лин от риска, что меня могут поймать. Это стало такой же страстью, как убийство. Я поджигал сухую траву и отъезжал от этого места, чтобы самому поднять тревогу. Большинство пожаров я устраивал ночью. Я разжег небольшой пожар близ Проссера, штат Вашингтон, на склоне холма над городом, где трасса Хорс-Хейвен идет вниз. Я припарковался на обочине шоссе I-82 и подождал, чтобы посмотреть, как он разгорается. Огонь распространялся быстро.
Я устроил еще три пожара на Сэйтус-Пасс и один большой на Биггс, возле трассы I-97. Приятно было потом проезжать мимо и оценивать ущерб. Большой след оставался на земле еще несколько месяцев. Я устраивал небольшие поджоги по шоссе 14 к западу от Даллеса, Орегон, в Вашингтоне и к югу от весовых пунктов на шоссе I-5 в Калифорнии, к югу от Уэстли, Калифорния, на съезде на I-5. Один из моих пожаров выжег больше восьмисот гектаров в ущелье Коламбия. Я спалил сто пятьдесят гектаров на вершине перевала Сноквалми в Каскадных горах. Сколько удовольствия!
В ресторанчике в Западном Вашингтоне я подслушал разговор двух фермеров, жаловавшихся на низкую цену пшеницы. Один сказал, что мечтает, чтобы молния выжгла все поля. Я проследил за ними на своей машине, а примерно неделю спустя устроил пожар на их полях, и около тысячи гектаров пшеницы сгорели. Мне было приятно помочь им получить деньги у страховщиков.
С поджогов я естественным образом перешел к петардам – они помогли мне решить давнюю проблему дальнобойщиков. Мы всегда злимся, когда старые пердуны вроде моего отца занимают слишком много места на наших стоянках по пути в Аризону или Южную Калифорнию. Трое из четырех этих придурков обычно паркуют свои дома на колесах на наших местах, выставляют газовые грили и устраивают барбекю. Вообще-то стоянки дальнобойщиков предназначены не для этого! Некоторые умудряются еще и отцепить трейлер от машины и припарковать ее рядом, заняв два наших места, а не одно! Я решил что-нибудь сделать с этим.
Проезжая через индейскую резервацию в Неваде, я накупил петард – шестисантиметровых, по тысяче в связке. Они выстреливали, как пулеметная очередь. Я отламывал блок на двести пятьдесят штук, делал внизу небольшую щель, засовывал внутрь зажженную сигарету и подкладывал под дом на колесах какого-нибудь старика. Потом подкладывал еще один блок, уже с отложенным запалом, и отправлялся в туалет. Сначала стреляла первая очередь, и все думали: Боже, что это такое? Как только все успокаивалось, начиналась вторая очередь, и люди разбегались в разные стороны, как зайцы.
Я спокойно сидел в кабинке и слушал грохот. Потом выходил с невинным лицом – меня не в чем было заподозрить.
Однажды ночью в Калифорнии я проехал за караваном из четырех домов на колесах всю дорогу от Уильямса до стоянки дальнобойщиков к югу от Бейкерсфилда. Они припарковались и стали устраиваться на ночь – и вдруг бах! бах! бах! Они повыбегали из своих домов и скорей стали собираться. Уверен, они ехали всю ночь, чтобы оказаться подальше оттуда.
Очень скоро туристы на I-5 только и говорили, что про хулигана с петардами, который охотится за домами на колесах. Вот веселье! Я подумал, что так во мне проявляется отцовское чувство юмора. Самое смешное, что я пугал точно таких же, как он!
Я навестил его в трейлерном парке «Счастливый странник» в Юме, Аризона, и он сказал:
– Эй, Кит, слышал что-нибудь о хулигане с петардами?
Я расхохотался.
Он усмехнулся в ответ и сказал:
– Ты чертов сукин сын!
Отец сразу все понял по моему смеху. И потому, что знал меня с самого детства.
– Да, – подтвердил я. – У меня всегда при себе связка-другая.
Отец спросил:
– Ты знал, что у одного туриста случился инфаркт? Он чуть концы не отдал.
Я сказал:
– Не надо было парковаться на стоянке для дальнобойщиков.
– Тебе лучше завязывать с этим, Кит.
Он все еще пытался указывать мне, что делать.
Я ответил:
– Завяжу, когда вы, туристы, перестанете занимать на парковках наши места.
3Дорожная ярость
Насколько я понимаю, поджоги помогали мне не убивать с марта 1993-го, когда я убил Синди в Корнинге, и до осени 1994-го, когда у меня опять появилась тяга. К тому моменту огонь перестал меня удовлетворять. Я искал чего-то более возбуждающего.
Я устроился на работу в компанию «Систем Транспорт», осуществлявшую грузоперевозки по сорока восьми штатам, и очень скоро начал срывать свое беспокойство на других водителях. В Сакраменто один парень на пикапе, груженном стеклом, подрезал меня, когда я мешал ему проехать. Вырвавшись вперед, он стал блокировать мне трассу. Я сумел поравняться с ним, погрозил в окно кулаком и крикнул:
– Ты, сукин сын! Никто не смеет меня подрезать!
Я столкнул его с дороги. Последним, что я видел, было высыпающееся из кузова стекло. Я решил, что оказал нашему обществу услугу.
В холодную ночь близ Беллингема, штат Вашингтон, на подъезде к канадской границе, какая-то женщина пошла на обгон моей фуры, но я ей не уступил. В конце концов она все-таки обошла меня, а потом нажала на тормоза, и мы оба чуть не разбились. Я подумал: Хотела поучить меня, сука? Сейчас я тебя поучу!
Я толкнул ее в задний бампер, и ее машину занесло. Она прибавила скорость, чтобы оторваться от меня, и стала сигналить – все на скорости больше ста километров в час. Я сказал:
– Хочешь со мной потягаться, сука?
Я прижал ее к обочине, и она покатилась в кювет. Думаю, она усвоила урок – если осталась в живых.
Я продолжал фантазировать про изнасилования и убийства, но в реальности моя сексуальная жизнь ограничивалась парой подружек, изредка случайными попутчицами и собственной ладонью. Я подсаживал только тех девушек, которые, судя по виду, действительно куда-то ехали, имели при себе хоть какие-то вещи и сразу говорили, куда направляются. Девиц без багажа я не брал. Это практически всегда были шлюхи, желающие поживиться за чужой счет, и я боялся, что сорвусь, когда они покажут свое истинное лицо. Именно так погибли Клаудия, Синтия и Лори.
Иногда я занимался сексом со своими попутчицами, иногда нет. Я старался обращаться с ними хорошо, даже разрешал курить в кабине, хотя ненавидел запах дыма. Угощал их в кафе на стоянках, потому что многие подолгу ничего не ели. Если им нравился жесткий секс, я позволял его себе, но в разумных пределах.
Месяц шел за месяцем, и мне становилось все труднее сдерживать свою тягу к убийству. Но пара минут наслаждения не стоили того, чтобы потом долго тревожиться, что меня поймают, пугаться любой тени и не спать по ночам.
Однажды я взял и оставил свой грузовик в Якиме, а сам поехал в Спокан проведать бывшую жену и детей. Я хотел подарить Джейсону, Мелиссе и Кэрри батут, о котором они давно говорили.
Я припарковался возле их дома и подождал, пока они меня заметят, а потом вылез, чтобы обнять их и поцеловать. Я понял, что все это время ужасно скучал по детям. Они не знали, что я серийный убийца. Для них я был просто их отцом.
Я сказал, что у меня не было времени упаковать подарок. Им было все равно. У меня ушло около часа на то, чтобы собрать батут, а потом я перетащил его на задний двор вдоль глухой боковой стены, чтобы они его не видели. Когда они выскочили во двор, то были на седьмом небе – они хотели батут с тех пор, как попрыгали на нем у кого-то в гостях годом раньше.
Мы с Роуз наблюдали за ними около часа. Мои собственные дети. Если не считать тревог, уже ставших привычными, это был один из лучших дней в моей жизни.
Позднее тем вечером я повез их всех в кафе на стоянке грузовиков «Бродвей», чтобы они поели в свое удовольствие и никому потом не пришлось мыть посуду и убирать. Когда мы вернулись домой, дети скакали на батуте еще часа два. Я сказал Розу, что очень рад за нее: она к тому времени повторно вышла замуж, и у нее все было хорошо. Мы были в разводе уже шесть лет. Роуз заслуживала всего самого лучшего.
Возвращаясь в Якиму, я думал о том, что обманываю своих детей, заставляя их думать, что все будет в порядке, в то время, когда сам знаю, что закончу в тюрьме. Я волновался о том, что будет с ними, когда меня посадят. Что они будут думать про отца, которого любили. Мои приезды были для них праздником, а когда я уезжал, снова наступали будни. Я был вечно отсутствующим отцом, который звонил им в дни рождения и посылал деньги.
Мне приходилось следить за собой, когда я находился рядом с ними, потому что большую часть времени я существовал в режиме убийцы. Я не мог доверять себе даже с собственными детьми. Я старался не допускать ни малейших стычек с ними, сознавая, на что я способен.
Мои дети заслуживали полноценного отца. По крайней мере, отца и мать, живущих в браке. А я практически всегда отсутствовал. Это было моим худшим преступлением.
4Карты Таро и кора дерева
В конце 1994 года я ездил на темно-синем «Петербилте 359» – обычном рабочем грузовике без хрома, обтекателей, вообще без украшений. Своего фиолетового «Пита» я мыл постоянно, а эту старую развалину дай бог раз в месяц. Кондиционер в нем работал кое-как, и я не раз требовал, чтобы его починили, но компания не сильно беспокоилась о подобных мелочах.
Я вез груз алюминиевой проволоки во Флориду и спал по ночам в спальном отделении, где кондиционер работал чуть получше. В ночь перед разгрузкой я остановился на стоянке «Унокал 76» близ Тампы, и там ко мне в грузовик залезла симпатичная чернокожая девушка в обтягивающем спортивном костюме. У нее было довольно славное личико и короткая стрижка. Я позволил ей посидеть со мной и переждать, пока проедет патруль. Было около полуночи.
Она сказала:
– За двадцать долларов могу побыть твоей.
Я согласился, и она залезла в спальное отделение. Она сказала:
– Ты же не какой-нибудь серийный убийца, правда?
Я подумал, что она шутит. Но потом посмотрел ей в глаза и понял, что она говорит серьезно. Я хотел рассмеяться, но был слишком раздражен. Я сказал: