Наблюдавший эту сцену Аллейн задумчиво кивнул.
— Мисс Гейнсфорд, если вам уже легче, будьте добры, попытайтесь вспомнить, когда вы покинули артистическую.
Она слабо качнула головой и произнесла больным голосом:
— Честное слово, не помню. Это очень важно?
— О, умоляю вас, Габи, — вскипела Елена. — Хватит изображать из себя дурочку. Когда случается, что человек поперхнется дымом, у него слезятся глаза. А у вас они сухие. Что касается вопроса инспектора, то, конечно, это важно. Подумайте сами. Ведь артистическая находится рядом с гримерной Бена.
— Вы что, — поразилась Габи, — способны вообразить такое… что я?..
— Послушайте, Габи, — вмешался Пул, — не думаю, что Элла, мистер Аллейн или кто-то из нас вообразил, что вы вошли в гримерную Бена и ударили его в скулу так, что он потерял сознание, а потом повернули кран газовой горелки. Вас просто спрашивают, что вы делали в это время.
Дарси негромко хмыкнул и приподнялся на стуле, но не встал.
— Мистер Пул, — произнес инспектор, — мне было бы интересно знать, откуда вам известно об ударе в скулу.
II
Пул стоял за спиной Мартины, достаточно близко, чтобы она почувствовала, как он напрягся, но, когда он заговорил, его голос ничем не выдавал волнения.
— Вопрос эффектный, инспектор Аллейн, такие часто встречаются в хороших детективах, но в данном случае ответ у меня простой. Мне ничего не было известно. Вы только что об этом сообщили.
— То есть вы просто догадались?
— Да. Если Бен был убит, то это единственный способ заставить его лечь на пол.
— Не обязательно бить, — возразил Аллейн спокойным тоном. — Вспомним метод, который с успехом был применен в этом здании несколько лет назад.
— Не знаю, можно ли тут говорить об успехе, если все закончилось арестом того, кто этот метод применил.
— Ну это другая история, — весело заметил Аллейн. — Он недооценил наши методы.
— В том-то и дело. Ведь, зная об этом, вряд ли кто станет следовать его примеру.
— Но метод можно усовершенствовать, — сказал Аллейн. — Что вы на это скажете, мистер Дарси?
— Я? — недоуменно спросил Джей-Джи. — Боюсь, что я задумался и не слышал, о чем вы говорили.
— Мы обсуждали обстоятельства, при которых мистер Беннингтон перед кончиной получил удар в скулу.
— Я по-прежнему, как и все остальные, считаю, что это было самоубийство, — сказал Дарси. Актер сидел рядом с Габи, вытянув ноги. Руки в карманах брюк, подбородок упирается в грудь. Поза члена парламента во время выступления оппонента.
— К сожалению, нам по-прежнему неизвестно, когда мисс Гейнсфорд покинула артистическую, — напомнил Аллейн.
— О Господи! — воскликнул Перри. — Что тут гадать? Джей-Джи, вы что, не помните, что заглянули в артистическую, когда мы шли на поклоны? Она там была или нет? Габи, вы тогда там были?
Дарси не дал девушке открыть рот.
— Да, конечно, я туда заглянул. Не понимаю, как это можно было забыть. Мистер Аллейн, Габи крепко спала в кресле. Я не стал ее беспокоить. — Он пригладил правой рукой свои красиво уложенные волосы и добавил с досадой: — Пока я на память не жалуюсь. Конечно, она спала. Потом, когда… его обнаружили, я спросил, где Габи, и кто-то сказал, что она еще в артистической. Естественно, я тут же отправился к ней. Она все еще спала, хотя сильно пахло газом. Я привел ее сюда.
— Мисс Гейнсфорд, может, вы помните, когда заснули? — спросил инспектор.
— Я была сильно измучена, мистер Аллейн. Физически и эмоционально. До сих пор во всем теле такая слабость.
— То есть вы не помните когда. Например, в начале последнего акта?
— Н-н-нет. Потому что Джей-Джи пришел посмотреть, как я себя чувствую, во время второго антракта. Верно, дорогой? И я была сильно измучена, верно? Буквально выжата как лимон.
— Да, дорогая.
— И он дал мне аспирин, я приняла две таблетки. Полагаю, они подействовали. Я заснула изнуренным сном.
— А как же иначе, — тихо проговорила Елена, глядя на инспектора. — Сон был изнуренный.
— Изнуреннее не бывает, — добавил Джеко.
— Представьте, так оно и было, — произнесла Габи с вызовом.
— Во время второго антракта, кроме мистера Дарси, кто-нибудь еще заходил в артистическую? — спросил Аллейн.
Габи быстро глянула на Дарси.
— У меня в голове все так перепуталось, что бесполезно спрашивать.
— А вы что скажете, мистер Дарси?
— Думаю, что никто больше туда не заходил, — ответил тот.
— Вы ошибаетесь, дорогой мой Джей-Джи, — снова подал голос Перри. — Я видел, как во втором антракте в артистическую заходил Бен.
— Не понимаю, что в этом такого? — удивилась Елена. — Почему бы Бену не войти и не повидаться с племянницей в антракте? В третьем акте он был почти все время занят.
— Ну и что вы еще знаете об этом, мистер Персиваль? — спросил инспектор.
— Боюсь, что мне больше нечего добавить. Это было после объявления выхода на третий акт. Елена, Адам и Мартина уже вышли на сцену. Началось действие. Мой выход был немного позднее, после меня выходили Бен и Джей-Джи. Я направлялся на сцену и видел, как Бен вышел из своей гримерки и вошел в артистическую.
— Вы говорили с ним? — спросил Аллейн.
— Нет, конечно, — ответил Перри, подчеркнув последнее слово. — О чем нам говорить? Я просто шел своей дорогой. За кулисами стояли Джеко, два костюмера, мальчик-посыльный и Клем.
— Это верно, — заметил помощник режиссера. — Я еще тогда сказал, чтобы они не держались кучей. Пять минут спустя мальчик побежал звать Дарси и Бена.
Аллейн насторожился.
— Вы в это время были в артистической, мистер Дарси?
— Да.
— С мистером Беннингтоном?
— Он ушел к себе.
— Никак не могу понять, Джей-Джи, — устало проговорила Елена. — Почему вы все время говорите загадками.
— Может быть, причина находится в левом кармане ваших брюк, мистер Дарси? — сказал Аллейн.
Не вынимая руку из кармана, Джей-Джи встал и посмотрел на инспектора.
— Могу я поговорить с вами наедине?
— Конечно, — сказал Аллейн. — Пойдемте в артистическую?
III
Зайдя в артистическую, Дарси наконец вытащил из кармана левую руку и вытянул ладонью вниз, чтобы ее увидели инспектор Аллейн и детектив Фокс. Рука была красивая, ухоженная. Только костяшки содраны и аккуратно припудрены.
— Мое поведение выглядит подозрительным, — проговорил он. — Но к его смерти это отношения не имеет.
— Прошу вас, — сказал Аллейн, — будьте предельно откровенны. Все останется между нами.
— Попробую. — Дарси криво усмехнулся.
— Ссадина на вашей руке как-то связана со ссадиной на скуле покойного?
— Да, — ответил Дарси, — я действительно его ударил.
— Почему?
Дарси заволновался и приложил ладонь к глазам.
— Вы не возражаете, если я сяду?
— Садитесь.
Джей-Джи опустился в большое кожаное кресло, на котором ночевала Мартина, а потом спала Габи Гейнсфорд. Он был бледен.
— Стыдно в этом признаваться, но я просто струсил.
Аллейн сидел напротив него. Сзади за столом, водрузив на нос очки, примостился детектив Фокс с блокнотом. Было в его позе что-то трогательно-уютное. Аллейн вспомнил, как его жена однажды сказала, что Фокс похож на медвежонка.
— Если коротко, — продолжил Дарси, — то я ударил Бена в скулу в этой комнате перед началом второго акта. Удар с ног его не сбил, но ошеломил настолько, что он сорвался с места и выбежал. Бить я умею. В молодые годы довольно успешно дрался на ринге во втором полусреднем весе. Как любитель, конечно. Впрочем, с тех пор прошло двадцать с лишним лет. Должен сказать, удар доставил мне удовольствие.
— В каком он тогда находился состоянии?
— Чертовски неприятном. Если вы имеете в виду, трезвый он был или пьяный, то я бы сказал, что Бен был безобразно пьян. В последнее время это было его чуть ли не естественным состоянием. Правда, я никогда не видел его валяющимся или недееспособным, но и трезвым как стеклышко тоже ни разу не видел. В тот момент степень его опьянения можно было отнести ко второй категории. То есть он был агрессивен и непредсказуем. В первых двух актах вел себя просто ужасно.
— В чем это выражалось?
— Он был достаточно умным актером, чтобы не хамить слишком откровенно. Просто придуривался на сцене, задирал других актеров, особенно Перри. Заставлял публику смеяться, срывал дешевые аплодисменты. Нес отсебятину, искажая смысл пьесы. Честное слово, я удивляюсь, почему Адам или доктор, а возможно, и бедный Перри, если бы у него хватило смелости, не опередили меня и не воздали ему по заслугам?
— Так вы ударили его за такое поведение на сцене?
Дарси задумался.
— Нет. Вернее, не только из-за этого. Но прошу вас, ее лучше по этому поводу не терзайте, она и так расстроена.
— Вы имеете в виду мисс Гейнсфорд?
— Да. Я говорю о Габи.
— Значит, вы защищали ее честь?
— Да. Он вел себя возмутительно.
— Прошу вас, поясните.
— Понимаете, вопрос этот щекотливый. — Дарси сжал пальцы в кулак, рассматривая содранные костяшки. — Именно поэтому я попросил вас поговорить наедине. — Он посмотрел на Фокса.
Аллейн улыбнулся.
— Что касается детектива, то тут можете быть спокойны. Он патологически скрытен. От него никогда слова не добьешься.
— Рад это слышать. — Дарси помолчал. — Начну с того, что мне удалось найти аспирин и во втором антракте я принес его Габи. Она сидела в этом кресле. По-прежнему ужасно расстроенная, плакала. Вы знаете, почему она не участвовала в спектакле?
— Нет. Буду рад узнать.
Дарси начал с некоторой неохотой, но потом разговорился. Описал роль Габи и трудности на репетициях. Было ясно, что даже он разделяет общее мнение о ее ограниченных актерских способностях.
— Это не ее роль, понимаете, и потому она с самого начала давалась ей с трудом. Габи прирожденная инженю, а здесь нужен настоящий «характер». Адам, насколько возможно, сдерживал доктора, но она все видела. И не хотела играть. Ей было так комфортно в том театрике, откуда ее вытащил Бен. Разыгрывал из себя доброго дядюшку-покровителя, но все время ее одергивал и ничего не хотел слышать о ее трудностях. Бен был невероятно тщеславен и полон самомнения. А эта хрупкая девушка, вся сотканная из нервов, разве она могла ему противостоять? Положение усугубило появление мисс Тарн, которая упала как снег на голову. Устроилась костюмершей Елены Гамильтон, но вскоре стала дублершей Габи. Вы заметили, как они с Адамом похожи, а в пьесе как раз это и требуется. Потом выяснилось, что она его дальняя родственница. Для Габи это стало последней каплей. Она сломалась и не смогла участвовать в спектакле. А мисс Тарн действительно хорошо сыграла, тут уж ничего не скажешь. Думаю, ее успех взбесил Бена и еще больше расстроил Габи. Когда я пришел, то застал ее в слезах.