– Понятно. – Анна сняла со спинки стула свою сумочку и собралась встать, однако главврач остановила ее вопросом:
– Если не секрет, о чем идет речь?
– В общем или конкретно?
– Ну, предположим, в общем.
– Разыскиваем серийного насильника и убийцу женщин.
– Да что вы?! – ахнула Виктория Павловна. – При чем же здесь мы? У нас мужчин не бывает.
– Двадцать пятого декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в этом роддоме родила сына его сожительница.
– Ах вот оно что! – Главврач понятливо улыбнулась. – Так это ж другое дело!
Она поднялась с кресла, вышла из-за стола и направилась, буквально покатилась, на коротеньких толстых ножках к металлическому шкафу. Порывшись в нем, главврач достала амбарную книгу и шлепнула ее на стол перед Анной:
– Вот, пожалуйста.
– Что это?
– Здесь все записи за конец восемьдесят девятого и за начало девяностого.
Не веря своей удаче, Анна проронила:
– Но вы же сказали…
– Спасибо Броне Хаимовне Шнайдер.
– Кто это?
– Она заведовала нашим роддомом в течение сорока лет, с тысяча девятьсот шестьдесят пятого по две тысячи пятый год, и после пожара в семидесятом году распорядилась ввести двойную регистрацию рожениц. Вот вам, пожалуйста, хоть и в сокращенном виде, но кое-что сохранилось.
Раскрыв регистрационный журнал, Анна торопливо перелистала страницы. Найдя записи за двадцать пятое декабря, она воскликнула:
– Вот!
Из записей следовало, что в течение суток было пять рожениц. Одна из них родила мертвого ребенка мужского пола. Вторая – двойню. Еще у двоих женщин появились девочки, и только одна родила мальчика. Расклад оказался максимально благоприятным для поиска. Ответ лежал на поверхности.
– Тищенко Валерия Спиридоновна, тысяча девятьсот шестьдесят первого года рождения, – прочитала Анна. – Мальчик – три килограмма шестьсот граммов.
– Буду рада, если это хоть как-то поможет, – сказала главврач и, забрав регистрационный журнал, вернула его в шкаф.
Выйдя в больничный коридор, Анна позвонила Павлу:
– Записывай! – Она продиктовала данные подруги кондитера и приказала: – Немедленно пробей по базе, узнай, жива ли. Если да, найди ее адрес.
– Пока не могу… – Павел ответил шепотом. – Я – в областном архиве.
– Что?!
– Сами же приказали поискать отчетность «Сытого Гуся».
– Ах да! Ну и что? Нашел?
– «Сытый Гусь» – это всего лишь название кафе. Кооператив, которому оно принадлежало, назывался «Облроспитание». Отчетности по нему – почти никакой.
– Куда же она делась?
– Мне объяснили, что в то время отчетности как таковой не было. В восемьдесят девятом году только начиналось формирование законодательной базы для малого бизнеса.
– Стало быть, искать бесполезно?
– Думаю, да.
– Тогда срочно дуй в управление, бери за жабры Бернарделли и как можно быстрее пробейте Тищенко.
– Слушаюсь. Вы сами когда будете?
Она ответила:
– Нужно кое-куда заехать. Потом – сразу в гостиницу.
«Кое-куда» оказалось домом Колодяжных – Анна, по обыкновению, явилась без предупреждения. На этот раз дверь ей открыла Елена Васильевна.
Не веря своей удаче, Анна поинтересовалась:
– Где ваш муж?
– На втором этаже, собирается на работу.
Воодушевленная тем, что может поговорить с Еленой Васильевной в отсутствие супруга, Анна прошла в комнату.
Усевшись друг против друга, они завели разговор. Первой спросила Колодяжная:
– Как продвигается следствие?
– Хуже, чем хотелось бы, – ответила Анна. – Я, собственно, зашла, чтобы прояснить лишь один момент.
Из глубины коридора донесся голос Колодяжного:
– Лена! Кто там у нас?!
Спустя несколько мгновений он сам показался в дверях и, увидев Анну, разочарованно протянул:
– А-а-а… Это вы.
– Я ненадолго, – сказала Анна и, распознав в собственном голосе виноватые нотки, разозлилась на себя: – Вы не против?
– Да вам бесполезно говорить… Моя жена – больной человек, живет на таблетках. Говорю вам, но как об стенку горох, – посетовал Колодяжный и справился у жены: – Лена, где белая футболка? Не смог найти.
Было видно, что он не одобряет поведения жены в части общения с Анной.
– На верхней полке в шкафу. – Елена Васильевна подхватилась с места, собираясь пойти вместе с ним, но муж остановил ее жестом, сказав:
– Сиди. Сам найду.
Проводив его взглядом, Елена Васильевна вновь обратилась к Стерховой:
– А ведь я так и не поняла, зачем вы показали мне фотографию следователя.
– Сделала глупость, – честно призналась Анна. – Были подозрения, но теперь о них можно забыть.
– Вот удивили… – растерянно проронила Колодяжная. – Никогда бы не подумала, что дело так обернется.
– Повторяю вам: Усков, так же как и Гуляев, непричастен к смерти вашей матери.
– Насколько я понимаю, следствие зашло в тупик и у вас нет ни одного подозреваемого?
– Не совсем так, – сказала Анна и уточнила: – Вернее, совсем не так. Поэтому я к вам и пришла.
– Опять будете спрашивать? – осведомилась Елена Васильевна.
– Буду.
– Ну, хорошо, давайте.
– Вы когда-нибудь слышали от матери про молодого человека по имени Сергей?
Колодяжная пожала плечами:
– Сергеев было много: на ее работе, среди соседей…
– Тот, о ком идет речь, работал кондитером в кафе «Сытый Гусь».
– Про кафе я что-то слышала, – сказала Елена Васильевна. – Но про кондитера – ничего.
– Пожалуйста, постарайтесь получше вспомнить.
– Лена, – в комнату заглянул Колодяжный, уже одетый в пальто. – Я ушел. – Он перевел взгляд на Анну и строго кивнул: – Вам – до свидания.
– Я провожу. – Елена Васильевна вышла из комнаты.
Хлопнула дверь, и щелкнул замок. Вернувшись, она улыбнулась:
– Простите, что прервались. У нас с мужем такое правило: если я дома, всегда его провожаю.
– Мне кажется, что это правильно, заботой отвечать на заботу, – сказала Анна.
– Напомните, о чем говорили?
– Я просила вас вспомнить про кондитера по имени Сергей.
– Не-е-ет… – протянула Елена Васильевна и покачала головой: – О таком точно не слышала.
– Ну, что же… Мне очень жаль, – сказала Анна, поднимаясь.
Но Колодяжная ее задержала:
– Побудьте еще! Давайте поговорим.
Анна удивленно спросила:
– О чем?
– Меня пугают вещие сны…
– Не стану спрашивать о чем, – категорично сказала Анна. – Поменьше думайте о прошлом, и оно когда-нибудь вас отпустит.
– Сон был про другое, – сказала Елена Васильевна.
– И слава богу.
– Но все равно очень страшный.
– Давайте о нем забудем, – заметила Анна и замолчала, считая, что тема не стоит обсуждения.
Но Колодяжная все равно начала рассказывать:
– Я проснулась и увидела перед лицом голову змеи. В мельчайших деталях помню ее окраску и взгляд. Никогда не думала, что змеи так страшно смотрят.
– Это был сон?
Не ответив, Елена Васильевна продолжила:
– Она лежала на моей груди, а ее длинное мясистое тело сползало по одеялу с кровати…
Не сдержавшись, Анна сказала:
– Этого не было.
– Но потом змея вдруг пропала, и я увидела, что моя ночная рубашка в крови. Тогда я встала, сняла рубашку и стала ею мыть пол…
– Рубашкой?
– Да. Но мыла без воды, размазывая по полу кровь. До сих пор стоят в глазах эти кровавые разводы…
– Ну, хватит! Довольно! – прикрикнула Анна. – Возьмите, наконец, себя в руки. Мало ли что кому снится?
– Вы не понимаете, Анна Сергеевна. Я после этого ходила к гадалке.
– Мне это нисколько не интересно.
Не веря в реальность происходящего, Анна вдруг поняла, что они с Колодяжной разговаривают, но совсем не слышат друг друга.
– Гадалка сказала, что это к смерти, – продолжила Елена Васильевна. – Сегодня я написала дочери и попросила приехать.
– Зачем?
– На случай, если умру.
– Сколько дочери лет?
– Девятнадцать.
– Где-нибудь учится?
– В университете, в Москве.
За окном тем временем стемнело, и Анна почувствовала, что сидеть в комнате, где когда-то убили Панину, ей жутковато.
– Давайте зажжем свет. – Она встала, но в ту же минуту послышался звон разбитого стекла и в комнату влетел тяжелый предмет.
Шторы вздыбились от ветра, и Анна бросилась к выключателю. Вспыхнул свет, и они увидели как будто кусок мяса, от которого по полу разлетелись кровавые брызги.
Елена Васильевна вскочила на ноги, вскрикнула и обессиленно сползла с дивана на пол.
Стерхова бросилась к окну, распахнула разбитую створку и по пояс высунулась на улицу. Ничего не разглядев в темноте, она вернулась к Колодяжной и затащила ее на диван.
Потом Анна взялась за телефон, но, прежде чем вызвать «Скорую», присела возле предмета, которым разбили окно, взялась за край и потянула. Теперь ей удалось рассмотреть, что это был камень, обернутый в пропитанную кровью тряпку.
Глава 23. В десяточку
Платонов позвонил Анне вечером, когда она, уставшая и расстроенная, уже лежала в постели. Он сообщил, что сожительница кондитера жива и обитает в небольшом городке Хотьково на границе с соседней областью.
– Завтра туда поедем, – сказала Анна и ограничилась только этим, отложив прочие разговоры до завтра.
Засыпая, она физически ощущала, что в ванной ее номера лежит полиэтиленовый пакет с окровавленной тряпкой, влетевшей в окно вместе с камнем. Планируя отдать ее на анализ в лабораторию Бернарделли, Анна прихватила пакет с собой и теперь об этом жалела.
Только к часу ночи, хоть и с трудом, она все же уснула.
Утром, войдя в управление, Анна сразу же отправилась к Бернарделли и отдала пакет на исследование. Потом, не заходя к себе, заглянула в приемную.
– Стратонов у себя?
Отвлекшись от дел, секретарша отреагировала так, словно увидела Анну впервые:
– Вы по какому вопросу?
Такое поведение секретарши говорило лишь об одном: Стратонов лишил ее преференций и отныне она в опале. Ну, что же… Условия игры переменились, и Анна безоговорочно их приняла: