Мы вернулись в Ивовый Лес во тьме и холоде. Фитц Виджилант был не таким хорошим возницей, как мой отец или Риддл. Лошади знали путь домой, но он не направлял колеса повозки в колею, как мой отец, так что они терлись о края снежных наносов и повозка дергалась и скрежетала. Уверена, из-за темноты и глубокого снега на дороге править лошадьми было сложнее, чем казалось. Я съежилась под одеялами в задней части повозки, тревожась об отце, гадая о том, кто был этот нищий, и мечтая поскорей оказаться дома. Я очень устала и сильно расстроилась из-за того, что так быстро меня бросили. И в довершение ко всему Шун и Фитц Виджилант жались друг к другу на сиденье возницы, укутавшись в пледы, и тихими, разгневанными голосами переговаривались о случившемся в городе. Они говорили про моего отца и Риддла так, словно считали меня глухой или вовсе не принимали во внимание мои чувства.
Они оказались свидетелями происшествия с собакой, но предпочли держаться подальше, опасаясь, что оно навлечет на них неприятности. Шун очень боялась, что в Дубах-у-воды молва будет поминать ее в связи с безумцем, в которого Том Баджерлок превратился из-за какой-то собаки. Хватит и того, как он унизил ее при всех в таверне, разговаривая с ней в неподобающем тоне! Фитц Виджилант не мог взять в толк, что мой отец и Риддл сделали из-за нищего – ни почему, ни каким образом, – и это, похоже, казалось обоим самым оскорбительным. То, что им ничего не объяснили в подробностях, они сочли невероятной грубостью, но мне во время возвращения домой от Висельного холма они не сказали ни слова. Пока мы медленно тряслись по дороге, мороз крепко сжал меня своими холодными руками. Я то и дело погружалась в тревожный сон, а потом повозка подпрыгивала, и я просыпалась.
Когда мы подъехали к особняку, меня уже подташнивало от езды по кочкам и ухабам. Я проснулась в последний раз, когда Фитц Виджилант остановил лошадей перед высокими дверьми и спрыгнул, выкрикивая конюха. Он заботливо помог Шун спуститься и велел ей побыстрее идти в дом, чтобы согреться. Она громко удивилась, почему на ступеньках ее не встречает слуга с фонарем. Фитц Виджилант согласился, что слуги и впрямь ленивые и их надо вышколить. Они же знали, что мы вернемся сегодня ночью, верно? Следовательно, должны были ждать.
Выпавший снег лег влажным грузом на покрывала, в которые я закуталась. От долгого сидения в неподвижности и дорожной тряски мои мышцы сделались непослушными. Я пыталась выбраться из-под покрывал, когда к задней части повозки подошел Фитц Виджилант.
– Идем, Би, – сказал он.
– Я пытаюсь…
Фитц Виджилант нетерпеливо фыркнул, схватил одно покрывало за край и потащил на себя, отчего меня завалило собравшимся снегом. Я ахнула от неожиданности и тщетно попыталась не всхлипнуть.
Он пришел в ужас оттого, что сделал со мной, но голос его был строг:
– Ну, не веди себя как маленькая. Это просто снег. Мы все устали и проголодались, но мы дома. Выходи, и пойдем домой, там ты согреешься.
Я не ответила. От резкого движения одеял перевернулась моя сумка. Я принялась шарить во тьме, пытаясь собрать свои драгоценные покупки, рассыпавшиеся по темному полу повозки. Они теперь были повсюду, под снегом и кучей покрывал, которые Фитц Виджилант сбросил.
Наверное, он не видел, что я делаю, потому что сказал:
– Выходи сейчас же, Би, или я тебя оставлю тут.
Я перевела дух и выдавила из себя:
– Ну и уходи. Мне все равно.
– Я не шучу!
Я не ответила, и он, постояв несколько секунд в тишине, повернулся и решительным шагом направился в дом. Появился мальчик-конюх с фонарем и подошел к повозке, чтобы забрать ее и лошадей в конюшню, где с них должны были снять упряжь. Он робко кашлянул.
– Я сейчас, сейчас… – сдавленно проговорила я.
– Не спешите, – сказал он, и я вдруг поняла, что это Персивиранс.
Он поднял фонарь повыше, и повозка заполнилась светом и тенями.
– Только найду вещи, которые папа мне купил, – объяснила я, глотая слезы.
Он ничего не сказал. Просто забрался по колесу в повозку и начал аккуратно поднимать покрывала и пледы. Отряхнул их все от снега и свернул, прежде чем положить на сиденье, и постепенно нашлись все наши покупки. Я их собрала и спрятала в свою сумку.
Дверь особняка открылась и закрылась, новые тени заплясали вокруг, сбивая меня с толку. Подошел Ревел с большим фонарем.
– Леди Би? – спросил он в пространство.
– Одну минуточку, пожалуйста, – хрипло ответила я.
Ну почему все меня торопят, когда я так замерзла?!.
Ревел подошел к повозке и уставился на то, как я заканчиваю собирать свои маленькие пакеты. На его лице читалось потрясение, смешанное с неодобрением. Он кивнул Персивирансу, давая понять, что не забудет об услуге, и юный конюх кивнул в ответ. Собрав все свои вещи, я медленно встала и проковыляла на негнущихся ногах к краю повозки.
– Большие пакеты принадлежат леди Шун и писарю Фитцу Виджиланту, – сказала я Ревелу, когда он вскинул брови, глядя на оставшиеся корзины и мешки.
– Понятно, – ответил управляющий с серьезным видом. – Мальчик, я пришлю кого-нибудь за этими вещами. Потом можешь забрать лошадей и повозку в конюшню.
– Да, сэр, – ответил Персивиранс.
К моему удивлению, Ревел взял мою рыночную сумку, снял меня с края повозки и понес в дом. Он был высоким, выше моего отца, и нес меня и вещи так, словно я и покупки ничего не весили. Я устала, сидеть у него на руках прямо мне было трудно. Мой лоб коснулся его щеки, – к моему изумлению, она оказалась гладкой, как моя собственная. И еще от него чудесно пахло – розой, но с пряными нотками.
– Ты так здорово пахнешь! – невольно вырвалось у меня.
Его лицо с резкими чертами утратило озабоченное выражение, и он улыбнулся:
– Вы так добры ко мне, леди Би. Я сам смешиваю свои ароматические масла. Может быть, однажды вы мне поможете с этим занятием?
– Да! – воскликнула я с искренним восторгом.
– Так и сделаем. Ваша мать многому научила меня в отношении ароматов, когда я только прибыл сюда. Будет справедливо передать вам то, что я узнал от нее.
Я сидела у него на руках, дрожа от холода. Он открыл дверь свободной рукой и, не замедлив шага, отнес меня через вестибюль и коридор прямо в мою комнату. Кэрфул только что закончила разжигать огонь в камине, и Ревел поставил меня на пол перед ним.
– Она вся в снегу! Леди Би! Разве вы в повозке были не под пледом?
Я слишком устала, чтобы объяснять.
Ревел заговорил, пока Кэрфул начала снимать с меня мокрую одежду:
– Она вся продрогла. Я велю поварихе Натмег прислать поднос с горячей едой и чаем. Сможешь позаботиться об остальном?
Моя горничная обеспокоенно взглянула на управляющего:
– Леди Шун велела немедленно принести ее покупки. Она хочет, чтобы я помогла…
– Я найду кого-то другого ей в помощь, – твердо заявил Ревел. Зашагал к двери, остановился и сказал: – Леди Би, нам не сообщили, что случилось с вашим отцом и Риддлом, и я весьма обеспокоен тем, что они не вернулись вместе с вами.
Ревел знал, что управляющий не может задавать такие вопросы, но я считала его своим союзником и легко поделилась тем немногим, что мне было известно:
– На рынке со мной заговорил какой-то нищий. Когда он меня обнял, отец испугался и напал на него, тяжело ранил. Потом он понял, что этот нищий на самом деле его старый друг. И они с Риддлом использовали магию Силы, чтобы через стоячие камни на Висельном холме перенести нищего в Олений замок, где его, возможно, спасут.
Слуги обменялись взглядами над моей головой, и я поняла, что мой рассказ, наверное, прозвучал для них как сущее безумие.
– Подумать только! – тихонько воскликнула Кэрфул.
– Что ж… Уверен, ваш отец знает, что делает, как и Риддл. Риддл ведь очень благоразумный человек. – Тон управляющего намекал, что мой отец не всегда бывает благоразумен. Было глупо с этим не согласиться.
Ревел быстро вышел за дверь.
К тому времени, когда Кэрфул помогла мне переодеться в ночную рубашку, я вся тряслась. Это была моя красная ночная рубашка, та, которую сшила мама. Кто-то ее выстирал и принес в мою комнату. Кэрфул взяла одеяло с кровати, согрела его у огня и закутала меня. Придвинула кресло ближе к огню, и я покорно устроилась там. Раздался стук в дверь – поваренок принес поднос с едой. Над тарелками вился пар. Кэрфул поблагодарила мальчика и отослала прочь.
Когда она выставила еду на столик передо мной, я сказала:
– Я про тебя не забыла. Привезла тебе подарки из города.
Глаза Кэрфул сверкнули от любопытства, но она проговорила:
– Завтра успеется, моя леди. Сегодня давайте-ка накормим вас горяченьким, а потом уложим в теплую постель. У вас лицо по-прежнему красно-белое от холода.
Она подняла мою серую с красным шаль, оценивающе взвесила шерсть в руке и отложила сушиться. Вытаскивая вещи из моей сумки, нашла пакетики с безделицами, которые я для нее купила, и тут же забрала, неустанно меня благодаря за то, что я про нее не забыла. Я вспомнила про платки для Ревела. Они ему и в самом деле понравятся? Я подумала о том, как от него пахло, когда он взял меня на руки. Ему бы понравилась одна из маминых свечей… Мое сердце заныло при мысли о расставании даже с одной из них, но я поняла, что сделаю это. Он заслужил. Кэрфул помогла мне забраться в постель, а потом прошлась по комнате, прибираясь и напевая себе под нос.
Думаю, я заснула еще до того, как она вышла из моей спальни. Когда я проснулась – наверное, через много часов, – комнату озарял лишь огонь в камине. Я попыталась осмыслить минувший день. Столько чудесного и ужасного произошло, а потом меня взяли и бросили! Я гадала, почему отец не взял меня с собой и отчего этот нищий так важен. Отец заявил, что это его старый друг. Как такое могло случиться? Мне некому было задать эти вопросы. Дом вокруг меня погрузился в глубокую тишину. Я выскользнула из кровати, подошла к окну и открыла ставни. Небо почернело, шел сильный снегопад. Было уже совсем поздно – или очень рано. А я снова проголодалась, и мне уже не хотелось спать.