборе свидетеля.
– И чем же они так знамениты?
Вахтерша фыркнула и сложила руки на груди:
– А тем, что не ученики они, а черти окаянные… вот чем!
– Так уж и черти?
– Черти… сущие черти! Будь моя воля, гнала бы таких, как они, из школы взашей.
– Гнали бы? – Зверев сделал удивленное лицо. – А, простите, куда?
Женщина на мгновение опешила, но тут же продолжила гневную речь:
– Да куда угодно… Куда у нас людей гонят, за сто первый километр хотя бы!
– Так у нас же вроде не столица?
– И что с того? Шпану эту неуемную отовсюду нужно гнать. Бездельники и тунеядцы! Учиться не хотят, девчонок задирают, курят, мусорят, грубят всем и вся! Не школьники, а настоящая банда!
– Банда?
– Банда, банда… А руководит этой бандой Толька Хрусталев!
– Ах вон оно что, а кто это?
– Хрусталев?! Хам, шпана и сущий прохиндей! Одним словом, главный бандит нашей школы! Вам, кстати, я имею в виду милицию, пора бы уже к нему как следует присмотреться. По этому обормоту давно тюрьма плачет.
– Так-так, все это очень интересно! А где мне найти этого Хрусталева, чтобы, как вы сказали, приглядеться к нему? Адресочек не подскажете?
– Так он на улице Металлистов живет. В четырнадцатом доме, а квартиру я не знаю. Уж извините.
Живет на Металлистов, то есть рядом с убитыми Чижовым и Хлебниковым, отметил Зверев про себя.
Вахтерша вдруг оживилась:
– Ой, чего это я! Да ты погоди, милай! Так ты адрес Тольки Хрусталева можешь у Ди́нки моей узнать!
– А ее где искать?
– А не нужно тебе ее искать! Это племя́шка моя. Она сейчас у меня в вахтерской окна моет.
Зверев сделал удивленное лицо.
– Вы же сказали, что в школе только директриса и два-три учителя! Про племянницу свою вы не говорили.
– Так я и про себя не сказала. Что с того?
– Резо́нно!
– Динка моя – девчонка-золото, археологом хочет стать, спортсменка. Помочь мне вот пришла, хоть я ее ни о чем и не просила! Второе окно уже моет, потом обещала еще и полами заняться. К нам завтра из гороно комиссия какая-то приезжает, Галина Михайловна велела порядок на рабочих местах навести, а мне тут нужно быть, так что, если бы Динка не пришла, пришлось бы мне самой тут ночью уборку проводить!
– А Галина Михайловна – это директор школы?
– Галина Михайловна Орлова!
– А ваша племянница точно адрес Хрусталева знает?
– Разумеется! – женщина поманила Зверева пальцем и, когда тот пригнулся, сказала шепотом: – Динка моя, она же с Валей Чижовым милуется!
– Так уж и милуется?
Глафира Ульяновна замахала руками.
– Да полно тебе! Не о том я! Они ж еще дети! Просто дружат они с детства. Вот и весь сказ. Валька, по сути, парень неплохой.
– Вы же только что сказали, что он обормот. Чертом называли, гнать куда-то хотели.
– Все так и есть! Был Валька хорошим, а как связался с этим Толькой непутевым…
– Хрусталевым?
– Хрусталевым! Как связался, так напрочь переменился. Теперь наш Валентин тоже шпана-шпаной, по-другому и не скажешь. Из-за этого Хрусталева они с Динкой и рассорились.
Зверев понимающе хмыкнул.
– Ясно-ясно. Так где я могу с вашей племянницей пообщаться?
– Пройдете прямо по коридору, потом налево вторая дверь. Там-то и есть моя каморка. Ой… А спросить-то я вас, товарищ милиционер, чуть не забыла. Зачем вам Чижов и этот Хлебников понадобились? Чего они опять натворили?
Зверев тут же сдвинул брови и стер улыбку с лица.
– Дело тут не шуточное, Глафира Ульяновна. Да-да.
– Да чего ж такое-то?
– Убили их сегодня ночью!
Женщина охнула и прикрыла рот рукой.
Зверев же, не дожидаясь дальнейших расспросов, легонько похлопал женщину по плечу и двинулся по коридору искать непосредственное место работы пожилой вахтерши.
В подсобке Глафиры Ульяновны Зверев отыскал худосочную большеглазую девчонку с соломенного цвета волосами. Девушка стояла на подоконнике и энергично терла окошко газетой, стирая со стекла разводы. Полы в помещении были затоптаны, стулья и кровать сдвинуты к левой стене, в углу под пожелтевшим плафоном стояла швабра и наполненное грязной водой оцинкованное ведро. Когда Зверев вошел в помещение, девушка не сразу заметила незваного гостя и прервала свое занятие лишь после того, как тот тактично покашлял.
– Вы кто? – настороженно поинтересовалась Динка и ловко соскочила с подоконника.
– Майор Зверев! Псковская милиция, – представился Зверев.
– Из милиции? – девушка вытерла руки о газету, скомкала ее и положила на стул.
– Ваша тетя сказала, что вы можете подсказать адрес Анатолия Хрусталева.
Девушка переменилась в лице. Глазки сузились, маленький ротик превратился в узкую полоску.
– Он снова что-то натворил? – процедила Динка сквозь зубы.
– Вполне возможно.
– Хрусталев не самый лучший ученик нашей школы, а если говорить откровенно – то не только нашей!
– Отчего же вы его так не любите?
– Потому что он самый большой урод, какого я когда-либо знала.
– Вон оно что.
Опасаясь, что девушка замкнется в себе, Зверев на время поменял тему:
– Если откровенно, меня сейчас больше интересуют его приятели!
Дина отступила и оперлась на край подоконника.
– Вы говорите о Вальке?
– Именно о нем и о Хлебникове Иване.
– Хруст живет на улице Металлистов в четырнадцатом доме. В третьем подъезде на третьем этаже, а номер квартиры я не помню… Кажется, средняя дверь. – Неожиданно девушка схватила ведро и снова стала тереть тряпкой окно. – Простите, но больше ничего не знаю. Если вы не против, то я продолжу работать. Мне нужно уборку закончить.
– Спасибо, Дина, – Зверев кивнул, сделал шаг к выходу, но вдруг резко остановился в проеме. – Ваша тетя сказала, что вы близко общались с Чижовым?
Дина поставила ведро, плечи ее опустились.
– Боже мой! Да сколько все это может продолжаться! Я ведь всегда говорила, что Хруст искалечит Вальке жизнь! Скажите же мне, наконец, что они на этот раз натворили?
Взгляд Зверева похолодел:
– Вчера утром на улице Гороховой были обнаружены тела Чижова и Хлебникова! Этих ребят убили, Дина! И если вы что-то знаете… – Павел Васильевич не договорил, потому что был вынужден броситься вперед и подхватить на руки падавшую без чувств девушку.
Глава четвертая
Нажав на кнопку звонка, Зверев прислушался. Какое-то время за дверью стояла гробовая тишина, и Павел Васильевич уже было подумал, что напрасно тащился на третий этаж. Однако, когда он повернулся и уже успел спуститься на полпролета, за дверью послышалось шуршание. Зверев тут же вернулся на этаж и прижал ухо к двери. Раздался стук, словно кто-то долбил молотком по деревянному полу. Когда дверь пятьдесят первой квартиры открылась, Павел Васильевич понял, в чем дело. Перед ним стояла худая белесая женщина в синем ситцевом халате и тапочках. В глазах женщины не было ни удивления, ни страха. Она стояла в проеме и отрешенно глядела на незваного гостя, опираясь на костыли.
Когда пару часов назад Зверев вместе с Глафирой Ульяновной приводил в чувство упавшую в обморок Динку, он не узнал больше ничего, что могло бы помочь расследованию. Единственное, чего он при этом добился, так это того, что всучил перепуганной вахтерше листок, на котором записал два телефона – свой домашний и служебный. О том, что мать Хрусталева инвалид и передвигается на костылях, он до сей поры не знал. Среднего роста, короткая стрижка, усталые глаза – хозяйка квартиры смотрела на гостя прищурившись. Зверев снял шляпу и учтиво кивнул: