Анна взыскательно оглядела его с ног до головы. Низкорослая фигура, узкие плечи, мелкое, невыразительное лицо, крашеные волосы с отросшими седыми корнями.
– Очень приятно, – проговорила она, хоть это было неправдой. – Присаживайтесь. Владеете техникой гипнорепродукции?
Кориков оживился:
– И здесь вы попали в точку. Специализируюсь на регрессиях прошлой жизни. Восстанавливаю провалы в памяти, после чего интегрирую воспоминания пациента в его жизнь.
– Что это значит?
– Это когда вы погружаете человека в различные временные периоды его жизни, чтобы найти ответы на вопросы и решить психологические проблемы.
– Я насчет интеграции.
– Простите?.. – Он, не разобрав ее слов, выставил ухо.
– Вы сказали, что интегрируете забытые воспоминания пациента в его жизнь, – повторила Анна и поинтересовалась: – Зачем?
– Пациент должен знать, что с ним случилось на самом деле, и перестать бояться. Это – важнейшая часть терапии. Многие гипнотерапевты этого не делают, а просто оставляют человека наедине с его страхами.
– В нашем случае у вас будут другие задачи. Пациентка должна вспомнить внешность преступника.
– Давайте попробуем, – согласился Кориков.
– Также необходимо восстановить небольшой фрагмент воспоминаний.
– С удовольствием.
– Имеете достаточный опыт? – с недоверием осведомилась Анна.
– Если вы не расслышали, повторю: я занимаюсь этим на протяжении тридцати лет и разработал свою, уникальную технику возвращения пациента в прошлое путем погружения в сомнамбулический транс.
– Ну, это не новость. Разве состояние гипноза не есть сомнамбулический транс?
Замечание Анны, казалось, раззадорило Корикова, он не был ни обескуражен, ни разозлен.
– Я работаю на глубочайшем уровне погружения в транс. Повторяю, на глубочайшем! Когда пациент достигает такого уровня, суета ума и помехи уходят, и у гипнотерапевта появляется доступ ко всей информации.
– А разве другие гипнотерапевты действуют иначе? – Упорство, с которым Анна расспрашивала Корикова, выдавало в ней въедливую, принципиальную особу, какой она и была в самом деле.
– Большинству из них не нравится работать с глубоким погружением пациента.
– С чем это связано?
– Приходится иметь дело со странными вещами.
– Какими, например? – не отставала Анна.
– Ну, вот вам недавний случай из моей практики… – Кориков поудобнее устроился в кресле и забросил ногу на ногу. – Некий молодой человек в состоянии глубочайшего транса поведал, что его похитили внеземные существа, прилетевшие на неопознанном летательном аппарате.
Анна опустила глаза и медленно процедила:
– Надеюсь, вы понимаете, что, рассказав эту историю, только вызвали недоверие к себе и к своему методу?
– Из песни слова не выкинешь, – хладнокровно заметил Кориков и поинтересовался: – Лично вы, Анна Сергеевна, можете утверждать, что никаких инопланетных существ и НЛО не существует?
Не сдержавшись, она улыбнулась:
– Нет, не могу.
Кориков перевел заинтересованный взгляд на Платонова:
– А вы, молодой человек?
Павел буквально взвился от распиравшего его желания высказаться:
– Да, я сам его видел! Представьте себе гигантскую серебристую сигару в небе на высоте нескольких километров. А еще – сгусток плазмы, из которого шел световой луч…
– Павел! – оборвала его Анна. – Мы сейчас не об этом.
– Простите.
– Если позволите, я продолжу. – Кориков хитро улыбнулся. – Сейчас я объясню вам отличия моего метода от других, как вы говорите, таких же…
– Я только предположила, – заметила Анна.
– Большинство гипнотерапевтов работают на эмоциональном уровне пациента, предпочитая вводить его в состояние полутранса. Возвращать людей в прошлое и удерживать на эмоциональном уровне тоже достаточно сложно, но при такой глубине погружения невозможно получить доступ к реальной информации. Особенно если с ней связан страх.
– Почему?
– Страх – это самая сильная эмоция. Он искажает реальность.
– Ну, хорошо. Как в таких случаях поступаете вы?
– Однажды я обнаружил, что, погружая пациента на самый глубокий уровень транса, который только возможен…
– На уровень сомнамбулы, – увлекшись рассказом гипнотизера, вмешался Павел.
– Совершенно верно, – одобрительно кивнул ему Кориков. – Я понял, что на этом уровне могу обойти страх и напрямую обратиться к подсознанию пациента. Сознание в этом случае уходит на второй план, а подсознание рассказывает, что же произошло в самом деле. И знаете, после того, как я это понял, странные вещи начали происходить…
– Про НЛО вы уже рассказывали, – заметила Анна.
– Прошу дать мне закончить, – попросил Кориков.
– Тогда – ближе к делу.
– Нетерпеливый ждет дважды. Слышали такое выражение?
– Слышала. Продолжайте.
– Упомянув о странных вещах, я имел в виду защитные воспоминания.
– Объясните, в чем их суть.
– Человеку кажется, что он что-то видел, но это – иллюзия. Всего лишь способ подсознания защитить его психику.
– Не наш случай, – уверенно заявила Анна. – Свидетельница четко помнит момент убийства своей матери.
– Вы не можете знать наверняка, как не можете отрицать существование НЛО, – сказал Кориков, но тут же спросил: – На чем мы остановились?
– На подсознании, которое оберегает психику защитными воспоминаниями, – напомнил ему Павел.
– Я абсолютно уверен, что при таком глубочайшем погружении в транс люди не фантазируют, никаких трюков или обмана не происходит. И когда после выхода из транса пациенту передаешь его собственный рассказ, десять из десяти утверждают: это не то, что они запомнили. На самом деле все, что пациент рассказал в состоянии транса, – абсолютная правда. И все почему? Потому что здесь не было страха.
– Но как вы этого добиваетесь?
– Подождите… Есть еще одна важная вещь.
– Тогда объясните, – сказала Анна.
– Пациент погружается в свою прошлую жизнь и действительно снова проживает ее… – Кориков многозначительно замолчал, поднял указательный палец и продолжил: – Но он проживает ее как посторонний человек. Подсознание говорит о нем в третьем лице: он сделал, она пошла. И здесь нет никаких эмоций. Поэтому во время сеанса я говорю примерно так: ну, хорошо, расскажи мне, что на самом деле произошло с этой девочкой? Я никогда не называю пережитый опыт пациента преступлением, убийством или насилием. Употребляю нейтральные слова.
– Например?
– Происшествие. Ситуация. Случай.
Кориков замолчал, и Анна ненадолго задумалась, а потом вдруг сказала:
– Думаю, нам с вами стоит попробовать. Однако никаких интеграций прошлого опыта! Свидетельнице не нужно знать о том, что мы с вами услышим.
– Повторяю вам: интеграция пережитого опыта в жизнь человека – часть психологической терапии, – упрямо сказал Кориков.
– Вас пригласили не лечить, а помочь следствию, – категорично заметила Анна.
Кориков сделал еще одну попытку:
– Это негуманно по отношению к пациенту!
И она неожиданно согласилась:
– Ну, хорошо, мы с вами еще обсудим этот вопрос.
– Когда начинаем? – спросил Кориков, и Анна осторожно, чтобы не обескуражить его, ответила:
– Пока не знаю. Пациентка пока не дала согласия.
Ситуация казалась безвыходной, но, как известно, судьба всегда оставляет приоткрытую дверцу. В тот момент, когда Анна Стерхова произнесла эти слова, ей позвонила Колодяжная:
– Анна Сергеевна, я согласна. Только у меня два условия: пусть гипнотизер приедет ко мне домой и проведет сеанс в присутствии мужа.
У Анны пересохло во рту. Она тяжело сглотнула и осведомилась:
– Когда?
– Мне все равно.
– Что, если сегодня после обеда? – Она вопросительно взглянула на Корикова, и тот с готовностью закивал.
– Пусть будет так, – ответила Колодяжная.
– Тогда встречаемся у вас в три часа.
Закончив разговор, Анна обвела взглядом комнату и обронила:
– Это – судьба. – Потом снова посмотрела на Корикова: – Улица Партизана Железняка, тридцать пять. Приезжайте туда к трем, я буду встречать вас у дома.
Следующие полтора часа Анна пыталась работать и боролась с собой, чтобы не заснуть.
– Неужели всю ночь искали коробку? – наблюдая за ней, поинтересовался Платонов.
Она ответила:
– Не всю. Часов в шесть уснула за столом кладовщика.
– И, конечно, ничего не нашли?
– Пока ничего.
– Тогда, судя по всему, поиски будут долгими. Одной вам никак не справиться.
– Тогда помогай, – улыбнулась Анна.
– Сегодня вечером?
– Позже решим.
– А Краюшкиной можно?
– Послушай. – Анна строго взглянула на Платонова. – Мы же договорились: чай, кофе, потанцуем – после работы.
– Татьяна хочет помочь…
– Ну, хорошо, еще поговорим… – Она закрыла глаза и непроизвольно клюнула носом.
– Вам бы поспать, – проронил Платонов.
– Ты прав. – Анна встала, достала из ящика сумку и надела пальто. – Сейчас я пойду в гостиницу и пару часов посплю. Оттуда – сразу к Колодяжной. Ты – за начальника.
Глава 11. Некорректный выход
Анна встретилась с Кориковым у дома Колодяжной за двадцать минут до назначенного времени. Он тоже приехал на такси, как и она сама.
– Нам следует переговорить до того, как войдем в дом, – предупредила Стерхова.
– Надеюсь, вы вкратце обрисуете ситуацию, определите цели и временной промежуток, в котором следует поработать, – заметил Кориков.
– Седьмое ноября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, поздний вечер, около одиннадцати часов. Все произошло в этом доме.
– Что именно?
– Десятилетняя девочка, ваша нынешняя пациентка, видела, как убили ее мать. Меня интересует внешность преступника.
– Она его разглядела?
– Нет. И не запомнила.
– К сожалению, в момент нервного потрясения такое бывает.
– Также не ясны другие обстоятельства преступления, – продолжила Анна.
– Это все? – спросил Кориков.