– Ты красивая молодая женщина. – Стратонов помолчал и потом добавил: – Что касается меня…
– Распоряжение подписал? – прервала его Анна.
– Прости?..
Она напомнила:
– Ночная смена для криминалистов.
– Ах, это… Конечно.
– Послушай. – Анна сосредоточенно посмотрела ему в глаза: – Для чего ты приставляешь ко мне Ускова?
– Не приставляю, а придаю в помощь.
– Усков пустой, не заинтересованный в работе человек, от него мало пользы.
– Смотря как использовать… – глубокомысленно заметил Стратонов.
– Теперь и я буду говорить начистоту. Мне почему-то кажется, что ты намеренно мне мешаешь, – сказала Анна.
– Это пустые домыслы.
– Считай, успокоил. Иначе не знала бы, что подумать.
Уходя от опасной темы, Стратонов заговорил другим, приподнятым тоном, будто сообщал нечто приятное:
– На этой неделе я съездил в Москву.
– Зачем? – поинтересовалась она.
– Были кое-какие дела.
– Но я-то вижу, что за пазухой у тебя что-то есть. Давай, говори!
– Был в твоем ведомстве, попал в высокий кабинет по еще более высокой рекомендации.
– Ага… – Анна удивленно застыла, ожидая удара. – О чем говорили?
– О тебе и твоей работе.
– Жаловался?
– Ни в коем случае! – изобразив испуг, Стратонов поднял руки. – О тебе только хорошее или ничего.
– Как о покойнике, – скривилась в улыбке Анна.
– Пойми. – Он навис над столом и заговорил на тон ниже: – Я в этой должности пребываю без году неделя. Что будет дальше, не знаю. Ты – человек принципиальный и неуправляемый, как говорится, без руля и ветрил. По возвращении в Москву напишешь отчет, и на его основании будут сделаны выводы о моей работе. Думаешь, я хочу лишиться этого кресла? – Он медленно покачал головой: – Нет. Не хочу.
– Понимаю.
– Вот если бы ты пообещала мне… – пре-рвавшись, Стратонов выжидательно замолчал.
Анна опустила глаза и, поковырявшись в грибном жюльене, съела одну ложку.
– Пообещать могу лишь объективность и правду. Прошу тебя уяснить: я здесь не за тем, чтобы кого-то закладывать. Цель моей командировки иная.
– Хотелось бы в это верить.
– А ты поверь, и сразу же полегчает.
– Тогда давай выпьем! – Стратонов потянулся к бутылке, задел соусник и опрокинул его содержимое на себя. – Вот черт!
Анна подозвала официанта:
– Принесите мокрое полотенце.
– Не надо! – зло обронил Стратонов. – Как-нибудь обойдусь! И так – все одно к одному!
– Не устраивай истерику, – оборвала его Анна и поднялась со стула. – Идем в гостиницу, приведешь себя в порядок в моем номере.
Стратонов рассчитался за ужин и в мрачном настроении последовал за Анной. До гостиницы они шли сосредоточенно и в полном молчании. Нелегкий разговор оставил неприятный осадок, усугубленный жирным пятном на форменных брюках Стратонова.
В холл они прошли беспрепятственно, да и кто бы задержал офицера следственного управления в чине полковника? Выйдя из лифта на этаже, Анна порылась в сумочке. Отыскав ключи, она подняла голову и увидела Николая Клейменова, который растерянно смотрел на нее.
– Как ты здесь оказался? – спросила Анна, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. Позднее возвращение в гостиницу с мужчиной Клейменов мог принять за любовное свидание.
– Вот, приехал… – Николай уставился на Стратонова, и Анне вдруг показалось, что они сейчас подерутся.
Она сделала шаг и, оказавшись между мужчинами, сказала Клейменову:
– Знакомься, мой однокурсник Алексей. Теперь мы вместе работаем.
Стратонов протянул руку, но Николай не двинулся с места, просто стоял и смотрел.
– Идемте в номер, – сказала Анна и отомкнула дверь.
Однако внутрь вошли только она и Стратонов. Когда Анна выглянула в коридор, она увидела спину идущего к лифту Клейменова.
Стратонова Анна выставила за дверь, как только тот мало-мальски почистил брюки. Когда он ушел, она немедленно позвонила Николаю. Он не ответил, и стало ясно, что причиной его молчания стали обида и ревность.
Однако ей самой тоже было не по себе. Несмотря на то что статус их отношений не имел никакой определенности (он жил в Придивином, она – в Москве), Николай для нее был близким человеком и не заслуживал унижения.
С тяжелым сердцем Анна легла в постель – чувство вины за пережитое не отпускало. Она еще раз позвонила Клейменову и, не дождавшись ответа, с трудом заснула.
Сон оказался недолгим. В половине первого Анна подхватилась с постели в холодном поту и, не успев ничего понять, ринулась в ванную. Там ее жестко вырвало. Включив холодную воду, она жадно напилась, но рвота продолжилась.
Когда чуть живая Анна вернулась в комнату и включила ночник, то вдруг поняла, что едва различает предметы. Рухнув в постель, она закрыла глаза и услышала, как медленно и неровно бьется ее сердце.
Промучившись до восьми, Анна позвонила Платонову и предупредила, что придет на работу после обеда. Потом ее накрыло чувство внезапной легкости, и она погрузилась в глубокий сон.
Глава 15. Надеяться лучше, чем отчаиваться
В рабочем кабинете Анна появилась после обеда. Даже если бы захотела приехать раньше, то не смогла бы. Проснулась в половине второго, привела себя в порядок и побежала в аптеку за лекарствами. Однако вот что странно: вопреки недомоганию, она чувствовала странную радость, возможно, оттого, что жива и может располагать собой.
Павла на месте не было, но следом за Анной в кабинет вошел Бернарделли.
– А, вот и вы, наконец! – воскликнул он.
– Сделали анализы? – спросила Анна.
– Еще час назад. Ждал только вас.
– Что скажете? – Она покосилась на заключение, которое Бернарделли держал в руках.
– Сперва присядьте… – Криминалист оглядел ее и, заметив темные круги под глазами, добавил: – Мне кажется, вы больны.
Послушавшись, Анна села.
– Не мучайте меня. Говорите, нашли на лезвии кровь убийцы?
– Нашли! Сутки работали и сделали с опережением сроков.
– Что с ДНК?
– Ответ однозначен: полное совпадение с геномными данными по объединенным делам. Я имею в виду убийства и нападение на Макарову.
– Значит, это Гуляев… – сказала Анна. – Не стану врать, что я хоть немного этому рада.
– Хотите еще сюрприз? – с сочувствием спросил Бернарделли.
– По мне – на сегодня хватит, – ответила Анна.
– И все-таки слушайте: кровь на лезвии ножа не принадлежит Гуляеву.
Анна пораженно застыла, потом покачала головой:
– Где барабанная дробь?.. Вы серьезно?
– Семь лет назад Гуляев сдавал биологический материал.
– Не понимаю зачем, – как будто оспаривая утверждение Бернарделли, удивилась Анна.
– Они с женой решили взять из детдома ребенка, и, чтобы повысить шансы на усыновление, Гуляев добровольно прошел геномную регистрацию. Таким образом, повторяю, ДНК Гуляева не совпадает с ДНК убийцы.
Анна обессиленно откинулась в кресле и закрыла глаза. Бернарделли бросился к кулеру, налил воды и попытался ее напоить, но только облил блузку. Мизансцена потери чувств походила на душещипательную мелодраму в исполнении самодеятельных актеров.
Именно в этот момент в кабинет вошел Платонов, молча прошествовал к своему столу и остановился, не раздеваясь. Казалось, он был удивлен и даже обескуражен.
– Что случилось?
Открыв глаза, Анна отвела от своего лица руку Бернарделли со стаканом.
– Гуляев не убийца, – севшим голосом проронила она.
– Да ну…
– С генетической экспертизой не поспоришь, – сказал криминалист и сам выпил воду.
Анна тяжело поднялась со стула. Ее буквально раздавил провал основной версии. Она взглянула на Павла и обронила:
– Ну, вот теперь опять – снова здорово.
– Конечно, дело приняло совсем другой оборот, однако надеяться на хорошее всегда лучше, чем предаваться отчаянию, – сказал Бернарделли и завершил свою тираду патетическим возгласом: – Такова уж наша работа!
– Что с Уманским? – спросила Анна, адресуясь к Платонову.
Тот снял куртку и бросил ее на стул.
– Только что побывал в областном Доме художника, опросил всех, кто там оказался. Уманского никто не знает. Руководитель Союза художников дал телефон предшественника и сказал, что тот может все прояснить.
– Звонил?
– И не раз. Его телефон вне доступа. Может, не актуальный. Но только вы, Анна Сергеевна, не расстраивайтесь. Если что, я сам его разыщу.
– Все ясно… Кажется, нам не обойтись без повторного визита к Савельевой.
– Но до этого вас ждет визит к врачу, – безапелляционно заявил Бернарделли. – Иначе вы где-нибудь упадете.
– На врачей нет времени. – Анна взяла пальто, но криминалист отобрал его.
– Ждите здесь. В моем отделе работает пенсионер-лаборант, бывший врач. Сейчас я его пришлю, – сказал Бернарделли и вышел из кабинета.
В ожидании врача Анна позвонила Корикову. Тот не ответил, и она решила, что сеанс с Колодяжной еще не закончился.
Пенсионер-лаборант, маленький сухой старичок, явился во всеоружии: в белом халате, с аппаратом для измерения давления и батареей пробирок.
– Это еще зачем? – возмутилась Анна.
– Рукавчик, деточка, закатайте… – Врач сунул в уши дужки фонендоскопа и положил перед собой часы.
Дождавшись, когда Анна выполнит требуемое, обхватил ее руку надувным манжетом и по старинке, резиновой грушей, накачал ее до нужного уровня. – А теперь помолчим…
Через минуту он сказал:
– Голубушка моя, у вас брадикардия – сердцебиение неровное, всего сорок восемь ударов, и давление ниже некуда.
– А сколько ударов надо? – спросил Платонов.
Старик ограничился ответом:
– Во всяком случае, это – мало.
Потом он взглянул на Анну и распорядился:
– Высуньте язык.
Она высунула и, глядя на врача, поняла: внешний вид языка ему не понравился.
– Рвота, понос были?
Вопрос заставил Анну покраснеть и покоситься на Павла, но она безмолвно кивнула.
– Давайте-ка мы с вами сдадим кровь и сделаем биохимический анализ.