просе, который практически никак не повлияет на исход процесса.
Крайне подавленный таким развитием событий, Хатчинсон, не видя выхода из создавшегося положения, решил спасти хотя бы Джоанн, признав свою вину и надеясь на смягчение приговора. Однако, вернувшись из госпиталя в камеру, он обнаружил, что Гэри Тэйлор был выпущен на свободу, по всей вероятности за недостатком улик.
Придя в себя после такого поворота дела, Хатчинсон внезапно понял, что существует еще один заговор против него — поскольку его записи были уликами против Тэйлора, и только они могли как-то подтвердить слова Пита в суде.
Тогда он решил перейти в наступление с отчаянностью загнанной в угол кошки. Сначала он отказался от своих показаний. Затем, уверенный в обвинительном приговоре, Хатчинсон с помощью своего адвоката, Джоанн и Дэвида Гэлвина обратился за поддержкой к проверенным журналистам. Сделав этот шаг, он надеялся, что коллеги помогут ему раскрыть всю правду во время суда. Неудивительно, что очень немногие из них согласились встать на его сторону. Но после случайной фразы, оброненной начальником тюрьмы, Хатчинсон начал подозревать, что не только его звонки и письма тщательно проверялись. Это относилось и к Джоанн, а также к его адвокату. По-видимому, истинная причина происходящего заключалась в его интересе к «Эшелону», а не к хулиганам или наркотикам. Но только все ответы на вопросы находились у загадочного детектива-инспектора Джима Бэйли.
С этого времени в конце каждого письма или звонка он просил Бэйли о встрече, и уловка сработала. Неделю спустя Пита привели в блок для свиданий, где его уже ожидал старый знакомый.
Хатчинсон сел за стол напротив и попросил Бэйли рассказать правду о том, что с ним произошло. Почти с облегчением он узнал, что настоящее имя Бэйли — Майкл Коуан и что он агент МИ-5.[132] Коуан подтвердил его подозрения — все, что он рассказывал Хэйнсу об «Эшелоне», — правда. Но разработка системы еще продолжалась, и ее следовало хранить в тайне. Любое разглашение сведений об «Эшелоне» являлось нарушением интересов национальной и международной безопасности и было недопустимым преступлением.
Когда же Хатчинсон поинтересовался, почему его решили использовать, Коуан спокойно ответил, что это был своего рода эксперимент. Обычно, когда какой-нибудь журналист начинал разнюхивать информацию об «Эшелоне», МИ-5 давила на его начальство, которое тут же охлаждало пыл своего сотрудника. Однако в случае с Хатчинсоном агент просто решил посмотреть, насколько близко кто-то может подобраться к правде. Проблема заключалась лишь в выявлении и последующей нейтрализации такого человека.
Когда он выяснил, что Кит Хэйнс находится под следствием за сокрытие налогов, он предложил все уладить в обмен на помощь в поиске подходящей кандидатуры. И Хэйнс предложил использовать Хатчинсона. Для последнего горькая правда заключалась в том, что никто не собирался выпускать никакой документальный фильм, а работа над проектом должна была прекратиться, как только он подберется к истине слишком близко. Так что с самого первого дня Хатчинсон находился под пристальным наблюдением.
Как только они поняли, насколько далеко зашел Пит, им пришлось действовать. Его надо было вывести из игры и уничтожить все отснятые и написанные им материалы. Что, собственно говоря, и было сделано.
Узнав об этом, Хатчинсон пришел в ярость. Он заявил, что у него остались копии всего отснятого материала, припрятанные в надежном месте. Коуан в ответ лишь рассмеялся, сообщив ему, что даже если это и правда — он все равно никогда не осмелится ими воспользоваться. Хватит одного телефонного звонка, чтобы арестовать его и бросить в тюрьму. Неужели он действительно думает, что будет очень сложно заставить его исчезнуть навсегда?
Нехотя журналист признал, что его оппонент прав. Когда Хатчинсон спросил о своей дальнейшей судьбе, Коуан, немного подумав, ответил, что все теперь зависит от него самого. Можно просто дать подписку о неразглашении и выйти на волю, а можно и сгнить в тюрьме, твердя о глобальном заговоре. Но в любом случае МИ-5 придется держать Пита под колпаком до конца его жизни.
Поставленный перед таким выбором и помня о еще не появившемся на свет ребенке, Хатчинсон выбрал легкий путь и через несколько часов вышел из тюрьмы свободным человеком. За воротами его ждал Дэвид Гэлвин, единственный, не считая Джоанн, человек, которому он мог доверять. И все же стоило Дэвиду спросить о причине столь внезапного освобождения, как Хатчинсон резко ответил, что не желает ничего об этом знать.
По пути домой журналист молчал и лишь озирался по сторонам. Впервые он осознал, как легко следить за человеком в современной Великобритании, например, с помощью многочисленных камер скрытого видеонаблюдения или спутникового мониторинга сотового телефона в машине Дэвида Гэлвина. Он поежился, глубже вжимаясь в кресло, и все же на его лице в этот момент появилась задумчивая усмепхка.
Полгода спустя, когда молодожены Питер и Джоанн Хатчинсоны сидели в гостиной со своим новорожденным сыном, зазвонил телефон. Пит поднял трубку и услышал голос Дэвида Гэлвина. Поговорив с другом, журналист решил, что пришло время бороться за восстановление своей репутации. Однако, памятуя о том, что телефон может прослушиваться, он договорился с Гэлвином пропустить по стаканчику в каком-нибудь баре.
На следующий день Хатчинсон и Гэлвин отправились в паб на окраине города. Усевшись за столик на улице, Пит впервые посвятил друга в тайну, рассказав про таинственного Майкла Коуана и МИ-5. А затем предложил потрясенному Гэлвину обсудить меры, которые можно было против них предпринять.
Хатчинсон намеревался снять с помощью Дэвида документальный фильм, излагающий правду об «Эшелоне». Пусть британская публика знает, что творится у нее под носом. Вышедший из состояния шока Гэлвин справедливо заметил, что без конкретных улик им ничего не удастся сделать.
На что Хатчинсон, улыбнувшись, ответил, что доказательства все же имеются. Видеопленки, фотографии, все, что потребуется, спрятано там, где никому не придет в голову искать. Гэлвин снова оказался в смятении, успев, правда, предупредить Хатчинсона о том, что тот идет на огромный риск, выступая против МИ-5, НАСА и правительства Ее Величества. Лично он к этому еще не был готов. Хатчинсон утешил друга тем, что понимает его нерешительность, и попросил лишь ознакомиться с доказательствами перед принятием окончательного решения. Гэлвин выразил надежду, что Хатчинсон все-таки одумается и откажется от опасной затеи, раз и навсегда забыв обо всем, что с ним произошло. Однако тот твердо стоял на своем и наконец уговорил Гэлвина ознакомиться с его материалами.
На другой день Хатчинсон в крайне возбужденном состоянии пришел к Дэвиду, передав ему компьютерный диск. Они вместе просмотрели его на компьютере Гэлвина. На нем были представлены фотоснимки, видеоматериалы, текстовые файлы, а также отсканированные документы. Присутствовала даже короткая запись встречи с Майклом Коуэном в кабинете Кита Хэйнса, сделанная с помощью скрытой камеры. Внимательно просмотрев материал, Гэлвин поинтересовался, есть ли что-нибудь еще. Когда он выяснил, что у Хатчинсона был скопирован весь материал, изъятый МИ-5, Дэвид извлек диск из компьютера и, передавая его обратно, спросил, отчего тот ни разу не воспользовался этим для своего освобождения. На что журналист ответил, что не мог достать материал, находясь за решеткой, а впутывать кого-то другого не захотел. Кроме того, он всегда верил, что рано или поздно выйдет на свободу — и тогда правда откроется всем.
Покачав головой, Гэлвин сказал, что не желает иметь с этой затеей ничего общего. Она слишком грандиозна и крайне опасна. Более того, он умолял Хатчинсона, чтобы тот отказался от нее, хотя бы потому, что его сыну нужен отец. Перед уходом Пит заверил Гэлвина, что он все равно откроет людям правду, с его помощью или без, потому что в этом заключается его журналистский долг.
Как только дверь за ним закрылась, Гэлвин упал в кресло и закрыл лицо руками. В этот момент за его спиной открылась вторая дверь, и в комнату вошел Майкл Коуан. Дотронувшись до его плеча, он поблагодарил Дэвида за помощь. Однако, поскольку уговоры не сработали и Хатчинсон все еще намерен предать секретные материалы огласке, у них не осталось выбора. Попросив Гэлвина исчезнуть на какое-то время, а затем подать рапорт об освобождении от обязательств тайного агента, Коуан достал сотовый и набрал номер.
Месяц спустя Гэри Тэйлор сидел в баре «Олд Бэнк» и читал номер «Сан», где наткнулся на следующий заголовок: «Бывший журналист Би-би-си найден мертвым в собственном автомобиле». В статье говорилось, что полицейские пришли к выводу о самоубийстве. Как выяснилось, журналист находился в состоянии депрессии после недавнего тюремного заключения и последовавшего за ним краха служебной карьеры. Тэйлор расхохотался, узнав, что речь идет о Питере Хатчинсоне, и пустил газету по кругу, чтобы с ней ознакомились другие парни. Когда газета дошла до Дэйва Мэйсона, он внимательно прочитал статью. Потрясенный тем, что его бывший кореш оказался журналистом, из-за которого Тэйлор попал в тюрьму, он удалился и спустя некоторое время возвратился с двумя пыльными, но аккуратно запакованными коробками. Поставив их на стойку, Дэйв сказал, что Хатчинсон оставил их на хранение несколько месяцев назад.
Когда Тэйлор поинтересовался, что там внутри, Мэйсон только пожал плечами, но добавил, что пару недель назад Пит что-то доставал из одной коробки. Заинтригованные, парни стали гадать, что же там может находиться. Большинство склонялось к версии о наркотиках, ведь Хатчинсон снабжал их какое-то время.
Неожиданно один из парней сгреб коробку в охапку, и, несмотря на протесты Мэйсона, вскрыл ее. В ней оказались пачка фотографий и видеокассеты, на которых были аккуратно проставлены даты и время съемки. Узнав себя на некоторых снимках, Тэйлор разбросал их по стойке. Затем, вспомнив о том, что Хатчинсон пытался объяснить ему в тюрьме, медленно поднял глаза на мини-камеру скрытого видеонаблюдения, установленную над баром. И, не сводя с нее глаз, произнес: