В ее словах я услышал все, чего боялся: для всего мира, включая сестру нашей Би, малышка была странной.
Молли быстро взяла дочь назад и бережно прижала к себе, как будто слова Неттл могли навлечь зло на ребенка.
– Она не слепая, – сказала моя жена. – Фитц думает, что, скорее всего, у его матери из Горного Королевства были голубые глаза, от нее наша дочь их и унаследовала. Хоть она и крошечная, в остальном с ней все в порядке. По десять пальцев на ногах и руках, ест хорошо, и спит хорошо, и почти никогда не волнуется. Ее зовут Би.
– Би? – растерянно проговорила Неттл, но потом улыбнулась. – Она такая кроха. Интересно, что о ней подумает старая королева.
– Королева Кетриккен? – с тревогой и смущением переспросила моя жена.
– Она едет сюда, немного отстала от меня. Она прибыла домой в Олений замок как раз перед моим отъездом. Я сообщила ей новость, и она очень обрадовалась за вас обоих. Она прибудет самое позднее через день. К счастью, мне удалось получить у Дьютифула разрешение отправляться немедленно; Кетриккен явно желала, чтобы я ее подождала. – Неттл помедлила, а потом преданность матери взяла в ней верх. – И я знаю, что Фитцу о ее приезде известно, потому что сама сообщила ему об этом с помощью Силы! И он тебе ничего не сказал! Я это вижу по твоему лицу. Значит, слуги, скорее всего, не начали проветривать комнаты или как-то еще готовиться к приему гостей. Ох, мама, этот твой муж…
– Мой муж – твой отец, – напомнила Молли Неттл, и, как обычно, та отвела взгляд и ничего не сказала. Ибо если ребенок может унаследовать черту характера от приемного родителя, то Неттл переняла неуступчивость Баррича.
Она быстро сменила тему на более насущные заботы:
– Я прикажу слугам немедленно открыть комнаты, освежить их и убедиться, что там есть дрова для камина. И оповещу также кухонных работников. Не переживай!
– Я не переживаю, – ответила ее мать. – Горная королева никогда не была для нас обременительной гостьей в этом смысле.
«Но в других смыслах – была», – гласили невысказанные слова Молли.
– Неттл. – Ее тон заставил дочь остановиться, когда та уже собиралась уйти. – Зачем она едет сюда? Что ей нужно?
Неттл не отвела взгляда:
– Ты сама отлично знаешь. Ей нужно увидеть младшую дочь Фитца Чивэла Видящего. Засвидетельствовать то, как к ней прикрепят имя, и предъявить на нее права. С ее свитой приедет менестрель. Кетриккен покажет ему только то, что захочет, но как только он это увидит, уже не погрешит против истины. Она доверяет ему и знает, что он не будет петь, пока не скажут, а когда скажут – споет только правду.
Пришел черед Молли отвести глаза и ничего не сказать. Мое сердце сковало холодом от осознания того, что и Неттл явственно видела причины визита Кетриккен.
Между Молли и Кетриккен сохранилась странная связь, одновременно привязанность и ревность. Королева Кетриккен всегда обращалась с Молли, Барричем и их детьми с безукоризненной честностью. Но Молли не забыла и не простила, что ей позволили поверить в мою смерть – сперва оплакать меня, потом принять вместо меня другого мужчину, и все это время королева знала, что бастард Видящий выжил. Это было в той же степени моих рук дело, что и Кетриккен, но, наверное, для Молли сложнее было простить женщину. В особенности женщину, которая знала, каково это – жить с болезненной верой в то, что твой возлюбленный мертв.
И потому трещина между ними сохранялась, и обе признавали, что эту пропасть никогда не перейти. Кетриккен в силу своего характера считала, что заслуживает такого горького оборота в дружбе с моей женой.
Неттл коротко кивнула и вышла из комнаты, уже призывая Тавию, чтобы та помогла ей привести в порядок несколько гостевых комнат, ибо к нам едет леди Кетриккен из Горного Королевства; возможно, гости будут здесь еще до конца дня. Неттл, подобно своей матери, общалась со слугами запросто. Она прошла мимо меня в холле и одарила осуждающим взглядом, прежде чем подозвать к себе Ревела. Я проскользнул мимо нее в детскую.
– Она примется открывать окна и собственноручно выбивать стеганые одеяла, – сказала мне Молли, и я знал, что она гордится своей хозяйственной дочерью.
– Иногда она напоминает мне Верити, – сказал я с улыбкой, входя. – Не просит никого сделать то, что ей не слишком хочется делать самой. А если думает, что какое-то дело надо сделать, то не ждет.
– Ты знал, что приезжает Кетриккен, и не сказал мне, – заявила в ответ Молли.
Я знал. Я молча посмотрел на нее. Промолчать – это не то же самое, что солгать, утешал я себя. Молли придерживалась иного мнения. Пылая ледяным гневом, она негромко проговорила:
– Мне не легче оттого, что не осталось времени на подготовку.
– Я подумал, так будет лучше. Мы бы все равно не успели подготовиться, остается только смириться. Зачем же было беспокоить тебя раньше времени? Слуги быстро приведут комнаты в порядок, если понадобится.
Моя жена сказала, не повышая голоса:
– Я говорила не о комнатах, которые надо привести в порядок. Я имела в виду, что мне надо подготовиться самой. Мои мысли. Моя манера держать себя. – Она укоризненно покачала головой. – Фитц, Фитц… Все между нами идет хорошо, пока ты не вспоминаешь о том, что в твоих жилах течет кровь Видящих. Тогда ты снова делаешься скрытным и лживым, а ведь мы уже один раз из-за этого пострадали. Ты когда-нибудь от этого избавишься? Когда-нибудь наступит время, когда ты, узнав что-нибудь, не задумаешься первым делом о том, как это скрыть?
Ее слова пронзили меня болью, и я вздрогнул от того, сколько в них было силы.
– Мне жаль, – сказал я и сделался отвратителен самому себе.
Мне и впрямь было жаль, что я не поделился с Молли новостью. Она права: почему я вечно держу все сведения при себе? В памяти моей всколыхнулось воспоминание о том, как Чейд меня предупреждал, что если слишком часто повторять «мне жаль», слишком часто извиняться, то слова эти перестанут что-либо значить и для людей, и для тебя самого. Может, с Молли я уже достиг этого рубежа?
– Молли… – начал я.
– Фитц, – твердо сказала моя жена. – Довольно.
Я замолчал. Она крепче прижала нашего ребенка к себе.
– Послушай меня. Я разделяю твои тревоги. Сейчас не время нам ссориться. Позже мы обо всем поговорим. После того, как Кетриккен уедет. Но не раньше, и точно не при Неттл. Если старая королева приезжает посмотреть на нашего ребенка, то мы должны быть готовы встретить ее вместе. И со всей возможной твердостью заявить, что сами будем решать, что лучше для Би, пока она растет.
Я знал, что Молли не погасила свой гнев, но обуздала его. И знал, что я его заслужил.
– Спасибо, – тихо проговорил я, и от этого в ее глазах снова зажглась искра.
Жена почти печально покачала головой и улыбнулась мне:
– Эту часть тебя у меня забрали задолго до того, как я успела объявить тебя своим. Ты не виноват, Фитц. Ты не виноват. Но иногда мне кажется, что ты мог бы ее вернуть, если бы как следует постарался. – Она устроила нашего ребенка у себя на плече и посмотрела на меня так, словно изгнала гнев на Внешние острова.
Остаток дня Неттл не давала слугам передохнуть. Только Ревел как будто обрадовался необходимости развлекать знать, которая должна прибыть с минуты на минуту. Он не меньше восьми раз приходил и спрашивал моего мнения о списке блюд и спальнях для гостей. Когда он снова появился у моего порога, интересуясь, можно ли нанять музыкантов из Ивняков для вечерних увеселений, я бессердечно отправил его к Неттл.
Но в конце концов мы трое сумели отыскать время для того, чтобы провести один тихий семейный вечер, вместе поужинать и проговорить допоздна. Неттл и Ревел сделали все, что только можно было придумать и спланировать. Поздним вечером мы собрались в детской, и туда нам принесли еду. Мы ели и говорили, ели и говорили… Неттл держала малышку на руках и изучала ее лицо, а Би глядела куда-то мимо ее плеча.
Неттл привезла новости из Оленьего замка, но Молли больше всего жаждала узнать, как там ее мальчики. Неттл передала свежие известия о братьях. Стеди уехал из замка, чтобы навестить Хирса. Она послала ему весточку. Свифт путешествует с Уэбом; она послала сообщение, но понятия не имела, когда оно их найдет. Чивэл процветает: он преумножил отличный табун, оставшийся в наследство от Баррича, а недавно купил соседнее имение, увеличив пастбище и заполучив место для постройки конюшни побольше. И так Неттл рассказала о каждом из своих братьев, рассеявшихся по всем Шести Герцогствам. Молли слушала и баюкала Би, крепко ее держа. Я наблюдал за женой и думал, что знаю, о чем она думает: это последнее дитя, которое будет с ней, пока она стареет. Взгляд Неттл перебегал с меня на ее мать, а потом на Би. На лице моей старшей дочери читалась жалость. Жалость ко всем нам, ибо, с ее точки зрения, Би должна была или вскоре умереть, или влачить жалкое существование, будучи ограниченной как умом, так и телом. Неттл не высказала эту мысль вслух, но Баррич хорошо ее взрастил и научил оценивать шансы юного существа по его виду. Но моим преимуществом был опыт. Пусть Би и впрямь последыш, но у нее имеется искра воли к жизни. Я знал, что она будет жить. Какой жизнью – пока никто не ведал, но точно будет.
Утром явился гонец и сообщил, что Кетриккен прибывает. Старая королева появилась после полудня, и к тому времени гостевые комнаты были готовы, в кухне томилась и пеклась простая и хорошая еда, а Би нарядили в новые одежды, поспешно перешитые по ее размеру. Неттл сама пришла сообщить Молли и мне о прибытии Кетриккен и ее охранников. Она нашла нас в детской. Молли дважды переодела Би и трижды переоделась сама. Каждый раз я уверял ее в том, что она чудесно выглядит, но моя жена решила, что первое платье слишком девичье, а во втором она «как немощная старуха». Третий наряд она надела впервые на моей памяти. Длинные просторные брюки – такие широкие, что сперва показались юбкой, – белая блуза со свободными рукавами, а поверх блузы – что-то вроде жилета до колен, перехваченного в талии широким кушаком. Жилет, брюки и пояс были разных оттенков синего, и Молли, зачесав волосы назад, спрятала их под сеть из синих лент.