— Нет, я спросил, насколько вы привыкли к детям. Значит, навыков нет. Меня это не волнует. Подозреваю, вы считали, что можете охранять мою дочь. Не думаю, что в этом будет необходимость. Я найду для вас другие задачи, которые имеют отношение к работе слуг.
Это я должен продумать. Постоянно держать ее занятой. Учитывая, что Би необычный ребенок, хорошо, что у Шан нет опыта общения с детьми. Би может показаться ей не такой уж странной. Но горячность реакции при мысли, что ей придется заботиться о ребенке, стала звоночком для меня. Придется держать Би подальше от нее, пока я не узнаю ее лучше. Я встал. Чейд встревожился.
— Я хотел еще поговорить с тобой! Разве ты не можешь остаться на ночь? Буря на улице стала сильнее. Риддл, не мог бы ты посмотреть, нет ли здесь еще одной свободной комнаты?
Я покачал головой. Я знал, что он жаждал долгого личного разговора со мной, случая объяснить каждую часть своей задумки, изучить все возможные решения. Но кое-кто нуждался во мне больше.
— Я не могу. Би не привыкла оставаться одна.
Спит ли она? Или лежит без сна и гадает, когда же вернется отец? К своему стыду я совершенно забыл о ней за этим странным делом, затянувшим меня, а теперь тревожусь и тороплюсь. Мне нужно вернуться домой. Я посмотрел на Чейда.
— Конечно ее няня…
Я покачал головой, раздражаясь на задержку.
— У нее нет няни. Мы с Молли сами растили ее, а теперь, когда ее мать умерла, она уже не нуждается ни в ком другом. Теперь у нее есть только я. Чейд, я должен идти.
Он посмотрел на меня. Затем с раздраженным вздохом он махнул рукой.
— Ну что ж, иди. Но нам все равно нужно поговорить. Лично.
— Поговорим. В другой раз. И, кроме того, я спрошу у тебя про учителя, которого ты рекомендовал.
Он кивнул. Он найдет способ. Сегодня он должен остаться в этой комнате и убедить свою сердитую подопечную сделать так, как он предложил. Но это было его задача, а не моя. У меня было достаточно своих забот.
Риддл вышел со мной в коридор.
— Не повезло тебе, — сказал он. — Переход дался ему тяжело, а потом и буря задержала нас. Он надеялся провести с тобой немного времени, прежде чем взяться за «проблему». Я удивился, когда этой проблемой оказалась девушка. Шан. Грозное имечко, а? Уверен, не бабушка с дедушкой назвали ее так. Надеюсь, что она не захочет сохранить его.
Я устало посмотрел на него и медленно заговорил.
— Что ж. По крайней мере, приятно сознавать, что талант Видящих к лицедейству передается по наследству.
Он криво усмехнулся.
— Я бы сказал, что вы с Неттл отхватили достаточную долю его.
Когда я не ответил на его улыбку, он мягко спросил:
— Как ты вообще, Том?
Я пожал плечами и покачал головой.
— Как видишь. Я справляюсь. Приспособляюсь.
Он кивнул и мгновение молчал. Потом сказал:
— Неттл беспокоится за сестру. Я сказал ей, что ты гораздо способнее, чем она представляет себе, но она до сих пор приискивает комнату и опекуна для малютки Би.
— Нам с Би на самом деле очень хорошо вместе. Думаю, мы отлично подходим друг другу.
Трудно было оставаться вежливым. Мне нравился Риддл, но на самом деле, Би — не его забота. Она — моя, и я тревожился все больше, уверенный, что мне необходимо как можно скорее попасть домой. Внезапно я устал от всех них, охваченный стремлением просто уйти.
Его губы сжались, а затем он решил договорить.
— Исключая того, что сегодня ночью ты оставил ее одну, чтобы приехать сюда. Ни няни, ни гувернантки, ни воспитателя? Том, даже обычный ребенок требует постоянного присмотра. А Би не…
— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — отрезал я.
Я был уязвлен его словами, хотя старался этого не показывать. Проклятье. Теперь он пойдет прямо к Неттл и сообщит ей, что я забросил ее младшую сестру? Я смотрел на него. Риддл прямо встретил мой взгляд. Мы давно знали друг друга и вместе пережили несколько плохих приключений. Когда-то я оставил его мертвым, и даже хуже, чем мертвым. Он никогда не упрекал меня за это. Я должен был оказать любезность и выслушать его. Я опустил голову и ждал, когда он заговорит.
— Мы беспокоимся, — тихо сказал он, — даже о том, что нам не принадлежит. Сегодня ты выглядишь ужасно. Ты не худой, ты исхудалый. Пьешь, не обращая внимания на вкус, ешь, не глядя на пищу. Я знаю, что ты все еще в трауре, и это правильно. Но горе может заставить человека не замечать очевидного. Например, нужды ребенка.
Он желал только добра, но я был не в состоянии услышать его.
— Я не забываю про ее нужды. Именно поэтому я ухожу. Дай мне три дня на подготовку, прежде чем привезешь Шан к моей двери. — Он кивал и глядел на меня так искренне, что мой гнев растаял. — Ты увидишь Би и поговоришь с ней. Я обещаю, что не забуду про нее, Риддл. Она необычный ребенок. Замок Баккип будет для нее плохим местом.
Он смотрел недоверчиво, но, к счастью, держал свои сомнения при себе.
— Тогда до встречи, — ответил он.
Я чувствовал его взгляд, пока шел по коридору. Усталый и полный раскаяния, я спустился по лестнице. Я знал, что меня гложет. В моем сердце была слабая надежда, что Чейд устроил эту встречу, потому что хотел меня видеть, хотел предложить поддержку и сочувствие моей потере. Давно прошли те времена, когда он был моим наставником или защитником, но мое сердце жаждало еще раз почувствовать спокойствие его мудрости. В детстве мы считаем, что взрослые знают все, и даже когда мы не можем понять мир, они способны на это. И вырастая, в моменты страха или печали, мы снова обращаемся к старшему поколению в надежде узнать, наконец, большие тайны боли и смерти. Но все, что мы узнаем — что жизнь продолжается. Я знал, как Чейд обходится со смертью. Я ничего не должен был ждать от него.
Я поднял воротник, плотнее завернулся в мокрый плащ и вышел в бурю.
Глава четырнадцатаяСны
Этот сон начинается с конца моей жизни. Он снился мне в шести разных вариантах, и я опишу только то, что всегда остается неизменным. Волк, огромный, как лошадь. Черный, он стоит неподвижно, как камень, и смотрит. Мой отец — серый, как пыль, и старый, очень старый. «Я просто очень устал», говорит он в двух снах. В трех он говорит: «Мне так жаль, Би». В одном из снов он ничего не говорит вообще, но его молчание означает именно это. Хотела бы я прекратить этот сон. В нем такое ощущение силы, будто это должно произойти, какой бы путь я не выбрала. Каждый раз, когда я просыпаюсь после него, чувствую, что сделала еще один шаг к какому-то холодному и опасному месту.
Мне не верится, что я спала. Как можно в таком безнадежном ужасе предаваться сну? Вместо этого я съежилась внутри, за закрытыми веками, дрожа от страха.
И в первый раз пришел Волк-Отец.
Я и раньше видела сны, сны необычайные, сны, которые не забывались после пробуждения. Я даже начала записывать те сны, которые считала важными. Но я знала, что это сны.
Это же был не сон.
Запахи пыли и мышиного помета смело свежим ароматом хвои и снега. Потом появился теплый, чистый запах здорового животного. Он подошел ближе. Я погрузила руки в его мех и прижала их, чувствуя, как согреваются пальцы. Его морда была у моего уха, он дышал теплом.
Прекрати скулить. Если ты напугана — молчи. Скулит добыча. Это привлекает хищников. А ты не добыча.
У меня перехватило дыхание. Горло болело, рот пересох. Я плакала, не сознавая этого. Пристыженная его укором, я остановилась.
Так-то лучше. Итак, что у тебя за беда?
— Темно. Двери не открываются, и я здесь в ловушке. Я хочу попасть домой, в кровать.
Разве отец не велел тебе оставаться в безопасном логове? Почему ты оставила его?
— Мне было любопытно.
А любопытные щенята попадали в беду с начала мира. Нет, не начинай скулить. Скажи мне, чего ты боишься?
— Я хочу вернуться в постель.
Это то, чего ты хочешь. Ты умна и способна вернуться в логово, где отец оставил тебя, и запомнить, что не надо покидать его без разрешения. Так почему бы тебе не сделать это? Чего же ты боишься?
— Я боюсь крыс. И я не могу найти дорогу обратно. Я здесь в ловушке, — я попыталась вздохнуть. — Я не могу выйти.
А почему же?
— Темно. Я заблудилась и не могу найти дорогу назад.
Я начинала злиться на спокойный, неумолимый голос, даже нежась в тепле и чувстве безопасности, которые он дарил. Возможно, уже тогда я поняла, что почувствовала раздражение, очутившись в безопасности. Постепенно до меня дошло, что я больше не боюсь, а просто растеряна.
Почему же ты не можешь найти дорогу назад?
Теперь он был просто глупым. Или злым.
— Темно. Я ничего не вижу. И даже если бы я видела, я не помню, в какую сторону идти.
Голос терпеливо продолжал.
Возможно, ты ничего не видишь. Возможно, ты не помнишь, потому что испугалась. Но ты можешь чувствовать запах. Вставай.
Выпрямиться оказалось трудно. Я вся промерзла и дрожала, но поднялась.
Иди вперед. Следуй за своим носом. Следуй за ароматом маминой свечи.
— Я не чувствую запаха.
Выдохни через нос. И медленно вдохни.
— Тут пахнет только пылью.
Попробуй еще раз. Неумолимо.
Я низко зарычала.
Вот. Ты искала мужество. Теперь найди разум. Унюхай путь домой, щенок.
Я хотела, чтобы он ошибся. Я хотела оправдаться в своем страхе и отчаянии. Я вздохнула, чтобы сказать ему, что это глупо, и… различила запах мамы. На меня нахлынуло одиночество и жажда по той, которая так меня любила. Мое сердце повлекло меня к запаху, а мои ноги последовали за ним.
Я была как в полусне. Дважды я останавливалась, думая, что потеряла его. Я должна была двигаться в темноте, но помню, что медленно прошла сквозь летний сад, через жимолость, которая широко разрослась и опутала каменную стену.