Юноша с готовностью отошел к камину и встал ко мне спиной, но затем повернулся, чтобы наблюдать за мной. Он обхватил себя руками, несмотря на огонь за его спиной, пока я планомерно обшаривал его одежду. Крошечные карманные швы разрывались с тихими треском. Мой клинок шуршал, скользя по тонкому шелку. Я им гордился. Для шелка необходимо очень острое лезвие.
Вскоре я закончил.
— Всего семь? — спросил я его.
Я поднял глаза, наблюдая за ним, а мои руки проверяли каждый предмет одежды и погружались в нее снова. Я расставил свою добычу в рядок на полу.
— Давай посмотрим. Два яда, смешанные с жидкостью, один отравляющий порошок, сонная пыль и рвотное. Вот тебе и потайные карманы. Крохотный сапожный нож, едва достойный такого названия, набор отмычек, и кубик мягкого воска… зачем? Ах да, оттиск ключей. Конечно. Так, а это что?
— Это я должен был оставить в ее кроватке, — он говорил натянуто, борясь со слезами. — Чтобы вы нашли. Как доказательство, что я здесь был.
Мое сердце похолодело. Я помахал кинжалом, отгоняя убийцу подальше от колыбели, и отошел вместе с ним, сохраняя дистанцию. Что бы ни было в мешочке, я не стал рисковать, открывая его рядом с малышкой. Я поднес это к столику у камина.
Это оказался пакетик из хорошей бумаги. Я разрезал его кинжалом и открыл. Сначала из пакета показалась тонкая цепочка. Я постучал по нему, и цепочка выпала.
— Прекрасное украшение. И, рискну предположить, дорогое.
Я взял цепочку в руку. Она вспыхнула красным в свете от камина.
— Серебряный олень Видящих. Но его голова опущена для атаки. Интересно.
Я смотрел в лицо мальчика, а цепочка так и болталась в моей руке. Знал ли он, что это значит? Герб Фитца Чивэла Видящего, давно мертвого бастарда королевской семьи.
Он не знал.
— Это подарок ей. От лорда Чейда Фаллстара.
— Конечно, подарок, — бесстрастно ответил я.
Я вернулся к его одежде, зацепил ворох ногой и бросил ее в сторону мальчика.
— Можешь одеваться.
— А мои вещи? — угрюмо спросил он через плечо, собирая одежду. Я нагнулся, и орудия его ремесла исчезли в моем рукаве. Слышно было, как шелестит ткань, когда он натягивал рубашку и брюки.
— Какие вещи? — спросил я любезно. — Твои сапоги и чулки? Вон они, на полу. Надень их. Потом выйди из этой комнаты. И держись подальше от этого крыла моего дома. Или я тебя убью.
— Меня послали не для того, чтобы навредить ребенку. Мне надо было просто посмотреть на нее, оставить подарок и потом доложить, что я видел. Лорд Чейд предупреждал, что вы поймаете меня, но леди Розмэри настаивала. Это было испытание. Которое я провалил…
— Провалил дважды, полагаю. Сомневаюсь, что они разрешили тебе называть кому-либо их имена.
Мальчик помолчал.
— Они сказали, что это просто испытание, — его голос задрожал. — И я провалил его. Дважды.
— Полагаешь, что они проверяли тебя? Оделся? Хорошо. Убирайся. Нет, подожди. Как тебя зовут?
Он молчал. Я вздохнул и шагнул к нему.
— Лант.
Я ждал.
Мальчик перевел дыхание, смешанное с рыданием.
— Фитц Виджилант.
Я минуту соображал, перебирая имена мелких дворян.
— Из Фарроу?
— Да, сэр.
— И сколько тебе лет?
Мальчик выпрямился.
— Двенадцать, сэр.
— Двенадцать? Я бы еще поверил в одиннадцать. Но скорее всего десять, правда?
В его темных глазах мелькнула ярость, по щекам опять побежали слезы. Ох, Чейд. И это твой будущий убийца? Мальчик опустил глаза и сказал простодушно:
— Да.
Я вздохнул. Неужели когда-то я был так же молод?
— Иди, мальчик. Иди.
Шпион бежал, не пытаясь скрываться. Он не захлопнул за собой дверь, но прикрыл ее достаточно прочно. Я слушал, как удаляются его шаги. Когда все стихло, я подошел к двери, прислушался, открыл ее и огляделся. Потом снова закрыл дверь, достал сапоги и подошел к колыбели Би.
— Вот он и ушел, — сказал я своей малышке и покачал головой. — Чейд, старый паук, во что ты играешь, а? Это действительно лучшее, что у тебя имеется? Или это просто приманка?
Я поспешно прошелся по комнате, проверив задвижку на окне и осмотрев все места, где мог бы скрываться убийца. Закончив этот обход, я вернулся к колыбели и откинул кружевной полог. Я нашел лампу, зажег ее и поставил рядом. Осторожно, будто малышка сделана из сахарной ваты, я убрал одеялко в сторону и слегка потряс его. Ее одежда выглядела нетронутой. Стоит ли? Я начал раздевать малышку, проверяя, не оставил ли что-нибудь на ней этот шпион или кто-то, не замеченный мной, когда в комнату вошла Молли.
— Вот ты где! Я разослала полдюжины мальчишек по всему поместью, чтобы разыскать тебя. Наши гости готовы пойти к столу. Ты пропустил длинную благодарственную песню их менестреля.
— И очень рад этому, — признался я. Крошечные ленточки на платье Би никак не поддавались.
— Фитц? — Молли подошла ко мне. — Что ты делаешь? Ты не слушаешь меня? Обед почти готов.
Я снова солгал ей.
— Я пришел посмотреть ее, а она плачет. Я подумал, что она мокрая.
— Плачет? И я не слышала?
— Она тихо плакала. Если бы я не проходил мимо, то и не услышал бы.
Молли сразу взяла ее на руки. Я стиснул зубы, опасаясь, что в ее одежде может оказаться что-то, способное повредить ей или матери. Молли ловко раздела ее, протерла салфеткой и испуганно посмотрела на меня.
— Она в порядке.
Я внимательно наблюдал, как Молли завязывает ленточки.
— Не хочу оставлять ее здесь одну, — резко сказал я.
Молли посмотрела на меня. Потом покачала головой.
— Я тоже, — призналась она. — Но и с собой брать ее не хочу. Я хочу сама решить, когда королева Кетриккен увидит ее.
— Леди Кетриккен, — напомнил я. — Она больше не королева Шести Герцогств.
— Только по названию, — хмыкнула моя мамочка. — Нарческа бывает в Баккипе всего несколько месяцев в году. Да и король Дьютифул слишком много времени проводит вдали от престола. Она управляет Шестью Герцогствами, Фитц, и Горным Королевством.
— Что ж. Кто-то должен держать бразды правления, пока короля нет. Лучше уже Кетриккен, чем неуправляемый Чейд, — ответил я.
Услышала ли она раздвоенную преданность в моем голосе? Мою невысказанную мысль, что, если бы Кетриккен не приняла на себя это бремя, оно могло бы лечь на мои плечи? Несомненно, Чейд захотел бы использовать меня в этой роли, и Кетриккен с Дьютифулом были бы только рады. Я знал Кетриккен с молодости, и когда-то мы были близки, как могут быть близки сообщники. Но сегодня вечером она привела в мой дом шпиона, который хитростью пробрался к колыбели моей дочери. Знала ли она о задании Фитца Виджиланта? Или Чейд и Розмэри действовали самостоятельно, в заботе о троне Видящих и его родословной? Я отлично понимал, что для Чейда интересы трона выходили далеко за пределы интересов любого представителя династии. Я выучил это еще в раннем детстве.
Молли прервала мои размышления.
— Скоро Неттл поведет гостей в столовую. Мы должны быть там.
Я решился.
— Давай возьмем ее с собой. Вместе с колыбелью и всеми вещами.
— Фитц, я не думаю…
Но я уже наклонился и поднял колыбель. Она была вроде небольшая, но весила порядочно. Пытаясь показать, как это просто, я осторожно выбрался за дверь и поплелся по коридору. Позади меня шла Молли, прижав Би к груди.
Обеденный зал использовался редко. Здесь были высокие потолки, и два больших очага в разных концах комнаты изо всех сил старались обогреть такое обширное помещение. Мы с Молли чаще всего обедали в гораздо более маленькой столовой, но сегодня вечером здесь растопили камины и зажгли люстры. Длинный стол, приготовленный на пятнадцать человек, мог запросто вместить сорок. Темное дерево столешницы украшали серебряные канделябры, в которых стояли изящные белые свечи, сделанные Молли. В резных деревянные чашах в форме сложенных рук Эды красовались красные и желтые яблоки, грозди жирного изюма и блестящие коричневые орехи. Свечи разливали теплое сияние над столом, но их свет не мог достичь потолка или дальних уголков зала.
Мы вошли одновременно с гостями, остановились и поприветствовали их, когда они проходили мимо. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы колыбель казалась легкой, и я был признателен, когда мы наконец проследовали за гостями в зал. Я молча поставил колыбель у очага, чтобы малышке было тепло, но не дальше шести шагов от моего кресла. Молли быстро уложила Би и прикрыла кружевной накидкой, пряча ее от сквозняков и случайных взглядов. Еще раз убедившись, что все гости заняли свои места, мы сели во главе стола.
Справа от меня оказалась леди Кетриккен. Место слева от Молли заняла Неттл. Если кому-то и показался странным такой порядок, никто ничего не сказал. Я обнаружил, что молодой шпион сидит с левой стороны стола, так далеко от меня, как только возможно. Он переоделся, что неудивительно, поскольку я был не слишком аккуратен, распарывая швы и выворачивая карманы его одежды. Столешница, казалось, его заворожила. Капитан гвардии Кетриккен сопровождала ее и в этот раз. Она сидела с нами, одетая в фиолетовое и белое. Она привезла с собой целителя благородных кровей, аристократку леди Солас и ее мужа, лорда Дигерри. Остальных людей из свиты Кетриккен я знал только по именам. Лорд Стаутхат — грубоватый плотный мужчина, с седой шевелюрой и красным носом. Леди Хоуп — толстенькая, приятная, болтливая, очень смешливая женщина.
Кетриккен положила ладонь на мою руку. Я с улыбкой повернулся к ней и, как всегда, пережил краткий миг удивления. Для меня она оставалась молодой женщиной, златокудрой и голубоглазой, с открытым взглядом, окруженной спокойствием. Сейчас же я увидел седовласую леди, чей лоб морщинили заботы. У нее были голубые, как у Би, глаза. Она держалась прямо, смотрела твердо и походила на изящный стеклянный сосуд, наполненный силой и уверенностью. Она уже не чужеземная горная принцесса, теряющаяся среди властителей чужого королевства. Теперь она сама — власть, к которой все должны прислушиваться.