Я кивнул, и задумался. Простые путешественники или те, кто охотился за моим курьером? Я сомневался, что это были охотники. Люди, убившие одного курьера и приговорившие другого к ужасной смерти, не станут после погони просто стоять на пастбище. Я, конечно, посмотрю эти следы, но вряд ли найду больше, чем Лин.
Глава двадцатаяНаутро
У убийц всегда есть время сделать работу и исчезнуть. Есть время для прилюдного убийства и время для скрытного. В поучительных целях лучше убивать прилюдно и оставлять другим заниматься телом. Иногда лучше убивать тайно, а затем тело оставить так, чтобы потрясти, устрашить или предостеречь остальных. Труднее всего, пожалуй, является убийство, которое должно не только скрыть самое действо, но и тело жертвы. Иногда это делается, чтобы создать путаницу, или сбить со следа, или сделать вид, что жертва бежала или отказалась от своих обязанностей.
Таким образом, становится ясно, что недостаточно просто научить вашего убийцу убивать. Чтобы стать полезным инструментом, он должен уметь рассуждать, соблюдать дисциплину и держаться в тени.
Я проснулась, когда серый свет заглянул в окна. Укутанная, я лежала на том самом диване, где родилась. На кресле отца, у камина, аккуратно свернулось одеяло. Заметно, что в огонь недавно подбросили дров. Я лежала неподвижно, думая, как все изменилось в моей жизни за один только день. Приехала Шан. И белая девушка. Когда я помогала спасать ее, отец понял, что я полезная и даже способная. Он доверял мне, давал задания. А потом Шан отвлекла его своими глупыми жалобами, и мы потеряли наш шанс с посыльным. Когда мы скрыли ее смерть, я был потрясена. И все же я чувствовала, что он ценит мою помощь. Но в тот момент, когда испугалась Шан, он оставил меня, совсем забыл и убежал, чтобы выяснить, откуда этот припадок истерики.
Я сбросила одеяло на пол, села и недовольно уставилась на пустое кресло отца. Все хотели, чтобы он заботился о них, а не обо мне. Позаботиться о Шан и спасти ее. Бледная девушка хотела, чтобы он ушел искать потерянного сына. Неужели никто не скажет ему, что надо обратить внимание на собственную дочь, потому что больше никто в мире не присмотрит за ней? Нет.
Может быть, за исключением Неттл. А она думает, что я дурочка. Ну, может быть, не дурочка и, возможно, это была моя собственная ошибка, что я не стала делиться с ней своими идеями, но будущее рядом с Неттл по-прежнему не сулит ничего хорошего для меня. А если Риддл вернется в Баккип и скажет ей, что я не слабоумна, как она считала, что тогда? Если Риддл вообще вернется в замок Баккип. Похоже, он всерьез собирался охранять Шан. А той, видимо, очень хотелось, чтобы он оставался рядом. Подумав об этом, я нахмурилась. Не знаю, почему, но я была уверена, что Риддл был собственностью моей старшей сестры. В этот момент Шан стала не только чужой, но и врагом.
И мой отсутствующий отец был немногим лучше.
Я быстро придумала обиду и поверила в нее. Молча кипя от злости на всех них, я вернулась в спальню. Мне совершенно не понравилось, что она полна народу, занятого чисткой стен и полов. Здесь стоял крепкий запах уксуса. С кровати в комнатке для служанки исчезло все постельное белье, и когда я протиснулась через толпу незнакомых слуг, то обнаружила, что мои сундуки с одеждой значительно опустошены. С одной стороны, я обрадовалась, что мои вещи вернут мне чистыми, но сейчас надеть было почти нечего. Еще мне не понравилось, как четыре новых женщины и крепкий мужчина, помогающий им с тяжелыми вещами, остановили работу, чтобы рассмотреть меня. Это они здесь чужаки, не я!
И все же они смотрели, и никто из них не предложил свою помощь, пока я сражалась с тяжелой крышкой сундука. Я довольствовалась тем, что сгребла всю одежду, до которой смогла дотянуться. Я схватила ее и пошла обратно в более спокойную комнату мамы, чтобы сменить ночную рубашку.
Сидя на корточках в углу, за ширмами, я поспешно переоделась. Туника оказалась летней и стала слишком маленькой для меня, короче, чем мама позволила бы носить. Гетры мешками свисали на коленях. Я обратилась к небольшим кусочкам зеркал на декоративном абажуре. Короткие волосы торчали, как солома после жатвы. Я походила на мальчика больше, чем мальчики, прислуживающие нам. Я глубоко вздохнула и решила не думать о богатой одежде Шан, о расческе, колечках и шарфиках.
Моя новая красная ночная рубашка лежала на полу. Я подняла ее и встряхнула. Потом сгребла и понюхала. Запах мамы почти исчез, но его еще можно было уловить. Я сложила рубашку и спрятала ее за кресло. Я сама постираю ее и переложу мешочками с лепестками роз. Потом я отправилась на поиски отца.
Его, Шан и Риддла я нашла за завтраком в столовой. Я с удивлением увидела, как строго накрыт стол. На нем стояли блюда и два чайника. Пустой стул ждал меня. Интересно, пока Шан остается с нами, так будет каждый день? Они почти закончили завтракать. Я тихонько вошла в комнату и проскользнула к пустующему стулу.
Шан болтала, несла какой-то вздор об отпугивании призраков чашками зеленого чая. Я позволила ей договорить. Перед тем, как заговорил отец, я заметила:
— Вы позавтракали без меня.
Я была глубоко задета и не пыталась этого скрывать. Завтрак был нашим маленьким ритуалом, которые мы начали соблюдать после смерти мамы. Что бы ни случилось, он будил меня утром, и мы завтракали вместе.
Сейчас отец выглядел очень усталым и грязным, хотя он побрился и сменил рубашку. Но жалость к нему пропала, когда он сказал:
— Мы все легли слишком поздно. Я решил, что тебе надо поспать подольше.
— Ты должен был разбудить меня, чтобы узнать, не хочу ли я присоединиться к вам.
— Наверное, надо было так и сделать, — тихо ответил отец. По его голосу было понятно, что он недоволен этой перепалкой перед Риддлом и Шан. Я внезапно пожалела о своих словах.
— Дети должны спать больше взрослых. Это всем известно, — любезно сообщила мне Шан. Она взяла чашку с чаем и наблюдала за мной через ее край, делая глоток. У нее были глаза злой кошки.
Я спокойно посмотрела на нее.
— И всем известно, что призраки привязаны к месту своей смерти. Ваш Роно там, где вы оставили его. Призраки не следуют за людьми.
Если бы она была кошкой, то зашипела бы на меня. Ее губы приподнялись, обнажая зубы. Но если бы она была кошка, то сразу бы поняла, что шум за стеной издает простой кот. Я посмотрела на нее, и спросила отца:
— Для меня что-нибудь осталось?
Он молча глянул на меня и позвонил в колокольчик. Незнакомый мне слуга поспешно вошел в комнату. Отец попросил его принести для меня завтрак. Наверное, Риддл хотел меня успокоить, когда спросил:
— Ну, Би, и каковы твои планы на день?
Шан прищурилась, когда он заговорил со мной, и я сразу поняла, что буду делать сегодня. Нужно так занять Риддла, чтобы у него не хватило времени для Шан. Я задрала голову и улыбнулась ему.
— Так как вы уже здесь, а отец все время занят приемом гостей и ремонтом в доме и ему не хватает времени для меня, я подумала, не научите ли вы меня ездить на лошади?
Он широко раскрыл глаза от искреннего удовольствия.
— Если твой отец не против, я был бы рад!
Отец был потрясен. Мое сердце сжалось. Я должна была знать, что такая просьба заденет его чувства. Удар, предназначенный для Шан, поразил моего отца. Но я не промахнулась. Прищуренные глаза сделали ее похожей на кошку, которую макнули в воду. Отец заговорил.
— Мне казалось, ты говорила, что не хочешь учиться ездить верхом. Что тебе неуютно сидеть на спине другого существа и командовать ему, куда идти.
Я могла бы сказать, что тогда я была маленькой, и что это по-прежнему имело для меня смысл. Но я не стала говорить это при Шан. Я почувствовала, что краснею.
— Какая необычная мысль! — воскликнула Шан, расхохотавшись.
Я посмотрела на отца. Как он мог сказать это вслух, да еще и перед посторонней родственницей? Неужели он сделал это нарочно, потому что я его обидела? Я сухо ответила:
— Я до сих пор чувствую, что это несправедливо, потому что мы, люди, можем заставлять животных повиноваться нам и делаем это. Но если я когда-нибудь захочу навестить сестру в замке Баккип, мне придется научиться ездить верхом.
Риддл, казалось, не обратил внимания на бурлящие течения вокруг. Он улыбнулся и сказал:
— Думаю, ничто так не обрадует твою сестру, как такой визит. Особенно, когда она узнает, как хорошо ты говоришь.
— Она раньше заикалась? Или шепелявила? — Если Шан и пыталась скрыть презрение ко мне, у нее получилось не очень хорошо.
Риддл серьезно посмотрел на ее и строго ответил:
— Она мало говорила. Вот и все.
— Если Би хочет, чтобы ты научил ее ездить, я буду не против, — сказал отец. — В конюшне есть лошадь, не пони, а просто небольшая лошадка. Я выбирал ее для Би, когда ей было пять, и я думал, что смогу убедить ее попробовать ездить верхом, но она отказалась. Это серая в яблоках кобыла, с одним белым копытом.
Я посмотрела на него, но его взгляд бы непроницаем. Когда-то давно он выбрал для меня лошадь, и когда я извивалась и корчилась в его руках, старавшихся усадить меня в седло, он отказался от этой затеи, ничем меня не упрекнув. Почему он оставил кобылу? Потому что он все еще надеялся. Я совсем не хотела делать ему больно.
— Одно белое копыто — испытай ее, — тихо сказала я. — Мне жаль, что я не попыталась тогда. Теперь я готова.
Он кивнул, но не улыбнулся.
— Я буду рад видеть, что ты учишься, Би, независимо от того, кто учит тебя. Но пока не будет никаких визитов в замок Баккип. Рано утром я получил известие, что скоро к нам приедет твой новый учитель. Было бы очень странным, если он, покинув Баккип и добравшись сюда, узнал, что ты уехала в замок.
— Мой новый учитель? Что это за новости? Когда это решили? — мне казалось, комната поплыла вокруг меня.