Шут не бросил и не забыл меня. Он еще тогда пытался со мной связаться. Хотел предупредить или попросить о помощи? Я пропустил его послание, не ответил. Внезапно от этого мне сделалось больней, чем было все эти годы, когда я думал, что он предал нашу дружбу. Мысль о том, что он годами впустую ждал от меня хоть какого-то ответа, полоснула меня, словно острый нож.
Но теперь я не знал, как с ним связаться или как начать поиски, чтобы выполнить его просьбу. У меня не было ни единой догадки о том, где искать его сына – и кого вообще искать.
Я выкинул эту мысль из головы. Надо поспать хоть самую малость, пока не наступил рассвет.
И это убийство… Какая ирония – единственный человек, который понимает, как я не хочу снова сделаться тайным убийцей, невольно заставил меня вернуться к этому ремеслу. Я не сожалел о своем решении; я по-прежнему был абсолютно уверен в его правильности. Но я негодовал, что вообще пришлось принимать такое решение, и был сильно встревожен из-за того, что моей дочери пришлось увидеть, как я избавляюсь от тела, и принять на себя бремя этой тайны.
Когда суета в доме из-за Шун и ее истерики по поводу «призрака» улеглись, когда я переложил свою спящую дочь с кресла Молли на кушетку, я принес одеяло со своей кровати и свиток, чтобы изучить его еще раз. Но свиток ничего не прояснил. Я спрятал его под каким-то забытым шитьем в корзине Молли и окинул взглядом ее безмятежную комнату. В камине мерцали угли; я подбросил дров. Взял миленькую подушку с кресла и, ощущая себя немного виноватым из-за такого небрежного обращения с ней, положил на пол. Лег перед очагом и кое-как завернулся в одеяло. Стежки в вышивке, которой Молли украсила подушку, впивались мне в щеку. Я попытался выкинуть из головы все вопросы и страхи, чтобы просто поспать. Пока что ничто не угрожало мне и моим близким. Я понятия не имел, как быть со странным посланием, и ничего не мог поделать со склонностью Шун все драматизировать. Я закрыл глаза и опустошил свой разум. На поросшие лесом холмы падал чистый белый снег. Я сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание, и сказал себе, что свежий ветер несет запах оленя. Улыбнулся. Не надо мучиться из-за вчерашнего. Не надо опережать завтрашний день с заботами. Пусть моя душа поохотится. Погрузится в настоящее и отдохнет. Я медленно набрал полные легкие и так же медленно выдохнул. Перенесся в иное место, балансируя на грани сна и яви. Я был волком на заснеженном склоне холма, я вдыхал олений запах и жил настоящим…
Фитц?
Нет…
Фитц! Я знаю, ты не спишь.
Вообще-то, сплю. Честно.
Мой разум не мог уйти от разума Чейда, как не может отойти от причала привязанная к нему лодка. Я страшно хотел спать. Мне надо было поспать, уплыть прочь по волнам той реки…
Я услышал, как он раздраженно вздохнул.
Ладно. Но завтра, когда вспомнишь мои слова, знай – это не сон. Я посылаю парнишку к тебе. Его сильно избили, и, если бы городские стражники не проходили мимо и не спугнули нападавших, думаю, он был бы мертв. Но ему хватит сил для путешествия верхом – если не завтра, то через пару дней, – и я решил, что лучше всего отослать его из Баккипа как можно быстрее.
Зимний лес, овеваемый ветром, исчез. Я открыл глаза. Мои руки и рубашка пахли дымом и горелой плотью. Зря я не умылся. И еще надо было отыскать ночную сорочку, а не ложиться спать в одежде. Я слишком устал, слишком устал от всего этого, чтобы делать все правильно.
Если бы я так доложился тебе, когда мне было двенадцать, ты бы назвал меня дураком и ударил чем-нибудь.
Наверное, ты прав. Но я уже несколько часов пытался до тебя достучаться. Отчего ты поднял вокруг себя такие крепкие стены? Я уж было решил, что ты прислушался к моему совету и отгородился от Силы на то время, пока спишь.
Возможно, мне и впрямь стоит так поступить.
Я даже не осознавал, что поднял стены, но вдруг понял, когда именно сделал это. Держать стены поднятыми, когда рядом Би, вошло у меня в обыкновение, но я всегда оставлял зазор для намеренного использования Силы. А теперь отгородился от мира полностью – должно быть, по старой привычке, сохранившейся с тех времен, когда мне приходилось убивать. Я не хотел случайных свидетелей. А когда я уснул, защита, видимо, ослабела.
Я сказал Чейду половину правды:
Я был занят с Шун. Она верит в призраков и решила, что в ее комнате поселился дух какого-то несчастного ребенка из прошлого. Как я понял, он принял яд, предназначенный ей. Она не виновата, но ее в этом трудно убедить, потому что она услышала ночью какой-то странный звук.
Она хорошо себя чувствует? – встревожился Чейд.
Гораздо лучше, чем избитый парень, кем бы он ни был.
Это Фитц Виджилант! Кого еще я могу к тебе послать, чтобы спасти от убийства?
Ну, не знаю. Подозреваю, любого, кого тебе вздумается.
От усталости я сделался брюзгливым. И до меня потихоньку доходило, что эта новость означала появление еще одного сироты у моего порога. Еще один жилец дома, который будет путаться под ногами на протяжении лет, а не дней или месяцев. Еще одна комната, которую надо приготовить. Еще одна лошадь в стойле, еще одна тарелка на столе, еще один человек, который будет со мной говорить, когда я захочу остаться в одиночестве. Я попытался найти в себе хоть немного сочувствия бедному бастарду.
Итак, его законнорожденные братья прибыли ко двору, и его матушка пожелала расправиться с мужниным выродком при помощи чужих кулаков?
Не совсем. Похоже, она из тех, кто все планирует заранее. Ее мальчики не прибудут ко двору до следующей весны, и потому я считал, что еще какое-то время для него здесь безопасно. Однако она явно решила избавиться от бастарда заблаговременно, и ей хватило ума организовать все таким образом, чтобы никто не подумал, будто ее сыновья к этому причастны. Она натравила на него обычных негодяев из Баккипа. Они подстерегли его у трактира.
А ты уверен, что это не просто случайное ограбление? – спросил я.
Уверен. Его отделали слишком сильно и слишком жестоко. Они могли легко забрать его кошелек и сбежать, когда он упал. Но продолжали бить, хотя он уже не сопротивлялся. Это было личное, Фитц. – В интонациях Чейда послышались ледяные нотки.
Личное. Эта леди сделала проблему личной, попытавшись убить мальчика, отданного под защиту лорда Чейда. Я не сомневался, что Чейд ответит. Я не стал спрашивать, как именно и кто станет исполнителем. Может, она войдет в свою спальню и обнаружит, что та разграблена и самые дорогие драгоценности пропали? Или ее ждет более жестокая месть? Если эта леди не охраняет сыновей как следует, ей предстоит узнать, каково это – когда твоего подопечного избивают до полусмерти. Чейд достаточно хладнокровен для подобного шага. В отличие от меня. Эта ночь заново пробудила во мне отвращение к убийствам. Возмездие ли, справедливость или что-то еще – называйте как хотите, я не хочу иметь с убийствами ничего общего. Больше никогда.
В моей душе пробудилось истинное сочувствие к Фитцу Виджиланту. Его избили так, что он не мог сопротивляться. Я не хотел об этом задумываться; слишком много в моей памяти было похожих историй.
Его кто-то сопровождает? Чтобы убедиться, что он благополучно доедет сюда?
Он еще не уехал. Я его спрятал. Ехать ему придется в одиночку. Но я бы не решился его отправить, если бы думал, что ему не хватит сил на поездку. Он уже три дня выздоравливает вдали от всех, кто смог бы ему навредить. Я спрятал его от чужих глаз. Надеюсь, жена его отца решит, что запугала парня достаточно, чтобы он сбежал из Оленьего замка. Может, она тем и удовольствуется. Но мне придется подержать его здесь еще немного, чтобы она отозвала тех, кто может следить, не сбежит ли он.
А если не отзовет? Если она и впрямь приставила к нему соглядатаев и они пойдут по его следу?
Сначала пусть они его найдут. И вообще, те, кого она за ним пошлет, вполне могут найти кое-что совершенно иное. – Чейд умолк, и что-то в его молчании наводило на мысли об урчащем от удовольствия коте.
Я договорил за него:
А если она узнает, куда ты отправил Фитца Виджиланта, ей придется иметь дело со мной.
Именно.
Столько удовлетворения. Я так устал, что даже всплеск гордости от того, насколько он полагался на меня, вызвал у меня раздражение.
Уверен, что не переоценил мою способность быть пастухом для всех заблудших ягнят, которых ты сюда присылаешь?
Вовсе нет. В этом смысле ты уступаешь лишь мне.
Я сдержался и не стал напоминать, что под опекой Чейда Шун едва не отравили, а Фитца Виджиланта избили до полусмерти. Уступаю лишь ему. Ну конечно… Я зевнул так широко, что челюсть хрустнула. Попытался сосредоточиться на том, что он мне говорил.
А что думает лорд Виджилант о попытках супруги устранить его незаконнорожденного старшего сына?
Чейд немного помедлил с ответом.
У этого человека нет чести. Он не привязан к парнишке так, как тот заслуживает. Я думаю, он испытал облегчение. Конечно, если ему известно о замыслах леди. Если нет, я позабочусь о том, чтобы он узнал. Я заставлю лорда поволноваться о безопасности Фитца Виджиланта, прежде чем разберусь с ним и его супругой.
Ну что ж, с этой частью дела Чейд отлично справится. По крайней мере, он не переложил на меня ответственность за нее.
Я тебе сообщу, когда он доберется. А сейчас мне надо поспать.
Фитц, у тебя все хорошо?
Если проявить небрежность, пользуясь Силой, то можно передать не только мысли, но и чувства. Чейд прочитал мою боль.
Я осторожно его оттолкнул – не хотел отвечать на этот вопрос. У меня все было далеко не хорошо, но меньше всего мне хотелось говорить об этом с Чейдом.
Я очень устал. Гости в доме. Ремонт. В это время года ремонтом обычно не занимаются. Надо было все сделать минувшим летом.