действия, какие он намерен предпринять, к ней никакого отношения не имеют. Мистер Доре это подтверждает. Пока у меня это единственное реальное свидетельство его намерений.
Пул поднял голову. Он был бледен, а упавшая на лоб прядь черных волос на мгновение сделала его в глазах Мартины похожим на «Адама» Микеланджело.
— Но, мистер Аллейн, надо учитывать также, что он свое намерение выполнил.
— Да, но следует учитывать также и тот факт, — осторожно заметил инспектор, — что после его встречи в коридоре с мисс Тарн и мистером Доре и моментом, когда его обнаружили в гримерке лежащим на полу, прошло восемь минут.
— Послушайте… — начал Перри Персиваль и замолк.
— Да пой же, Нарцисс, инспектор тебя не укусит, — подбодрил его доктор Разерфорд.
— Замолчите! — крикнул Перри и повернулся к актерам. — Мне не нравится, что вы так спокойно рассуждаете об этой трагедии. Доктор не в счет, он привык глумиться над людьми. Неужели в ваших сердцах нет жалости к этому несчастному человеку, отчаявшемуся настолько, чтобы наложить на себя руки?
Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом карандаша молодого констебля.
Доктор Разерфорд с трудом поднялся на ноги и, тяжело ступая, двинулся к Перри.
— Вы все только что слышали, как этот, с позволения сказать, петух, вернее, некое насекомое, и «зовут его никак»[*******], впав в истерику, обвинил меня в глумлении над людьми. — Он взял Перри под локоть и обратился к присутствующим тоном лектора: — Прошу вашего внимания. Перед вами феномен, представляющий для науки определенный интерес. Это актер, которого всего час или два назад покойный публично сделал посмешищем. Над которым покойный глумился перед публикой, этими простофилями, которым только бы погоготать. И вот теперь, леди и джентльмены, он изображает главного претендента на приз Сердоболия. Я приглашаю вас…
— Довольно! — не выдержал Пул. — Я вас очень прошу, Джон. Хватит.
Перри понуро уселся на свой стул.
Пул повернулся к инспектору:
— Мистер Аллейн, вы не считаете, что наша дискуссия выходит из-под контроля? Если нет сомнений, что это самоубийство…
— А если есть? — Аллейн оглядел присутствующих. — Мы достигли момента, когда долг предписывает мне заявить, что я вовсе не убежден, что это самоубийство.
Мартина с удивлением наблюдала немую сцену. Присутствующие застыли в разных позах, не в силах осознать сказанное.
Первым пришел в себя Джеко.
— Возможно, я повторюсь, — громко произнес он, — но в этом нет ничего странного. Инспектор просто обязан рассмотреть все версии. В том числе и такую, в которую мы отказываемся верить. Мне трудно даже произнести это вслух. Убийство.
Дивертисмент
I
Актеры молчали, как будто осмысливая значение слова, произнесенного Джеко. Оно еще висело в воздухе.
Наконец заговорил Адам Пул:
— Мистер Аллейн, надо ли понимать, что вы вообще отвергаете возможность самоубийства?
— Ни в коем случае, — отозвался инспектор. — Напротив, я надеюсь, что кто-то из вас поможет нам завершить расследование, убедительно доказав самоубийство. С другой стороны, у меня есть основания полагать, что все могло быть иначе. Так что придется разбираться.
— И что это за основания? — поинтересовался доктор Разерфорд.
— Они пока не настолько твердые, чтобы их обсуждать, — вежливо ответил инспектор. — Но вполне определенные.
Доктор хмыкнул:
— Весьма элегантный ответ. Я восхищен.
— Но, мистер Аллейн, — воскликнула Елена, — как мы можем вам помочь! В десятый раз сказать, что искренне верим в самоубийство Бена? Потому что знаем, в каком он был состоянии?
— Нет, но мы должны четко представлять, что все вы делали и где находились те восемь минут, что прошли до обнаружения тела Беннингтона. Детектив Фокс допрашивает сейчас рабочих сцены. Вы должны все подробно рассказать мне.
— Понятно. — Елена изящно кивнула. — Вы хотите выяснить, у кого из нас была возможность убить Бена?
Габи и Перри начали шумно возмущаться. Елена подняла руку, и они затихли.
— Это так? — спросила она.
— Да, — признал Аллейн, — это действительно так. Но я действую не из прихоти, а по установленным правилам. Так что давайте не будем тянуть время и начнем. С вас, если вы не против.
Елена пожала плечами.
— Со мной все ясно, мистер Аллейн. Все это время я была на сцене. Там находились также мистер Дарси, Перри, Адам и Бен. Бен покидает сцену первым, за ним Дарси и Персиваль, а мы с Адамом заканчиваем спектакль.
Инспектор повернулся к Пулу:
— Значит, вы тоже все это время были на сцене?
— Нет, несколько минут меня не было. Так совпало, сейчас это кажется зловещим, но персонаж, которого играл Бен, в конце стреляется. Это происходит за кулисами. Услышав выстрел, я убегаю. Но вскоре возвращаюсь.
— Как долго вас не было?
— Давайте лучше мы вам покажем, — предложила Елена.
Она встала в центре сцены и, поднеся ко рту сомкнутые руки, мгновенно превратилась в другую женщину.
Пул, дождавшись когда Дарси, Персиваль и Клем Смит, который должен был изображать Бена, займут свои места, направился к Елене. Они начали действие, как на репетиции. Доктор оставался лежать, распростершись на диване, глубоко дыша, безучастный ко всему.
— Я хочу кое-что сказать, — произнесла Елена, поворачиваясь к Перри и Дарси, — но это должно остаться между нами. У вас есть возражения?
— У меня, разумеется, нет, хотя все это непонятно, — ответил Перри.
— А мне нужно побыть одному, — подал свою реплику Дарси. — Ужасно разболелась голова.
Они ушли, оставив на сцене Елену, Адама и заменившего Бена Клема Смита.
— Теперь тебе ясно, что все кончено? — обратилась к нему Елена.
— Да, — ответил Клем. — Я тебя прекрасно понял. Прощай, дорогая.
Он двинулся к двери слева. Елена быстрым движением попыталась помешать его уходу. То же сделал и Адам. Клем раздраженно от них отмахнулся и вышел.
— Теперь, когда мы наконец остались одни, давай поговорим, — сказал Пул.
Затем они приглушенными голосами в быстром темпе проиграли короткий диалог. Джеко в боковой кулисе хлопнул в ладоши, имитируя выстрел, и Пул выбежал.
Елена застыла на сцене и не двигалась, пока он не вернулся.
Инспектор засек время по часам.
— Пятьдесят секунд. Спасибо. Прошу всех вернуться на сцену. — Аллейн дождался, пока актеры соберутся, затем спросил: — Кто-нибудь из вас видел мистера Пула за кулисами? — Он посмотрел на Дарси и Персиваля.
— Мы сразу пошли в гримерные, — ответил Перри.
— Вместе?
— Я первый. Правда, мы задержались в коридоре, чтобы перекинуться парой слов с мисс Тарн. Сначала я, потом Джей-Джи.
— Вы это помните, мисс Тарн?
— Конечно, — отозвалась Мартина. — Они оба со мной говорили.
— А потом пошли дальше по коридору?
— Да.
— А вскоре за ними последовали вы и мистер Беннингтон?
— Да.
— И затем мистер Доре?
— Да.
— Значит, после того, как мистер Беннингтон скрылся в своей гримерной, вы и мистер Персиваль находились в своих, вернее, ваша гримерная принадлежала мисс Гейнсфорд, а мистер Дарси в своей в конце коридора. Вскоре к вам вошел мистер Доре, который перед этим заглянул к мистеру Беннингтону. Верно?
Все смущенно закивали.
— Сколько вы там пробыли?
— Не очень долго, — ответил Джеко. — Я поправил грим малютке, и мы вернулись на сцену.
— Мне кажется, — сказала Мартина, — что Джей - Джи и Перри вернулись раньше нас. Я слышала их шаги в коридоре. Это было еще до объявления выхода на поклоны. Вы согласны, Джеко?
— Конечно, моя малютка. К тому времени вы, кажется, уже немного оправились от потрясения. Перестали видеть окружающее окутанным розовыми облаками.
— Итак, первое алиби, кажется, обозначилось, — произнес Пул.
Он подошел к Мартине сзади и положил руки ей на плечи. Для нее было совершенно естественным откинуться назад. Он притянул ее к себе, всего на секунду, но и этого хватило, чтобы ее сердце переполнилось радостным восторгом.
От Пула не укрылся внимательный взгляд инспектора, и он поспешил пояснить:
— Мы дальние родственники, но не афишируем это. Мартина стесняется.
— Думаю, скрывать это бесполезно, — произнес Аллейн с улыбкой.
— Как вы полагаете, дорогой, мне позволят взять сигареты? — громко спросила Габи, обращаясь к Дарси.
— Берите мои, — предложила Елена.
Дарси взял у нее раскрытый портсигар правой рукой. Левую он держал в брючном кармане. Вид у него был почему-то настороженный.
— А где ваши сигареты? — спросил Аллейн.
— Не важно, — ответила Габи. — Я уже курю. Извините, что прервала вас.
— Но где они?
— Честно говоря, не помню, куда их положила.
— А где вы были во время спектакля?
— Разве это имеет значение? — В ее голосе появилось раздражение.
— В время спектакля Габи находилась в артистической, — пояснил Джеко.
Инспектор посмотрел на молодого констебля.
— Майк, сходите, принесите сигареты, если найдете.
— Да, сэр, — произнес молодой констебль и вышел.
— Значит, в артистической? — задумчиво проговорил Аллейн. — Все время, мисс Гейнсфорд?
Габи собиралась ответить, но закашлялась. За нее ответил Дарси:
— Она плохо себя чувствовала. Весь спектакль провела, сидя в кресле в артистической. Потом я собирался отвезти ее домой.
— И когда вы покинули артистическую, мисс Гейнсфорд?
В этот момент Габи поперхнулась табачным дымом. Протянув сигарету Дарси, она приложила ко рту носовой платок и закашлялась, содрогаясь всем телом. Констебль Лемпри вернулся с пачкой сигарет, она отмахнулась, и он передал пачку Дарси, затем принес воды.
— Если сильно першит в горле, — посоветовал доктор Разерфорд с дивана, не открывая глаз, — поставьте ее вниз головой. Помогает.
То ли перспектива подобной терапии, то ли глоток воды, который Дарси уговорил ее сделать, то ли похлопывания по спине Джеко, подействовали. Кашель прошел.