Я смягчил струпья на спине молодой Белой теплой водой и осторожно очистил раны от крови и мха. Их было четыре. Мне не хотелось касаться их, но стоило убедиться, что внутри ничего не застряло. Я нажал на одну, и девушка охнула от боли.
— Вам не стоит трогать их, — задыхаясь, сказала она. — Мой спутник очистил их, как мог. Что попало в меня, уже не вынешь. Они слегка закрылись, и мы бежали. Казалось, они начинают заживать. Прежде чем охотники догнали нас. Они убили моего друга. И раны снова открылись, когда я бежала. Я уже не могла очистить их. Теперь слишком поздно.
Она моргнула. Капли крови, как рубиновые слезы, стояли в ее глазах.
— Всегда бывает слишком поздно, — с сожалением призналась она. — Просто я не могла позволить себе поверить в это.
Я почувствовал: она хочет поведать длинную историю. Не думаю, что она собиралась рассказать все, но получить сообщение Шута мне хотелось как можно быстрее.
— Я собираюсь обработать их медом и маслом. Мне просто нужно сходить за маслом. Когда я вернусь, как вы думаете, вы сможете передать сообщение?
Она смотрела на меня бледными, как у Шута, глазами.
— Бесполезно, — сказала она. — Я бесполезный курьер. Меня послали, чтобы предупредить вас об охотниках. Это как обгонять солнце.
Она издала долгий вздох, и мне показалось, что задремала. Не открывая глаз, она слабо сказала:
— Боюсь, я привела их прямо к вашему порогу.
Ее слова слегка обеспокоили меня, но их могла продиктовать ее тревожность, возбуждавшая и лишавшая сил.
— Не думайте об этом сейчас, — сказал я ей, но она потеряла сознание. Я воспользовался этим, чтобы сходить за маслом и обработать ее раны. Когда я закончил, то собрал все обрывки ее одежды, разбросанные вокруг.
— Теперь я собираюсь вас перенести, — предупредил я ее. Она не ответила, и я как можно нежнее взял ее на руки.
Я направился к коридору для слуг и, через маленькую лестницу, окольным путем добрался до своей комнаты. Я распахнул плечом дверь и замер, пораженный. Смятое белье и сваленные в кучу одеяла на кровати. Тяжелый запах пота, как в логове кабана. Разбросанная одежда свисала с сундука и рассыпалась по полу. На каминной полке плавились огарки свечей. Тяжелые шторы опущены, не пропуская зимнего света. Даже в самые тяжелые времена логово Чейда не выглядело так уныло.
После смерти Молли я уединился здесь и приказал слугам оставить вещи как есть. Я не хотел ничего менять с последнего раза, как Молли касалась их. Но они менялись сами. Складки на не заправленном постельном белье походили на рябое песчаное дно сонной речки. Светлый запах, который, казалось, всегда следовал за Молли, сменился зловонием моего пота. Когда комната стала такой душной? Пока Молли была здесь, воск не капал с подсвечников, а на каминной полке не собиралась пыль. Не то чтобы она прибирала за мной, нет. Рядом с ней я не жил, как животное. Волк во мне скривился и сморщил нос от отвращения к этому нечистому месту.
Я думал, что я опрятнее. Комната же выглядела как келья безумца или отшельника. Воняла отчаянием и потерей. Я не мог больше оставаться здесь, и отступил так поспешно, что ударился головой о дверной косяк. Она слегка застонала и снова затихла.
Комната Би была дальше по коридору. В ней была маленькая каморка, предназначенная для сиделки или няни. Я толкнул ее дверь и вошел внутрь. Ее никогда не использовали по прямому назначению, а просто складывали сюда ненужную мебель. Она была чуть побольше клетки, но здесь стояла узкая кровать, а рядом с ней — пыльный столик с кувшином. Скамеечка для ног жалась к шкафу, пьяно уткнувшемуся в угол. Я стянул с кровати выцветшее белье и опустил свою бледную ношу, подложив под голову ее собственный плащ. Я разжег огонь в камине и оставил дверь открытой, чтобы тепло проникло в комнатку. Я вернулся в свою комнату и нашел чистое одеяло в сундуке с постельным бельем. Оно пахло кедром и еще чем-то.
Молли.
На мгновение я прижал одеяло к себе. Потом выдохнул прошлое сквозь пересохшее горло и поспешил обратно к девушке. Я укутал ее и задумался. Время стремительно утекало. Я обдумывал, не возвращается ли Риддл и что ему солгать, когда услышал, как охнула, открываясь, дверь за моей спиной. Я развернулся и сжался, готовый к драке.
Би это не впечатлило. Она замерла, озадаченно нахмурилась, а затем кивнула мне. Я выпрямился.
— Я понимаю, почему ты положил ее здесь. В моем кувшине для умывания еще осталась вода.
С этими словами она сходила за ним в комнату и захватила свою кружку. Когда я наполнил ее водой, Би сказала:
— Тебе нужно спуститься вниз и передать Тавии, что я плохо себя чувствую и мне нужен поднос с едой. Я останусь здесь и присмотрю за ней, пока ты ищешь, чем бы занять Шан. Честно говоря, мне сложно что-то придумать. Ты уверен, что она пришла к нам помогать? Она кажется самым бесполезным человеком, которого я когда-либо встречала. Только сопит и вздыхает, будто всем не довольна. Не удивлюсь, если она захочет уехать вместе с Риддлом.
— Вижу, вы поладили, — сказал я.
Она посмотрела на меня и заявила:
— Не я притащила ее сюда, знаешь ли.
В ее голосе послышались материнские нотки, и я не знал, плакать мне или смеяться.
— Это правда, — сдался я. — Где ты ее оставила?
— Я привела ее обратно в гостиную Пересмешника. Но не уверена, что она все еще там. У нее есть ноги, и она, похоже, очень любопытная. Она открывала каждую дверь, чтобы увидеть, что в комнатах. Искала что-нибудь получше той, что ей приготовил Рэвел. Совершенно не стесняется.
— Действительно, — согласился я. Я приподнял голову девушки и прижал кружку к ее губам. Она открыла глаза белыми щелками, но отпила воды и снова легла. Я поставил чашку на столик рядом. — Думаю, теперь будет все хорошо. Я скажу Тавии, что тебе нужен теплый бульон. Постарайся споить его ей, пока он не остыл. А сама ты хочешь есть?
Би покачала головой.
— Пока нет.
— Очень хорошо, — я медлил. — Как думаешь, сможешь дать ей бульона, когда она проснется?
Она обиделась на такой вопрос.
Я бросил взгляд на спящую девушку. Она принесла мне сообщение от Шута, предупредила меня об опасности — идущих по ее следу охотниках. И кому я доверяю уход за ней? Девятилетней девочке, ростом с шестилетнего ребенка. Я должен придумать что-то лучшее, но пока…
— Будь начеку, я вернусь, как только смогу.
Я зашел на кухню, передал Тавии просьбу Би, попросил прислать еды в комнату Пересмешника и присоединился к Шан за столом. Когда я вошел, Майлд суетилась, накрывая стол к чаю. Она вышла, и я извинился перед Шан за то, что оставил ее.
— Риддл отправился по поручению, а Би, похоже, плохо себя чувствует. Она решила немного полежать. Вот, — я выдавил приветливую улыбку. — Что вы думаете об Ивовом лесе? Понравится вам здесь, с нами?
Шан недоверчиво посмотрела на меня.
— Понравится? Кому из вас нравится здесь? С момента, как я приехала, я видела только бардак. Риддл бросил меня без «с вашего позволения» и даже не попрощавшись. Ваша дочь… Вы сами должны знать, что она странная маленькая штучка! Она выглядит как мальчик! Если бы Риддл не сказал мне, что это ваша дочь, я бы подумала, что она одна из служанок. Не знаю, о чем думал лорд Чейд, посылая меня сюда!
Где-то в доме рабочий начал что-то пилить. У меня было ощущение, что он пилит мой череп. Я тяжело опустился напротив нее.
— Вероятно, он думал, что здесь вы будете в безопасности какое-то время, — прямо сказал я.
С шумом вошла Майлд, поставила на стол вареную баранину, ячменный суп и большую корзинку хлеба.
— Спасибо, — сказала я ей, — это все, что нам надо. Теперь я хотел бы спокойно поговорить с леди Шан.
— Конечно, сэр, — ответила она и поспешно покинула комнату. Я подождал, пока за ней не закрылась дверь, прежде чем возобновить разговор.
— Это не самый лучший план, который мы с лордом Чейдом придумали, но для такого ограниченного времени, что у нас было — не самый плохой.
Я взял ложку и помешал суп. Кусочки моркови всплыли на поверхность и снова утонули. От тарелки поднималось облако пара. Я оставил ложку и спросил:
— Может, у вас есть план получше?
— Да. Убейте людей, которые пытаются убить меня, и я смогу жить, как захочу и где захочу.
Ее ответ последовал так быстро, что стало понятно: она долго его обдумывала.
Я решил серьезно рассмотреть ее предложение.
— Это редко бывает так же просто, как убийство одного человека. Сначала надо понять, кто пытается убить вас. А ведь чаще всего этот человек — просто инструмент, а не зачинщик. Убив одного человека, вы наживете себе шесть новых врагов. И, возможно, захотите спросить себя, почему этот человек должен умереть ради того, чтобы вы прожили свою жизнь.
Я говорил серьезно.
— Вопрос этот можно задать тому человеку, прежде чем убить его! — ответила она сердито.
Она отодвинула от себя кубок и тарелку. Я взял кусок хлеба и намазал его толстым слоем масла. Так как я молчал, она продолжала:
— Почему я должна расплачиваться за поступки других? Почему я не могу жить так, как предназначено мне по рождению? Что я сделала такого, что меня надо прятать? Как первенец благородной леди, я должна по праву унаследовать титул и земли мамы! Но нет! Нет, потому что она не была замужем, когда родилась я, и ее позор падает на меня! Я расплачиваюсь за ее поступок, приговоренная к детству в захолустной деревушке со стареющими бабкой и дедом, зрелищу их смерти, а потом сосланная в лапы ее развратного мужа. Изгнанная оттуда, похищенная лордом Чейдом, а потом спрятанная от всего общества на два года! Ни вечеринок, ни балов, ни одного платья из Бингтауна или Джамелии. Нет, ничего для Шан, она ведь родилась не на той стороне одеяла! И, прежде всего, человек, ответственный за все это, умело увернулся от последствий. И тогда, даже спрятанную там, где я ежедневно боялась умереть от скуки, кто-то попытался меня отравить. В моем собственном доме кто-то пытался отравить меня!