Я решил больше пленных не брать. Я убивал их всем, что попадалось под руку: молотком, серпом, пилой, отверткой, лопатой или голыми руками. Я затаскивал собаку в кусты, как следует пинал ногой, а потом открывал по ней огонь. Я выбрасывал гаденышей из окна машины на скорости сто километров в час.
Я подбрасывал в мусорки мясо с отравой и по утрам, пока все спали, подбирал трупы. Однажды я за ночь убил семь кошек и котят. Я поймал собаку возле нашей мусорной свалки и хотел отрезать ей голову серпом, но она сумела вывернуться и сбежать в лес. Я бросал кошек в мусоросжигатель. Одну я поджег, и она побежала в амбар. Огонь был повсюду. Другая кошка забралась в бочку, где мы жгли ветки. Я положил сверху кусок фанеры, полил бензином и бросил спичку. Кошка орала, пока не зажарилась. Я чувствовал возбуждение, и у меня стоял.
Я наслаждался ощущением власти. Мне нравилось притаскивать кошку или собаку к себе в комнату и тыкать ее палкой. От Кита-Мстителя не было спасения. Я знал, что нехорошо мучить глупых животных, но все равно это делал. Это была… непреодолимая тяга».
Младшая сестра Кита часто возмущалась его жестокостью, но остальные игнорировали ее жалобы. «Отец с Китом оба ненавидели кошек, – вспоминала Джил. – Кит хвалился, что сворачивает им шеи и выбрасывает трупы в мусор. Мне это казалось отвратительным. Нельзя так поступать с животными. Но мы никогда не думали, что он будет делать то же самое с людьми».
5Кит Хантер Джесперсон – 3
1Снова в игноре
Избавившись от тела Джули Уиннингем, я наткнулся на статью про тех придурков, которые сидели за убийство Таньи Беннетт. Статья вывела меня из себя. Я не мог понять, почему никто не обращает внимания на граффити, которые я оставил в туалетах. Они что, думают, я вру?
Я решил выдать немного больше информации, чтобы люди поверили мне. Я отправил письмо со смайликом в окружной суд Вашингтона:
Я убил мисс Беннетт 20 января 1990 года и оставил ее в двух с половиной километрах к востоку от Лэтерал-Фоллз у дороги. Я использовал тонкую нейлоновую веревку, обожженную с одного конца – второй конец отрезанный, – и обвязал ее вокруг шеи. Ее лицо, зубы торчали из нижней губы. Смерть причинил мой правый кулак, засунутый ей в глотку, пока она не перестала двигаться. Выкинул ее плеер. Ее сумку за два бакса бросил в Сэнди-ривер. Срезал пуговицы с джинсов. Изнасиловал ее до и после смерти. Лежала головой вниз, в спущенных джинсах. Я никого из них не знаю.
☺
Я месяц следил за всеми газетами, но не увидел в них ни слова. Я подумал, что надо как-то еще дать знать о себе. Единственное, чего я мог добиться новыми посланиями, – своего ареста и обвинения, но я умирал от любопытства насчет того, что происходит. Чутье подсказывало мне сбавить обороты, но я не мог удержаться.
Я подумал: Может, если я дам копам достаточно информации, то смогу освободить тех двоих из тюрьмы, а сам не попасться. В то время я не знал, что полиция и прокурор сделают все, лишь бы не признать своей ошибки. Невинный человек может умереть в тюрьме от старости, если на его деле стоит штамп «раскрыто». Так работает наше правосудие.
В апреле 1994 года, через четыре года после убийства Таньи, я написал еще одну записку на бледно-голубой бумаге. Вверху первой страницы я нарисовал смайлик с двумя кружками поменьше для глаз и скобкой для рта. Я отправил ее в самую крупную газету на северо-востоке, «Орегониан»:
Я хочу рассказать мою историю! Временами я бываю хорошим человеком. Я хочу нравиться людям. Я был женат, а сейчас разведен и имею детей – я не хотел жениться, но так уж получилось. Я читаю вашу газету, и она мне очень нравится. Я всегда хотел, чтобы меня заметили, как Пола Харви, первые полосы и тому подобное. Поэтому я начал кое-что и теперь не могу остановиться. Около 20 января 1990 года я познакомился с Таньей Беннетт и привез ее домой. Я изнасиловал ее и сильно избил. У нее все лицо было изуродовано. Потом я убил ее, засунув кулак ей в глотку. Это меня возбудило. Потом началась паника. Куда деть тело? Я поехал на Сэнди-ривер и выбросил ее сумочку и плеер, а потом проехал по обзорной дороге мимо водопадов. Я вернулся домой и перетащил ее в машину. Я хотел знать, что это мое преступление. Поэтому я обвязал ей шею нейлоновой веревкой, обрезанной с одного конца и обожженной с другого. Я довез ее до развилки на обзорной дороге примерно в двух с половиной километрах к востоку от Лэтерал-Фоллз. Протащил вниз по склону. У нее штаны сползли до колен, потому что я отрезал пуговицы. Ее нашли на следующий день. Я хотел, чтобы ее нашли. Я боялся, что меня поймают, но в убийстве обвинили мужчину и женщину. Сейчас меня мучает совесть. Она была моей первой, и я думал, что больше этого не сделаю, но я ошибался.
☺
Реакции снова не было, поэтому я написал в «Орегониан» опять, добавив подробностей:
Моей последней жертвой была бездомная. Это было в Корнинге, Калифорния. Она вся промокла, и я предложил подвезти ее в Сакраменто, Калифорния. Я остановился на стоянке возле Уильямса и убил ее. Я выбросил ее тело возле груды камней в десятке метров от шоссе 152 в восточную сторону, примерно в тридцати километрах от Санта-Неллы.
Я больше не могу доверять себе. Я постоянно спорю со своей совестью. Мне пришлось бросить дальние перевозки. Жертв слишком легко находить. Поэтому я ушел и устроился на работу водителем там, где все время нахожусь на виду. У грузовика на борту написано название, и его легко узнать. Я отказался от прошлого. Я не хочу опять убивать и хочу уберечь свою семью от горя. Это их уничтожит.
Я переживаю, но не собираюсь идти с повинной. Я не дурак. Не знаю, что будет со мной, если я это сделаю. Многие подумают, что меня надо убить, и, наверное, я этого заслуживаю. Я не снимаю с себя ответственности, и Бог будет мне судьей, когда я умру. Я рассказываю вам это, потому что хочу сам отвечать за свои преступления, а не сваливать их на других. Я возбуждался от мыслей о том, каково это – убить человека. Потом я это узнал. И это был кошмар. Я отправил письмо в окружной суд Вашингтона и взял на себя ответственность за № 1 [убийство Беннетт]. Но в вашей газете ничего не написали. Такая у нас свободная пресса. Я буду читать и ждать. Я использовал перчатки и ту же бумагу, что в прошлый раз, «без отпечатков». Будьте настороже. Возможно, я ближе, чем вам кажется.
☺
Я не подписывал свои письма и не перечитывал их на предмет ошибок, но пририсовывал смайлики, чтобы все знали, что их отправил один и тот же человек. Я подумал, что власти в Портленде слишком глупы, чтобы понять, что Беннетт убил кто-то другой. Может, в Калифорнии займутся убийством в Корнинге и подтвердят мои слова.
2Хулиган с петардами
О, какой экстаз вызывает у меня огонь!
Какую власть я ощущаю при одной мысли об огне!..
О, какое удовольствие, какое неземное удовольствие!
Во второй половине 1994-го, после пяти или шести убийств и пары нападений, с изуродованной жизнью за спиной, я отчаянно желал понять, что происходит у меня в голове, и начал читать журналы и книжки о серийных убийцах. Проезжая через Дентон, штат Техас, я купил детективный журнал и увидел статью под заголовком «В Орегоне завелся новый серийный убийца?». Статья была обо мне.
Я написал автору письмо с кое-какими поправками и сообщил, где найти еще одно тело. Я продолжал покупать тот журнал, но никаких упоминаний о моем письме там не появилось. Все принимали меня за обманщика.
Я ходил в библиотеки, читал книги по психологии. Почему мы убиваем и ненавидим себя, клянемся измениться – а потом убиваем снова? И наслаждаемся этим? Я нашел книгу бывшего фэбээровца, где на девяносто процентов было дерьмо собачье, но описывалась триада симптомов. В детстве будущего жестокого преступника можно отличить по следующим признакам: он писается в постель, издевается над животными и увлекается поджогами. Я подумал: Два из трех, очень неплохо. У меня были проблемы с животными, и я любил поджоги. Какой мальчишка не любит? Но меня приучили к туалету в два года, и с тех пор я ни разу не написал в постель.
Я обдумал все это и задал себе серьезный вопрос: Если я буду где-нибудь за городом поджигать траву, это поможет мне? Усмирит тягу к убийству?
Я решил попытаться. Придумал простой запал: переламываешь коробок спичек пополам, как шалаш, и вставляешь между половинками зажженную сигарету. Огонь вспыхивает через восемь-десять минут.
Здорово было издалека наблюдать за пожарными и копами. Наверное, те поджоги спасли жизни нескольким женщинам, которых я иначе убил бы. Я устраивал поджоги в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне, а также в Неваде и Аризоне. Только однажды полицейский проверил меня. Это произошло сразу после того, как я устроил пожар на площади 147 гектаров по шоссе I-97 к северу от Сэйтус-Пасс. Движение было оживленным, и я не сразу выбрался на трассу после того, как поджег запал. К моменту, когда я оказался в зоне контроля базы Вэки, туда уже ехали пожарные машины. Контрольная база Юникорн тоже вызывала пожарных.
Полицейский притормозил рядом со мной, когда я припарковался возле магазинчика на Симко-роуд, чтобы посмотреть, как распространяется дым. Он задал мне несколько вопросов про пожар, и я сказал, что слышал про него по радио. Полицейский спросил, курю ли я. Я ответил «нет» и рассказал историю про моего отца – как он сломал ребра, когда кашлял, потому что курил слишком много. Полицейский оставил меня в покое. Позже я услышал, как кто-то доложил по рации на контрольную базу, что возле того места, откуда начался пожар, был припаркован грузовик.
Очень скоро я стал регулярно развлекаться поджогами. Думаю, мне доставляло удовольствие и созерцание пламени, и адрена