В коридоре, возле своего кабинета, Анна повстречалась с Краюшкиной. Та передала ей письменное разрешение на работу в вечернее время и ключ от хранилища.
До кабинета Анна добралась невероятно уставшей.
– Ну что? – спросил у нее Платонов. – Есть результат?
– Еще какой… – чуть слышно протянула она.
– Видок у вас, так скажем, не очень.
– Тридцать лет назад Савельева дала ложные показания. Но сегодня рассказала мне правду.
– И что же ее заставило?
– Может быть, совесть заговорила, а может, перестала бояться Гуляева.
– Подозреваемого в убийстве Паниной?
– Ну да. Ты же читал это дело. – Анна уселась в кресло и с удовольствием вытянула ноги. – Гуляев отсутствовал на рабочем месте в период с десяти вечера до начала первого ночи и гипотетически мог убить Панину.
– Это же здорово! – восторженно взорвался Платонов. – Давайте я завтра съезжу к этому уроду и поговорю с ним по-мужски.
– Не спеши. На эту тему нужно подумать. Что у тебя с Макаровой?
– Поговорил, но информация скудная.
– Рассказывай. – Приготовившись слушать, Анна откинулась на спинку кресла.
– В тот вечер она дожидалась сменщицу. Та, кстати, опоздала на два часа, поэтому домой Макарова возвращалась ночью. Шел дождь, и когда она заходила в подъезд, то услышала, как за ее спиной кто-то швырнул на землю раскрытый зонтик.
– По звуку определила?
– Ну да. Наверное, сворачивать зонт преступнику было некогда. Как, впрочем, и забирать.
– Что это значит?
– Зонт остался у подъезда и попал в коробку с вещественными доказательствами.
– Ты видел его?
– Конечно.
– Но почему я не заметила в перечне?
– Наверное, не обратили внимания. Рассказывать дальше?
– Слушаю. – Анна устало потянулась и прикрыла глаза.
– Когда потерпевшая вошла в подъезд, преступник схватил ее сзади и опрокинул навзничь. Но, судя по всему, она была крепкой девушкой и, несмотря на ранения и потерю крови, яростно отбивалась, а также укусила насильника за руку.
– Хорошо, если бы на одежде Макаровой криминалисты нашли его кровь, – заметила Анна.
– Позже на лестничную площадку верхнего этажа вышел сосед с фонарем. Услышав это, преступник сбежал.
– Макарова хоть что-нибудь разглядела? Комплекцию, телосложение, возраст насильника…
– Говорит, что видела смутно, со спины, когда убегал. Свет от фонаря был очень слабым.
– Ты сказал, что сменщица опоздала на два часа? – уточнила Анна.
– Это не я сказал, а Макарова.
– Не слишком ли много для опоздания?
– Ну, это как для кого, – улыбнулся Павел.
– Найди эту сменщицу и расспроси. По какой причине она тогда опоздала.
– Найти-то найду, да только она вряд ли вспомнит. Прошло столько времени.
Открыв глаза, Анна достала из сумки пудреницу, оглядела себя в зеркале, а потом посмотрела на Павла:
– Когда что-то случается, человек запоминает все мелочи.
– Ну, хорошо, я попробую.
– Отчет по экспертизе не приносили?
– Я сам звонил Бернарделли, и он сказал, что еще работают. – Павел посмотрел на часы. – Уже половина седьмого. Идете в гостиницу?
– Ты иди. – Анна поднялась с кресла, взяла из сумочки телефон, а саму сумку положила в ящик стола.
– Останетесь? – догадался Патонов.
– Хочу еще поработать.
– Тогда и я остаюсь. – Едва надев на себя куртку, Павел ее снял.
– В другой раз. Для начала я сама хочу осмотреться в хранилище. Будет нужна твоя помощь, скажу.
Работу в хранилище Стерхова начала с того, что, включив свет, недолго постояла у входа. Прислушалась и, не услышав крысиной возни, прошла к стеллажу, где в соответствии с регистрационной записью должны были находиться вещдоки по делу Паниной.
Для начала она заглянула во все контейнеры и коробки, стоявшие на этой же полке. Однако обойтись малой кровью ей было не суждено. Вслед за средней полкой Анна проверила нижние, а потом и верхние.
Результат оказался нулевым – того, что она искала, на указанном стеллаже не оказалось. Истратив два часа на такую малость, Анна решила действовать проще. Приступив к осмотру следующего стеллажа, она уже не спускала коробки на пол, а, встав на стремянку, лишь выдвигала, чтобы изучить содержимое.
Заглядывая внутрь, она испытывала различные чувства. Их диапазон простирался от удивления и улыбки до крайнего омерзения. Чего ей только не пришлось там увидеть: холодное оружие, пишущие машинки, чучела птиц, настенные часы и конскую упряжь. Улики по делам хранились в чемоданах, дорожных сумках, мешках и даже в корзине для белья.
Прежде всего, она искала ярлык или наклейку с именем потерпевшей и номером дела. Когда снаружи их не было, Анна проверяла внутри – знала, что, проявив небрежность, она потеряет время впустую. Имена попадались разные, однако нужного так и не оказалось.
Помимо усталости и желания спать, Анне докучал убийственный запах, специфичный и одинаковый для помещений подобного рода. Это была настоящая вонь, в которой смешивались запахи пота, запекшейся крови, бензина, химикатов, прелого тряпья и бог знает чего еще.
По истечении нескольких часов ее движения сделались более экономичными и достигли автоматизма. Пришло время поразмыслить над тем, на что, как правило, его не хватало.
Кровавые буквы «Г» и «У»… В какой момент истекающая кровью Панина вывела их на полу? Когда ползла к двери или раньше? Скорее всего, она уже понимала, что умирает, и хотела выдать имя убийцы, но кровавая весточка пришла с опозданием, и это все осложнило.
А что, если Анна ошиблась и это никакие не буквы? Но ведь и Павел Платонов их тоже разглядел. И даже если это случайные штрихи, оставленные рукой умиравшей Паниной, не принимать их во внимание было бы неразумно.
Рассказ Савельевой многое изменил в расстановке следственных приоритетов. На первый план вышел Гуляев, нелюбимый любовник Паниной, в котором она не слишком нуждалась, но почему-то не отпускала. Панина могла обидеть Гуляева, да так, что он захотел ее убить? Конечно, могла. Но Стерхова опасалась, что, отправившись в путь по одной дороге, она никуда не придет. Ей, как богатырю в старинной былине, была необходима развилка из трех дорог. Требовалось мысленно «повертеть» это дело и рассмотреть его со всех возможных сторон.
Анне и в самом деле было о чем подумать. В разговоре следователь Усков упомянул о коротком звонке на домашний телефон Паниной. Что это было? Желание выяснить, дома ли она? С тем же успехом убийца мог заглянуть в окно. Дом Паниной не огорожен, и шторы в ее спальне, как обозначено в протоколе, были раздернуты.
И тут Анна вспомнила свой жуткий сон – мужчину, глядящего на нее из темноты через оконное стекло. Ей сделалось так жутко, что звонок собственного телефона заставил ее вздрогнуть.
– Не поздно? – спросила мать.
– Еще не ложилась.
– Как твоя книга? Продвигается?
– Мне не до нее, – ответила Анна, сдерживая испуганное дыхание.
– С чего ты вдруг запыхалась?
– Я здесь одна, а ты испугала меня звонком.
– На работе? – заботливый тон матери сменился на обличающий. – Что за дикость?! Уже половина двенадцатого!
Анна взглянула на часы и постаралась свернуть разговор:
– Мне нужно работать, мама. Лучше я тебе завтра перезвоню.
– Пообещай! – попросила мать.
– Обещаю.
– Ну вот, опять буду волноваться. Теперь не засну…
– Спокойной ночи.
Закончив разговор, Анна посмотрела на свои грязные руки, оглядела одежду и пообещала себе:
– Завтра же куплю комбинезон и защитную маску.
Глава 10. Часть терапии
– Вы все еще здесь? – Кладовщик в звании лейтенанта юстиции удивленно замер в дверях.
Анна открыла глаза, подняла голову и сообразила, что спит за его столом.
– Сколько сейчас времени? – Она взяла свой мобильник, и он ожил в ее руках. – Слушаю, Платонов. Сколько сейчас времени?
– Начало девятого.
– Утра?
– А вы посмотрите в окно, уже рассвело.
– Здесь нет окон. – Анна поднялась со стула, уступая место кладовщику.
– Вы в архиве? – догадался Платонов. – Ждите, сейчас к вам придут.
– Кто? – поинтересовалась она, но Павел уже отключился.
– Нашли, что искали? – бодро осведомился кладовщик. Было очевидно, что он не считает себя виновным в пропаже улик.
– Нет, не нашла, – ответила Анна. – У вас тут никакого порядка. Черт ногу сломит.
– Да бросьте. У нас не хуже и не лучше, чем у других. – Он дружелюбно улыбнулся. – Чего вы хотите? На полках роются оперативники, следователи и бог знает кто еще. Возьмут коробку, а на место поставить недосуг. Не убивать же их за это.
– Убивать, – мрачно проронила она. – Вам деньги за это платят.
Кладовщик сразу растерял весь свой задор.
– Со всеми не навоюешься…
– Ваша безалаберность препятствует следствию.
– Всю ночь здесь работали? – он сменил тему.
– Десять часов.
– Много успели?
– Шесть стеллажей.
Кладовщик присвистнул.
– Придется вам у нас задержаться. Искать с такой скоростью – как раз до лета уложитесь.
– Анна Сергеевна! Вы здесь?! – В хранилище вошел криминалист Бернарделли, за ним появился маленький живой человек. – А мы с Геннадием Ивановичем вас заждались.
– В кабинете? Можем туда вернуться. – Прежде чем выйти, Анна сказала кладовщику: – Не вздумайте искать улики по делу Паниной. Вы всё только испортите. Я вам не доверяю.
Тот дернулся, но предпочел промолчать.
Когда они пришли в кабинет Стерховой, Иван Лукич Бернарделли отставил руку и широко обернулся:
– Знакомьтесь, Анна Сергеевна, тот самый специалист-гипнолог, про которого я вам говорил. Вы тут договаривайтесь, а я удаляюсь.
– Подождите! – воскликнула Анна. – Что с отчетом по экспертизе?
– Дело Макаровой? Еще работаем! – Бернарделли вышел за дверь.
Человек, которого он привел, выступил вперед и представился:
– Кориков Геннадий Иванович, врач-гипнотерапевт с тридцатилетним стажем. С недавних пор имею частную практику.