положения, но наводящие на размышления. Я отправил в Кембридж сотрудника, и тот отыскал старика, прислуживавшего Гарденеру и слышавшего его разговор с Сюрбонадье, обвинявшего его в написании той статьи. Гарденер был гораздо сильнее замешан в истории с наркотическими вечеринками, чем признавался вам. Что правда, так это его страсть к Стефани Вон и ненависть к Сейнту. Страсть, разгоряченная наркотиками, вдохновила его на статью. Сведения из Кембриджа поступили только прошлым вечером. Все подтвердилось.
Теперь о белилах. Они разлились после нашего ухода из гримерной. По словам мисс Вон, когда ушел Сюрбонадье, там остались только она и Трикси. Зайти туда мог один Гарденер. Все остальные неминуемо наткнулись бы на Бидлов, сначала стоявших в коридоре на углу, а потом скрывшихся у себя в гардеробной. Уходя на сцену, Гарденер оставил мисс Вон в своей комнате. Если бы убийство было делом рук Пропса, то он не подобрался бы к «звездной» комнате, Симпсон, находившийся на сцене, — тоже. Не говоря о Сейнте, потому что, воспользуйся он дверцей на авансцене, та расскрипелась бы на весь зал. А вот Гарденеру никто не мешал там побывать.
— Вы хотите сказать, — подхватил Найджел, — что он оставил ее в своей комнате, отлучился в ее, натянул перчатки, убедился, что в коридоре пусто, и шмыгнул на сцену? Тогда и испачкал перчатки белилами?
— Да.
— А письмо с угрозами?
— Оно — его первая оплошность. Он напечатал его на сцене в последнем акте для последующего использования в том случае, если потребуется подкрепить выдумку об отдавленной ноге. Но потом он, наверное, сообразил, что после убийства его скорее всего обыщут. Здесь он действовал уже по наитию, без плана, ухватившись за случайное столкновение с кем-то на сцене. Можно себе представить, как он сожалел о своем чрезмерном хитроумии: ведь уничтожить письмо прямо на сцене было нельзя. Наверное, он просто его где-то припрятал, возможно, сунул в стопку чистой писчей бумаги. После обыска он мог его забрать, пока дожидался на сцене мисс Вон. Вы говорили, что в спектакле он всегда долбил по клавише Q. Наверное, он вспомнил, что делился с вами этой подробностью, и, забирая письмо, вытер на машинке все клавиши, кроме Q. Весьма артистично, но, к счастью, Бейли, хвала ему, уже успел проверить машинку и нашел на ней уйму отпечатков Гарденера. При второй проверке их уже не было — не считая отпечатков на клавише Q. Гарденеру все сошло бы с рук, если бы Бейли не оказался таким молодцом.
— Но Стефани Вон призналась, что… — начал Найджел.
— В чем она призналась? Что побывала в квартире Сюрбонадье и попыталась забрать поддельную бумагу, которую, как она знала, он хранил в своей коробке. Что я застал ее там и что она решила, что убедила меня, будто явилась за своими письмами. Что я ее обнимал, что я его худший враг… — Аллейн вдруг замолчал.
В затянувшейся паузе Найджел устремил на друга вопрошающий взгляд.
— А несчастный реквизитор? — спросил он наконец.
— Пропса я никогда не подозревал. Виновный никогда не обличал бы Сюрбонадье так, как это делал он. К тому же бедняге просто не хватило бы ума, чтобы такое сотворить. Он всего-навсего умудрился узнать Гарденера в потемках. Задел его и навел на мысль об отдавленной ноге — такое возможно. Так или иначе, Пропс был готов выгораживать человека, убившего обидчика его девушки. Но, прочитав сообщение об аресте Сейнта, он написал мне записку. Еще он позвонил Гарденеру и, видимо, сказал, что что-то знает. Гарденер предложил встретиться в театре, куда Пропс посоветовал проникнуть через окно в тупике Симонс. Гарденер, накинув манто, обвел вокруг пальца нашего Уилкинза. Переодевание — банальный вымысел авторов детективов, но на то и актерский талант Гарденера. Он мог пойти на этот риск. Вы наведались к нему как раз в тот момент, когда он сталкивал бедного реквизитора в петлю.
Найджел в ужасе внимал подробностям второго убийства.
— Сменщик Уилкинза увидел возвращение пожилого джентльмена в манто и не узнал его. Сегодня утром в квартире проводится обыск. Мы надеемся обнаружить улики изменения внешности. По-моему, в случае Феликса Гарденера присущее большинству убийц самомнение приняло гипертрофированные размеры. Убийство реквизитора было роковой ошибкой, но, с другой стороны, куда ему было деваться? Болван Пропс наверняка заявил ему, что не допустит суда и осуждения невиновного человека. Раз так, от Пропса нужно было избавиться. Избранный способ был неплох. Если бы вы не явились к нему и не выяснили, что он отсутствует, если бы старый слуга не подслушал давным-давно разговор между Гарденером и Сюрбонадье, если бы не следы грима на перчатках, то он мог бы выйти сухим из воды. Мы тоже хороши… Я бы не стал принимать поздравления за раскрытие этого преступления.
— Почему вы так стремились меня прогнать?
— Дорогой мой, вы же с ним были друзьями, его беспокоило, что вы успели подслушать у него в квартире. Короче говоря, он убийца — вот главная причина.
— Неубедительно, Аллейн.
— Просто вам не хочется, чтобы я вас убедил. Знаю, как вы удручены. Вы были сильно к нему привязаны? Отвечайте — сильно?
— Привязанностью это не назовешь, но дружбой, пожалуй, да.
— Где вы были в момент его ареста?
— Стоял под платформой осветителей.
— Тогда вы должны были видеть, как он спускался и как попытался меня лягнуть. Такой же удар он нанес Пропсу, отправляя его в петлю. Видели вы и…
— Да-да, его лицо.
— Своим поведением он буквально подписал себе приговор — на такое я даже не рассчитывал. Отправляя его на лестницу, я знал, что он разыграет ужас при обнаружении самоубийцы. Полагая, что он, возможно, заметит подмену — это же был попросту мешок с грузом, — я собирался посмотреть на его реакцию. Такого полного саморазоблачения я не ждал.
— То есть как?
— Он даже не удосужился толком посмотреть! Увидел нечто скребущее по брезенту сверху и решил, что это ноги трупа. В его мозгу осталась яркая картина — раскачивающееся тело, и, взбудораженный, он даже не стал уточнять, что там висит, потому что это было для него излишне. Он бесподобно разыграл ужас от нежданной находки — мертвого Пропса! Невиновный присмотрелся бы и сразу обнаружил, что на веревке болтается тяжелый мешок.
— Поразительно уже то, что он согласился туда лезть!
— Как ему было отказаться? Я сделал вид, что подозреваю Симпсона, и до смерти напугал беднягу, зато у Гарденера гора свалилась с плеч. Отказ стал невозможен.
— Маловато мотива — при колоссальном риске, — заметил Найджел.
— Если вдуматься, то все встает на свои места. Проболтайся Сюрбонадье — и Сейнт стер бы Гарденера в порошок. Если бы выплыло наружу его авторство статьи в «Морнинг экспресс», Сейнт его не помиловал бы. Можете не сомневаться, Сюрбонадье вытягивал из него неплохие денежки. Наркоману подавай все больше! К тому же с Сюрбонадье сталось бы очернить Феликса Гарденера в глазах Стефани Вон. Любопытно, что ей наговорил сам Гарденер… Во всяком случае, достаточно, чтобы она рискнула сунуться в квартиру. Недюжинная отвага!
Найджел бросил на него любопытный взгляд.
— Похоже на увлечение, не так ли, старина?
Аллейн встал и, глядя во двор, хладнокровно ответил:
— Она способна меня увлечь, когда не играет главную роль.
— Вы никогда не перестанете меня удивлять!
— Вы так считаете? Хочу угостить вас обедом. После этого мне придется вернуться в Ярд.
— Я как-то не голоден, — признался Найджел.
— Не советую отказываться.
Они дошли до фасада театра. Огромный единорог из стали и черного стекла безразлично поблескивал россыпью звездочек. Аллейн и Найджел застыли на месте, глядя на фантастического зверя.
— У этого дела есть одна уникальная особенность, — сказал Аллейн.
— Какая же?
— Благодаря вам я получил возможность наблюдать убийство, удобно устроившись по приглашению убийцы в кресле партера стоимостью пятнадцать шиллингов шесть пенсов.
Он остановил такси взмахом трости, и друзья молча укатили прочь.
Марш НайоПРЕМЬЕРА
Действующие лица
Персонал театра «Вулкан»
Мартина Тарн
Боб Грантли — администратор
Фред Баджер — ночной сторож
Клем Смит — помощник режиссера
Боб Крингл — костюмер Адама Пула
Адам Пул — актер-антрепренер и режиссер
Елена Гамильтон — ведущая актриса
Кларк Беннингтон — ее муж, актер
Габриэла Гейнсфорд — его племянница, актриса
Джей-Джи Дарси — характерный актер
Перри Персиваль — актер на роли молодых людей Жак Доре — сценограф и помощник Адама Пула Доктор Джон Джеймс Разерфорд — драматург
Сотрудники Скотленд-Ярда
Инспектор Родерик Аллейн
Детектив Фокс
Сержант Гибсон
Сержант Бейли — эксперт по отпечаткам пальцев
Сержант Томпсон — фотограф
Констебль Майкл Лемпри
Доктор Кертис
Театр «Вулкан»
I
Мартина свернула за угол. Это должно быть где-то рядом. Она шла, стараясь не шаркать, не замечая усталости и гула в ногах.
Часы в витрине магазина показывали двадцать три минуты пятого. Судя по движению секундной стрелки, они шли. Стрелки на остальных часах застыли в разных положениях, как будто фиксируя этапы ее бесплодных блужданий с начала дня. Девять часов — встреча с первым театральным агентом. Девять тридцать шесть — приемная театра «Единорог». Пять минут первого — очередной отказ. «Спасибо, мисс. Оставьте свою фамилию и адрес, вам позвонят. Следующая, пожалуйста».
Период, когда она проходила мимо кафе и ресторанов, изо всех сил отгоняя от себя манящие запахи, отмечен не был, а вот без десяти два на позолоченных дорожных часах с ручкой, стоящих в углу, было указано время, когда она поднималась на третий этаж агентства «Гарнет Маркс». В три — прослушивание в театре «Ахилл», в четыре она вышла ни с чем из последнего агентства актеров кино. «Можете оставить фотогра-фию, дорогая. Если что-нибудь для вас подвернется, мы сообщим». И везде было одно и то же.