Новая свеча напомнила мне о том, как бежит время. Я хотела изучить другой коридор, тот, что раньше видела лишь мельком. Отец сказал, что этот проход ведет к двум потайным дверям: в отцовской спальне и в кладовке. Кладовка была на нижнем этаже, за кухней, а спальня моих родителей – в главной части особняка, наверху. Я поняла, что где-то там должна быть лестница, и немедленно решила осмотреть ту часть шпионского лабиринта.
Я вернулась к перекрестку, где уже побывала, и на этот раз, вместо того чтобы вернуться в кабинет отца, пошла по другому коридору. Я заметила, что его стены обшиты панелями из темного дерева, и спросила себя, не означает ли это, что он старше известной мне части шпионского лабиринта. Как и предупреждал отец, коридор уже давно не использовали. Ниспадающая паутина шипела и съеживалась, соприкасаясь с пламенем моей свечи. Коридор изогнулся сначала в одну сторону, а потом в другую, огибая комнату. Деревянные панели с одной стороны кончились, дальше шла очень холодная кирпичная стена. От сквозняков пламя моей свечи заплясало, и я прикрыла его ладонью. Я поняла, что оказалась где-то в главной части дома. Я поспешила дальше, миновала мышиный скелетик – мышь умерла так давно, что от запаха тления и следа не осталось. Мне попались еще два глазка, каждый был закрыт небольшой крышечкой. Опустив свечу на пол, я заглянула в них, пытаясь понять, где нахожусь, но, как ни старалась, не смогла ничего разглядеть в темных комнатах по ту сторону стены. У меня и впрямь было лишь смутное представление о том, в какой я части дома, и я не могла сказать, миновала ли какую-то из спален или гостиную.
Я пришла к перекрестку, где коридор разветвлялся не на два, а на три возможных пути. Наверное, существовало больше потайных входов в эти туннели, чем мне сказал отец. Первый избранный мной путь принес разочарование. Вскоре он привел меня к глазку, перед которым была еще одна скамеечка. Я опять поставила свечу на пол и, повозившись немного, отодвинула упрямую крышечку в сторону. С изумлением обнаружила, что гляжу в собственную спальню. Огонь в очаге едва горел, но света хватало, чтобы я узнала комнату. Глазок располагался на той же стене, где был камин, так что я увидела перед собой кровать. Я спросила себя, нет ли тайного входа в моей спальне, и аккуратно прощупала всю стену в поисках рычага или петель. Но если они там и были, я их не обнаружила, что меня весьма расстроило: как было бы замечательно, если бы я могла попадать в мое новое убежище прямо из спальни.
Я вернулась на перекресток туннелей и решила больше не мешкать, потому что моя свеча сгорела почти наполовину. Для будущих исследований надо будет запастись лампой. Отец ни за что не разрешит мне обзавестись собственной лампой или путешествовать сквозь стены Ивового Леса с заемной. Я спросила себя, заметит ли он, если я заберу ту, что осталась в маминой швейной комнате. Он избегал туда заходить после смерти мамы. Я ощутила угрызения совести – впрочем, не очень-то сильные – при мысли о том, что придется действовать за его спиной, чтобы заполучить желаемое. Отец почти наверняка недооценивает мои способности. Означает ли это, что мне следует вести себя так, будто я и впрямь могу не больше, чем ему кажется? Вот еще!
Я выбрала путь наугад и двинулась вперед. Коридор изгибался вдоль стен, и я дважды протискивалась через повороты, которые взрослый одолел бы с большим трудом. Я спустилась по грубо вытесанным ступенькам, потом поднялась и, пройдя немного прямо, спустилась по более длинному пролету. Мне все чаще попадались признаки вредителей, и один раз я замерла, услышав удаляющийся топоток. Не боюсь я крыс, и мышей тоже не боюсь! Крысы не так сильно воняют, как мыши, но мне не нравятся их глазки-бусинки. Помета вдоль стен становилось все больше, запах мочи усиливался. Я нашла в коридоре две норы: грызуны явно обнаружили этот безопасный и легкий путь и пользовались им – значит, решила я, он вел в кладовую.
Так оно и оказалось. От моей свечи осталась четвертушка, и я решила покинуть шпионский лабиринт прямо сейчас, пока она не погасла и я не осталась в темноте. Рычаг, которым открывалась панель, был на виду, и, хотя он двигался с большим трудом, я давила, пока не услышала в стене щелчок. Я толкнула то, что сочла дверью, однако она сдвинулась лишь на ладонь. Она должна была открываться наружу, и, просунув руку в щель, я нащупала какие-то мешки – с горохом или бобами, – сложенные рядом с дверью. Они были тяжелыми и, сколько я их ни толкала, не двинулись с места. Здесь не выбраться.
Значит, надо вернуться. Я закрыла потайную дверь в кладовой и пошла обратно тем же путем, чувствуя, как меня одолевают холод и сон. Я наткнулась на густую паутину, и пришлось остановиться, чтобы очистить от нее глаза. Мой халат сильно перепачкался в пыли и покрылся паутиной. Я гадала, смогу ли очистить его сама и избежать вопросов, – ведь отец ни за что не одобрит эту одинокую вылазку.
Я дошла до перекрестка и свернула в коридор, ведущий к кабинету отца. Ступни мои замерзли, и холод начал пробираться вверх по ногам. Что-то пощекотало мне шею, и я едва не выронила свечу. Поставила на пол и пальцами вычесала из волос паутину, однако паука так и не нашла, хоть и провозилась какое-то время, пытаясь его отыскать. Я взяла свечу и пошла дальше. От темноты в коридоре мои веки как будто отяжелели. Хорошо будет вернуться в комнату, под одеяло…
Я снова поставила свечу на пол, чтоб очистить путь от паутины. Пошла дальше по коридору и свернула за угол, прежде чем до меня дошло, что, если я иду обратно по своим следам, здесь не должно быть никакой паутины. Я застыла на месте и, подняв свечу, окинула взглядом узкий коридор. Нет. Никаких признаков того, что я тут уже прошла. Паутина выглядела нетронутой, как и пыль на полу. Я повернула назад и с удовлетворением отметила, что мои отпечатки и след от подола халата отчетливо заметны. Отыскать дорогу назад было совсем не трудно, и я ускорила шаг.
Когда я достигла перекрестка, от свечи остался всего лишь огарок. Зря я оставила вторую свечу в столике у первого шпионского глазка. Что ж, идти недалеко, вскоре я снова окажусь в отцовском кабинете. Хорошо, если полено, которое я подбросила, еще горит, подумала я, мечтая о тепле камина и поспешно возвращаясь по своим следам. Обшитые темными деревянными панелями стены как будто сходились все ближе, по мере того как пламя моей свечи угасало. Я немного ее наклонила, чтобы воск стек в подставку. Теперь фитиль был выше, а пламя – длиннее, но я видела дно под слоем расплавленного воска. Блуждающий сквозняк от каменной кладки едва не задул свечу. Я прикрыла ее ладонью, а потом застыла как столб. Куда же я свернула? Разве каменная кладка не встретилась мне на пути в кладовую? Или она была вдоль коридора, ведущего к глазку в моей спальне? Я устало моргнула и вдруг поняла, что не помню. Мои следы в коридоре не помогали. Мышиный скелет! Где я видела мышиный скелет?..
Я стояла посреди коридора, и свеча умирала в моей руке.
– В следующий раз, – пообещала я сгустившейся тьме, – в следующий раз принесу мел и буду помечать, куда ведет каждый коридор.
Сквозняк от каменной кладки продувал мой халат насквозь. Я повернула обратно. Теперь я не могла спешить, потому что пламя превратилось в крошечного светлячка, танцующего на огрызке фитиля. Я внушала себе, что все будет хорошо, как только я доберусь до первого перекрестка. Даже если свеча погаснет, найду дорогу в тайное убежище на ощупь. Ведь найду же? Я выкинула из головы все мысли о страхе перед крысами. Мой свет их прогнал, и они, конечно, не забираются так далеко от кухни. Крысы всегда держатся там, где еда.
Разве что они очень голодны и еды у них мало.
Что-то коснулось моей ноги.
Я подскочила, пробежала два шага и упала. Горячий воск расплескался, свеча погасла. Темнота ринулась на меня со всех сторон. Она заполнила пространство, которое раньше отвоевал свет моей свечи. На миг я перестала дышать, потому что вместо воздуха вокруг была тьма. Я подтянула ноги к груди под ночной рубашкой, потому что испугалась, что на них накинутся крысы и откусят мне пальцы. Сердце мое так колотилось, что от него тряслось все тело. Во мраке я села, потрясла обожженной рукой, сковырнула с нее капли воска. Огляделась. Тьма была непроницаема. Темнота давила на меня, я не могла ею дышать, не могла ее оттолкнуть. Я пришла в ужас.
– Мама! – завопила я, и внезапное осознание ее смерти окутало меня, такое же плотное и душное, как тьма.
Ее нет, и не осталось никого, чтобы меня спасти. Тьма и смерть сделались одним и тем же.
– Мама! Мама! Мама! Мама! – Я снова и снова звала ее, потому что раз вокруг была тьма, равнозначная смерти, то мама должна была прийти ко мне.
Я кричала, пока не потеряла голос, да и потом продолжала беззвучно вопить от безграничного ужаса. Никто не пришел. Если мои приглушенные крики кого и разбудили, то я ничего не услышала. Когда первый приступ прошел, я свернулась во тьме клубочком, тяжело дыша. По крайней мере, согрелась: от пота мои волосы прилипли к коже головы. Только кисти и ступни все еще оставались холодными. Я обхватила свои колени, втянула руки в рукава. В ушах у меня отдавался грохот сердца. Я прислушивалась изо всех сил – пусть меня и страшило возможное копошение крыс, я еще больше боялась того, что одна из них подкрадется внезапно. В горле моем застрял беспомощный испуганный писк. Упершись лбом в шершавый пол и все еще тяжело дыша, я закрыла глаза, чтобы отгородиться от давящей тьмы.
13. Чейд
Со стоячими камнями, встречающимися по всей территории Шести Герцогств и за их пределами, связано много легенд и обычаев. Даже когда истинное предназначение этих монолитов забылось, люди продолжали почитать их и рассказывали о них истории. Чаще всего истории были о том, как кто-то – к примеру, юные влюбленные – забредал в такие круги, прислонялся к камням и исчезал. В некоторых историях он возвращался спустя сотню лет и обнаруживал, что знакомый мир исчез, а сам он не постарел ни на день. Изучая Силу, я нередко задавался вопросом, не случилось ли какому бедолаге с природным талантом к магии и отсутствием умений ненароком запустить портал и затеряться навсегда. Я содрогаюсь каждый раз, вспоминая о своем злоключении, связанном с путешествием через монолиты Силы от Аслевджала до Бакка. Знаю, ты читала мой отчет о случившемся. Неужели никто не обратил должного внимания на это предупреждение?