- Спасибо, - прошептала я. Я вбежала в кладовую, упала на колени и поползла за ящики.
Вход был закрыт. Я хлопнула по двери и постучала, потом приложила к ней ухо. Ни звука. Они послушались меня и пошли по коридорам. И каким-то образом дверь заперлась, когда кто-то закрыл ее за собой.
Я не могла войти. Персиверенс высунулся из-за угла.
- Поторопись. Забирайся туда!
- Я не могу. Они захлопнули ее за собой, и она закрылась. С этой стороны ее не открыть.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Потом он мягко проговорил.
- Мы подвинем коробки, чтобы закрыть проход, куда они вошли. А потом вы пойдете в конюшню со мной.
Я кивнула, пытаясь не заплакать и не разрыдаться. Больше всего на свете мне хотелось надежно спрятаться в стенах. Это было мое место, мое укрытие, и теперь, когда я больше всего в нем нуждалась – его отняли у меня. Почему-то чувство несправедливости было почти так же сильно, как и страх. Персиверенс плотно придвинул ящики к стене. Я стояла и смотрела на них, во мне укреплялся страх. Когда у меня был план – добраться до тайного убежища, я была сконцентрирована и спокойна. А теперь только и могла, что думать о мертвом Ревеле и битве, которая идет прямо в доме. В Ивовом Лесу, замечательном, спокойном Ивовом Лесу. Где нет отца. Проливалась ли здесь когда-нибудь кровь?
Персиверенс взял меня за руку, как будто я была его маленькой сестрой.
- Идем. Папа скажет, что нам делать.
Я не возразила, что это был длинный путь по открытому пространству до конюшни, и что мои короткие башмаки предназначались для коридоров поместья. Я последовала за ним, когда мы покинули кухню, оставив дверь открытой, и побежали по снегу. По нашим следам мы снова добежали по саду до оранжереи, но не вошли внутрь. Вместо этого я, как и Персиверенс, прижалась к стене дома. Мы двигались среди кустов, стараясь не потревожить ветви, на которых лежал снег.
Здесь мы уже могли все слышать. Какой-то человек с незнакомым акцентом командовал «Сидеть, сидеть! Не двигаться». Я знала, что Персиверенс слышит их, и понимает, что ведет меня в сторону голосов. Это казалось наихудшим вариантом, но я все еще следовала за ним.
Мы обогнули крыльцо и остановились. Здесь густо росли кусты остролиста, его колючие зеленые листья и ярко красные ягоды резко контрастировали со снегом. Мы присели на слой опавших сухих листьев, которые тут же облепили мои тонкие домашние туфли. Мы сжались, как кролики и глазели на то, что происходило перед нами.
Жители Ивового леса столпились, подобно озадаченным овцам, на открытом пространстве перед главным входом в дом. Они стояли на заснеженной подъездной дороге в своей домашней одежде, обнимая себя и друг друга, и блеяли как перепуганные козы. Большинство из них я знала всю свою жизнь. Кухарка Натмег поддерживала Тавию и вызывающе смотрела на похитителей. Я узнала менестрелей по их цветастым нарядам. Они сидели вместе, с изумлением оглядываясь. Керфул обхватила себя руками, раскачиваясь в отчаянии. Горничная Шун была рядом с ней, сжимая в руках разорванный перед платья. Она была босиком. Трое здоровенных мужчин на лошадях глядели на плененных. Мне показалось, что я где-то видела одного из них, но не могла вспомнить где. Двое молчали, но все они держали обнаженные окровавленные клинки в руках. Третий все еще кричал, приказывая всем сесть. Мало кто повиновался ему. В стороне лицом вниз неподвижно лежали два тела, снег окрасился красным вокруг них.
Одним из них был Фитц-Виджилант. Я узнала его прекрасный камзол и сшитые на заказ брюки. Ведь я видела их утром, и точно знала, что это он, но мой разум не принимал этого знания.
- Я не вижу отца. - Едва слышно выдохнул Персиверенс. Я кивнула. Теперь я заметила несколько человек, работающих в конюшне, но его отца среди них не было. Мертв или спрятался, задумалась я.
Из поместья вышла женщина и направилась к пленным. Она выглядела совершенно обыкновенной, просто полная, тепло одетая женщина средних лет. На ней были меховые сапоги, толстый шерстяной плащ, меховая шапка была надвинута на уши. Ее округлое лицо и прыгающие коричневые локоны делали ее облик почти радостным. Она подошла к человеку, который приказывал всем сесть, и посмотрела на него. Ее голос зазвучал ясно, когда она что-то спросила у него, но я не знала такого языка. Его отказ был понятым на любом языке.
Она возвысила голос, заговорив с пленными. У нее был странный акцент, но я поняла, что она говорит.
- Недавно сюда привезли мальчика. Возможно, это произошло в последние пять лет, но вероятнее всего в последние месяцы. Его кожа была бледна как снег, а волосы белы. Отдайте его нам и мы уйдем. Он может выглядеть или как ребенок, или как взрослый человек. Мы узнаем его, когда увидим. Его нет среди вас, но вы должны понимать про кого мы говорим. - Она остановилась, ожидая ответа, потом одобряюще добавила. - Он не один из вас. Он всегда принадлежал нам и мы только хотим забрать его домой. Ему не причинят вреда, и если вы скажете нам о нем, вам тоже не причинят вреда.
Ее слова были размеренными, спокойными и даже добрыми. Я увидела, как наши слуги обменялись взглядами. Тавиа пожала плечами, высвобождаясь из рук кухарки, и возвысила голос.
- Здесь таких нет. Единственный вновь прибывший – это писарь, которого вы убили. Остальные работают здесь годами, или родились в деревне. Вы уже видели менестрелей. Они здесь - единственные незнакомцы! - Ее слова переросли в рыдания. Перепуганные менестрели, подвинулись теснее друг к другу.
- Ты лжешь! - обвиняюще закричал мужчина. Ее лицо сморщилось от страха, и она закрыла уши руками, будто его слова ранили ее.
Нежданный сын. Я поняла это с внезапной уверенностью. Они были охотниками, о которых предупреждала бледная посланница. Они последовали сюда за ней, по какой-то причине рассчитывая найти здесь мальчика. Возможно, они думали, что отец уже нашел его и привез жить к нам.
- Она не врет, - закричала на него кухарка и еще несколько человек были достаточно храбры, чтобы поддержать ее.
- Это правда! Здесь нет никого, рожденного не в этом месте! - кричали они.
- Ты можешь остаться здесь и прятаться? - прошептал мне на ухо Персиверенс. - Мне надо добраться до конюшни, найти отца. Если его там нет… Я возьму лошадь и поскачу в деревню за помощью.
- Возьми меня с собой, - взмолилась я.
- Нет. Чтобы добраться до конюшни надо пересечь все это открытое пространство. Если нас увидят… - Он потряс головой. - Тебе надо остаться здесь, Пчелка. Спрятаться. - Он прикусил губу, а потом сказал - Если отца… если я его там не найду, я вернусь за тобой. Мы поедем за помощью вместе.
Это был глупый план. Если он доберется до конюшни, то должен будет мчаться быстрее ветра до деревни. Я была в ужасе. Но коротко кивнула. Он толкнул меня, чтобы я опустилась пониже.
- Будь здесь, - прошипел он, будто я могла забыть об этом.
Он подошел к краю кустов остролиста и стал ждать. Пухленькая женщина казалось, спорила с человеком на лошади. Она сердито указывала на тела, дико жестикулируя. Очевидно, ей не нравилось, как ведется поиск. Он размахивал мечом и кричал. А потом из дома вышел туманный человек. Я узнала его, он был в городе. В переулке в центре яркого света, который избегали люди. Сегодня его окружал перламутровый туман, в центре которого был толстяк, бледный как призрак. Он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, пока шел, и либо мои глаза обманули меня, либо его глаза были окрашены туманом. Странный холод пронзил меня и я постаралась стать совсем крошечной, спрятать свои мысли внутри. Поставить стены, как сказал бы отец. Я чувствовала себя слепой, но если такова была цена невидимости, я готова была заплатить ее.
- Пчелка? - прошептал Персиверенс, но я покачала головой и уткнулась ею в колени. Я не знаю, что он почувствовал, но внезапно он стиснул мое запястье руками, холодными как лед. - Идем со мной. Пойдем. Мы уйдем сейчас. Вместе.
Но он не повел меня к конюшням. Скорее мы поползли обратно той же дорогой, оставаясь под кронами кустов, окружавших это крыло Ивового Леса. Я не оглядывалась, а просто следовала за ним туда, куда он тащил меня.
- Здесь, - запыхавшись, проговорил он. - Оставайся здесь. Я пойду в конюшни. Если не найду папу, приведу лошадей сюда. Я буду передвигаться быстро, и тебе придется побежать и запрыгнуть Присс на спину. Ты сможешь?
Я не знала.
- Да, - соврала я.
- Будь здесь, - повторил он и исчез.
Я осталась там, где была, позади рододендронов, чья поникшая зеленая листва была скована льдом и снегом. Спустя некоторое время я подняла глаза и огляделась. Ничего не двигалось. Я больше не могла слышать сжавшихся пленников, но до меня доносились обрывки сердитых голосов
Ревел мертв. Отца нет. Риддла нет. Фитц-Виджилант мертв. В любой момент Персиверенс мог погибнуть.
И от этой мысли я не могла усидеть на месте. Я была в ужасе от того, что меня могут убить, но еще более пугающим было то, что мой единственный союзник может умереть, а я даже не узнаю об этом. Сколько я должна сидеть под кустом, пока он рискует своей жизнью? Я начала тяжело дышать, стараясь получить достаточно воздуха и не разрыдаться. Я замерзла, хотела пить и была одна. Я старалась думать, а не делать какую-нибудь глупость просто для того, чтобы действовать.
Я вытащила запачканный плащ из-под моей туники. Я не забыла про него. Но я знала, что его возможности ограничены. Нужно время чтобы он приобрел цвета и оттенки. Я не могла набросить его на плечи и бежать, надеясь остаться невидимой. Кроме того снег был белым. Это будет не надежным камуфляжем, подумала я, раскладывая его на снежной земле рядом с кустами. Я буду похожа на белого кролика или лису. Все, даже полуслепые, смогут увидеть, как я бегу, мои ноги, мои следы, которые останутся на снегу. Но все же это даст больше шансов добраться до конюшен.
Гневные голоса с другой стороны дома становились все громче, мужчина угрожал, женщина была несчастна, но не умоляла. Настаивала, подумала я про себя. У нее свое мнение. Я услышала крик, крик кого-то из наших, и я задалась вопросом кого на этот раз убили или ранили. За этим последовал женский плач. И рыдания. И в это время лежащий на снегу плащ изменил свой цвет от темного, каким стал под моей туникой, до цвета мятого и затененного снега. Я никогда раньше не задумывалась о том, что снег не весь был белым. Сейчас я видела, что он серый, грязновато голубой, с пятнами птичьего помета и опавших листьев.