Я молча кивнул. Когда-то Розмэри заняла мое место ученика. Много лет подряд она служила ему, делая тихую работу наемного убийцы и шпиона королевской семьи. Нет, больше этого. Я лениво подумал, взяла ли она себе ученика?
Но голос Чейда вернул меня к реальности. Он перечислял травы и корни растений, которые бы хотел получить. Потом он еще раз озвучил мысль, что короне нужен подмастерье Скилла в Ивовом лесу, чтобы обеспечивать мгновенную связь с Баккипом. Я напомнил ему, что, как владеющий Скиллом, я могу облегчить задачу без наличия одного из его шпионов в моей семье. Он улыбнулся и вовлек меня в спор о том, как часто можно безопасно пользоваться камнями. Как человек, однажды заблудившийся в камне, я был более консервативен, чем Чейд-экспериментатор. На этот раз, по крайней мере, он не оспаривал мое мнение.
Я откашлялся.
— Секретное ключевое слово — плохая идея, Чейд. Если ты должен иметь его, пусть оно будет записано и оставлено под охраной короля.
— Все написанное может быть прочитано. Все тайное всегда становится явным.
— Правда. Но и кое-что другое, кроме правды. Мертв — значит мертв.
— Я был верен Видящим всю свою жизнь, Фитц. Лучше умереть, чем позволить использовать себя как оружие против короля.
Больно осознавать, что я согласился.
— Тогда по твоей логике, каждый член его группы должен быть закрыт от Скилла. Каждый своим собственным ключом, который может быть найден только ответом на загадку.
Его руки, еще большие и живые, костлявыми пауками засновали по краю одеяла.
— Да, это было бы лучше всего. Но пока я не смогу убедить остальную часть группы, что это необходимо, я буду принимать меры по защите наиболее ценного ее участника.
Он никогда не отличался скромностью.
— И это, конечно, ты.
— Конечно.
Я посмотрел на него. Он возмутился.
— Что? Разве ты не согласен с такой оценкой? Знаешь ли ты, сколько тайн этой семьи доверено мне? Сколько семейных историй и родословных, сколько знаний о Скилле сейчас находится в моей голове и в нескольких разваливающихся, почти нечитаемых свитках? Представь себе, что я попаду под чужой контроль. Представь себе, кто-то украдет мои тайны и использует их против Видящих.
Его несомненная правда охладила меня. Я оперся локтями на колени и задумался.
— Можешь ли ты просто сказать мне слово, которое будешь использовать для замка, и поверить мне, что я буду держать его в секрете? — Я уже признал, что он найдет способ снова это сделать.
Он наклонился вперед.
— Согласен ли ты закрыть от Скилла свое сознание?
Я колебался. Я не хотел этого делать. Слишком уж живо воспоминание о том, как умер Баррич, отрезанный от помощи, которая могла бы спасти его. И как чуть не умер Чейд. Я всегда считал, что между лечением Скиллом и смертью я бы выбрал смерть. Но его вопрос заставил меня посмотреть правде в глаза. Нет. Я хочу иметь выбор. И это было бы возможно только в том случае, если мое сознание было бы открыто для тех, кто может мне помочь.
Он откашлялся.
— Ну, раз ты не готов, я сделаю так, как считаю нужным. Уверен, и ты тоже.
Я кивнул.
— Чейд, я…
Он махнул на меня рукой. Его голос был сердитым.
— Я уже знаю, мальчик. И я буду чуть-чуть осторожнее. Приступи к работе с этими свитками как можно быстрее, хорошо? Переводы будут сложнее, но не выйдут за рамки твоих способностей. А теперь мне нужно отдохнуть. Или поесть. Не могу решить, чего хочется больше. Это все исцеление Скиллом, — он покачал головой.
— Знаю, — напомнил я. — Я верну каждый свиток после перевода. И сохраню секретную копию в Ивовом Лесу. Ты должен отдохнуть.
— Я буду отдыхать, — пообещал он.
Он откинулся на подушки и устало закрыл глаза. Я тихо выскользнул из комнаты. И прежде, чем зашло солнце, я был на пути домой.
Глава четвертаяЗащита
Я ничего не знал о своем отце, пока не прибыл в замок Баккип. Два года моя мать служила пехотинцем в армии Видящих, когда силы Шести герцогств были сосредоточены на границе Фэрроу и Чалседа. Ее звали Хайсинт Фаллстар. Родители у нее были фермерами. В год удушливой болезни оба умерли. Моя мать была не в состоянии сама ухаживать за фермой, поэтому сдала ее двоюродным братьям и отправилась искать счастья в Байслау. Там она стала солдатом герцогини Эйбл Фэрроу. Она училась фехтованию и проявила к нему талант. Когда началась война на окраинах, и прибыл сам король Шести Герцогств, чтобы повести войска в бой, она была там и оставалась с отрядом на границе Чалседа до тех пор, пока армия захватчиков не была отброшена назад на их собственную территорию, и не были установлены новые границы.
Потом она вернулась на ферму в Фарроу и там родила меня. Человек по имени Роган Хадхэндс последовал за ней до фермы, и она взяла его в мужья. Они служили вместе. Он любил ее. Ко мне, ее незаконнорожденному сыну, он не чувствовал такой же любви, и я вернул ему это с лихвой. Тем не менее мы оба очень любили маму и были любимы ею, и поэтому я буду честно рассказывать о нем. Он ничего не знал о сельском хозяйстве, но старался. Он был отцом, которого я не знал до того дня, как умерла моя мать, и хотя он был черствым человеком, который видел во мне нежелательную помеху, я знавал отцов и похуже. Он делал то, что, как он думал, отец должен делать с мальчиком: научил меня подчиняться, работать и не задавать вопросов власть имеющим. Кроме того, он трудился вместе с мамой и заплатил местному писцу, чтобы тот научил меня читать и писать — знаниям, которыми сам Роган Хадхэндс не обладал, но мать считала их жизненно важными. Не уверен, задумывался ли он когда-нибудь о любви ко мне. Он просто делал для меня все необходимое. Конечно, я ненавидел его.
Тем не менее в последние дни жизни моей матери мы были едины в нашей скорби. Ее смерть, бессмысленная и глупая для такой сильной женщины, потрясла нас обоих. Поднимаясь на чердак в хлеву, она поскользнулась на старой лестнице и глубоко загнала занозу в запястье. Она вытащила ее, крови почти не было. Но на следующий день рука распухла, а на третий день мать умерла. Все произошло слишком быстро. Мы похоронили ее. На следующее утро он посадил меня на мула, вручил сумку с поздними яблоками, печеньем и двенадцатью полосками сушеного мяса. К тому же он дал мне два серебряных и велел не оставлять Королевскую дорогу, которая приведет меня к замку Баккип. В мои руки он вложил потертый свиток, который я должен быть передать королю Шести Герцогств. С того момента, как я отдал свиток из рук в руки королю, я никогда его больше не видел. Я знаю, что Роган Хадхэндс не умел писать. Значит, это было письмо моей матери. Я смог прочитать всего одну строку на его внешней стороне. «Открывать только королю Шести Герцогств»
Появление Чейда было подобно шепоту над ухом. Если, конечно, я мог бы спать под шепот. Вторжение Скилла невозможно проигнорировать.
Сожалеешь ли ты, что все записываешь, Фитц?
Чейд никогда не спал. И казалось, чем старше он становится, тем меньше сна ему необходимо. И как следствие, он считал, что я тоже никогда не сплю. Если я дремал после тяжелого рабочего дня, не подняв, как обычно, крепких стен вокруг сознания, он склонен был вторгаться в мои сонные мысли, обращая внимание на мою личную жизнь не больше, чем когда входил в мою комнату в Баккипе. Когда я был мальчиком, он просто открывал секретную дверь и спускался по скрытой лестнице из своей потайной комнаты в башне. Теперь, полжизни спустя, он мог так же запросто войти в мои мысли. Скилл, подумал я, действительно замечательная магия, и невероятная неприятность в руках старика.
Толком не проснувшись, я завертелся в постели. Его голос в моей голове звучал так же командно и неотложно, как и в детстве. Но это была не просто сила слов. Общение при помощи Скилла приносит отпечаток восприятия собеседника. Так же, как Неттл ощущала меня больше волком, чем человеком, и в наших разговорах через Скилл я для нее был диким и осторожным зверем, так и с Чейдом мне всегда будет двенадцать лет, и я останусь его всегда готовым к общению учеником.
Я в ответ потянулся к нему Скиллом.
Я спал.
Кажется, еще не очень поздно!
Я заметил, что его окружает. Уютная комната. Он сидел, откинувшись, в мягком кресле и смотрел на слабый огонь в камине. Я ощущал крепкий запах красного вина в тонком бокале на столе рядом с ним, и аромат тлеющих яблоневых дров. Это разительным образом отличалось от мастерской убийцы из моего детства. Шпион, служивший династии Видящих, теперь стал уважаемым старшим советником короля. Иногда мне казалось, эта респектабельность ему скоро надоест. Но, похоже, он совершенно перестал уставать!
Еще не поздно, старина. Но я провел несколько часов, заполняя учетные книги Ивового леса, а завтра на рассвете я должен пойти на рынок в Приречные дубы, найти покупателей на шерсть.
Смешно. Что ты знаешь о шерсти и овцах? Отправь одного из своих пастухов.
Я не могу. Это моя задача, а не их. И на самом деле, я узнал много нового об овцах и шерсти, пока живу здесь.
Я осторожно отодвинулся от Молли, прежде чем выскользнул из-под одеял и нащупал ногой верхнюю одежду, лежавшую на полу. Я нашел ее, подцепил и натянул через голову. Бесшумно пересек темную комнату.
Даже если я не говорил вслух, не хотелось случайно разбудить Молли. В последнее время она плохо спала. Несколько раз я замечал, как она задумчиво улыбается, посматривая на меня. Что-то занимает ее мысли днем и беспокоит ночью. Мне очень хотелось узнать ее тайну, но я знал, что лучше на нее не давить. Когда она будет готова, сама все расскажет. Сегодня, по крайней мере, она спала крепко, и я был благодарен за это. Жизнь для Молли была сложнее, чем для меня: боль и недомогание возраста навалились на нее и все еще миновали меня.
Это несправедливо, подумал я, но, выскользнув из спальни, выбросил эту мысль из головы.