– Ничего нельзя с ней сделать? – спросил он Фогельзанга. – В мораториуме?
– Слишком поздно. При таком распаде не остается даже следов полужизни. Это и есть та девушка?
– Да. – Джо кивнул.
– Вам лучше покинуть гостиницу. Прямо сейчас. Ради собственной безопасности. Холлис – это же его работа? – поступит с вами точно так же.
– Истлевшие сигареты, – пробормотал Джо. – Телефонный справочник двухлетней давности. Прокисшие сливки и кофе с плесенью. Устаревшие деньги. Общая черта – возраст. Она еще на Луне говорила, когда мы пробирались на корабль, что чувствует себя старой.
Джо замолчал, пытаясь подавить переходящий в ужас страх. Но что значит голос Ранситера по видеофону? Здесь связи не было. Голос Ранситера в трубке не укладывался ни в какую теорию и не поддавался объяснению.
– Мне кажется, – сказал фон Фогельзанг, – она подверглась интенсивному облучению. Некоторое время назад. Получила сверхдозу.
– Я считаю, ее убил взрыв. Тот же, который уничтожил Ранситера.
«Частицы кобальта, – догадался вдруг Джо. – Она вдохнула их с раскаленной пылью. Значит, нас всех ждет такая смерть, пыли мы наглотались одинаково. И я, и Эл, и все остальные. И в этом случае уже ничего не поделать. Слишком поздно. Вот о чем мы не подумали. Нам не пришло в голову, что это был маленький атомный взрыв. Теперь понятно, почему Холлис дал нам уйти».
Только…
Это объясняет смерть Венди и рассыпающиеся сигареты.
Остается телефонный справочник, деньги и протухший кофе со сливками.
Остается голос Ранситера, монотонный монолог по видеофону, который прекратился, когда Фогельзанг взял трубку. Когда попытался послушать кто-то другой.
«Мне надо вернуться в Нью-Йорк, – решил Джо. – Все, кто был на Луне, все, кто попал под взрыв, должны собраться вместе и найти выход. Наверное, это единственный шанс. Пока мы не погибнем один за другим, как Венди. Или еще более страшным способом, если такое только возможно».
– Распорядитесь, чтобы сюда прислали полиэтиленовый мешок, – сказал Джо владельцу мораториума. – Я заберу ее с собой в Нью-Йорк.
– Вы не считаете, что это дело полиции? Такое ужасное убийство. Их надо поставить в известность.
– Давайте мешок, и хватит об этом.
– Как хотите. Это ваш служащий. – Владелец мораториума направился к выходу.
– Теперь уже нет, – проговорил Джо. «Надо же, чтобы она оказалась первой, – подумал он. – А может, в некотором смысле это и к лучшему».
«Я тебя не оставлю, Венди, я заберу тебя домой», – твердил про себя Джо, с ужасом сознавая, что все его планы рухнули.
Прервав общее молчание, Эл Хаммонд обратился к собравшимся в конференц-зале инерциалам:
– Джо прибудет с минуты на минуту. – Он посмотрел на часы. Остановились они, что ли?
– Предлагаю пока посмотреть вечерний выпуск новостей, – сказала Пат Конли. – Интересно, дал Холлис ход сообщению о смерти Ранситера?
– В газетах ничего нет, – заметила Эди Дорн.
– Телевидение передает самые последние новости. – Пат вручила Элу пятидесятицентовую монету, с помощью которой включался стоявший в дальнем углу конференц-зала внушительный цветной трехмерный аппарат, гордость Ранситера.
– Хотите, я брошу за вас монету, мистер Хаммонд? – с готовностью спросил Сэмми Мундо.
– Давай, – рассеянно пробормотал Эл и кинул монету. Мундо поймал ее и затрусил к телевизору.
Адвокат Ранситера Вальтер Уэйлс нервно поерзал в кресле и побарабанил тонкими аристократическими пальцами по «дипломату».
– Вам не стоило оставлять мистера Чипа в Цюрихе. Без него мы ничего не можем предпринять, в то время как завещание мистера Ранситера требует безотлагательных действий.
– Вы читали завещание, – сказал Эл. – И Джо Чип его читал. Мы знаем, кого Ранситер хотел видеть во главе фирмы.
– Но с юридической точки зрения… – начал Уэйлс.
– Ждать осталось совсем недолго, – оборвал его Эл.
Он задумчиво чертил на лежащем перед ним листе бумаги. Потом перечитал написанное:
РАССЫПАЮЩИЕСЯ СИГАРЕТЫ
УСТАРЕВШИЙ ТЕЛЕФОННЫЙ СПРАВОЧНИК
ВЫШЕДШИЕ ИЗ УПОТРЕБЛЕНИЯ ДЕНЬГИ
ИСПОРЧЕННАЯ ПИЩА
РЕКЛАМА НА СПИЧЕЧНОМ КОРОБКЕ
– Я хочу, чтобы вы еще раз просмотрели список, – сказал Эл громко. – Может быть, кто-нибудь найдет связующее звено между этими пятью явлениями, или как еще их можно назвать. Все пять случаев… – Он сделал неопределенный жест.
– Выходят за рамки, – вставил Джон Илд.
– Между первыми четырьмя связь найти легко, – сказала Пат Конли. – Но спичечный коробок выпадает.
– Дай-ка я взгляну еще раз.
Пат передала ему коробок, и Эл прочел:
Буквально за одну неделю удвоил свой доход мистер Глен Ранситер из Мораториума Возлюбленных Собратьев в Швейцарии.
У вас тоже есть шанс получить бесплатный набор образцов нашей обуви из настоящей искусственной кожи и подробную инструкцию, как лучше ее распродать в кругу друзей, родных и сослуживцев. Несмотря на то что мистер Ранситер заморожен в саркофаге и сильно ограничен в своих возможностях, он уже заработал четыреста…
Эл остановился и задумчиво поскреб ногтем зуб. Да, реклама действительно выпадает. Все касается старения и распада, а она – нет.
– Интересно, – проговорил он вслух, – что будет, если мы ответим? Здесь есть почтовый адрес: Де-Мойн, штат Айова.
– Получим бесплатный набор образцов, – сказала Пат Конли.
– И подробную информацию, как…
– Я думаю, – перебил ее Эл, – мы вступим в контакт с Гленом Ранситером.
Все сидящие за столом, в том числе и Вальтер Уэйлс, изумленно на него уставились.
– Я вполне серьезно. Держи. – Эл передал коробок Типпи Джексон. – Напиши им, срочно.
– Что написать? – пробормотала она.
– Просто заполни их талон. – Повернувшись к Эди Дорн, Эл спросил: – Ты уверена, что коробок у тебя с той недели? Может, ты все-таки нашла его сегодня?
– В среду я бросила в сумочку несколько спичечных коробков. Сегодня, когда прикуривала, я обратила внимание на рекламу. Но он совершенно точно лежал в моей сумке еще до полета на Луну.
– С этой рекламой? – спросил Джон Илд.
– Понятия не имею, я только сегодня заметила, что на спичках есть реклама.
– Что скажешь, Эл? – заговорил Дон Денни. – Шутка Ранситера? Не мог же он напечатать это перед смертью? Или все придумал Холлис? Зная, что убьет Ранситера и что к тому времени, как коробок попадет к нам, убитый будет в мораториуме Цюриха.
– Про Цюрих он знать не мог, – вступил в разговор Тито Апостос. – Мы могли отвезти его и в Нью-Йорк.
– В Цюрихе – Элла, – заметил Дон Денни.
Сэмми Мундо застыл перед телевизором, разглядывая монету Эла. Бледный, неразвитый лоб перечеркнула морщина удивления.
– Что случилось, Сэм? – Эл нервничал, не отпускало предчувствие, что произойдет что-нибудь еще.
– Разве на пятидесятицентовиках не Уолт Дисней? – пробормотал Сэмми.
– Дисней или Фидель Кастро, если чеканка старая. А там что?
– Еще одна вышедшая из употребления монета, – сказала Пат, глядя, как Сэмми бежит к Элу.
– Нет, – сказал Эл, рассматривая монету, – прошлого года, с датой. Ее примут где угодно. И телевизор примет.
– Тогда в чем дело? – робко поинтересовалась Эди Дорн.
– В том, что сказал Сэмми, – ответил Эл. – Не тот профиль. – Он встал, подошел к Эди и вложил монету в ее влажную ладонь. – Ну-ка, на кого похож?
– Я… я не знаю.
– Прекрасно знаешь.
– Ну ладно, знаю! – Эди резко пихнула монету назад, с отвращением от нее избавляясь.
– Это Ранситер, – объявил Эл сидящим за столом инерциалам.
Спустя некоторое время раздался едва слышный голос Типпи Джексон:
– Внеси в свой список.
Эл опустился в кресло, машинально пододвинув к себе листок бумаги.
– Действуют два процесса, – сказала Пат. – Один – старение и износ. Это очевидно, и все со мной согласятся.
– А второй? – поднял голову Эл.
– Здесь я не вполне уверена, – ответила Пат, – но второй имеет отношение к Ранситеру. Думаю, нам стоит осмотреть остальные монеты. И бумажные деньги тоже.
Сидящие за столом полезли в бумажники, сумочки и карманы.
– У меня пятикредитная банкнота, – сказал Джон Илд, – с прекрасной гравюрой мистера Ранситера. А остальные деньги, – он еще раз пересмотрел содержимое бумажника, – остальные в порядке. Хотите взглянуть на пятикредитную купюру, мистер Хаммонд?
– У меня две такие же, – ответил Эл. – У кого еще? – Он обвел взглядом присутствующих. Поднялось шесть рук. – Итак, восемь из нас имеют то, что мы можем с некоторой натяжкой назвать деньгами Ранситера. Не исключено, что к концу дня такими станут все наши деньги. Ну, пусть через два дня. Как бы то ни было, ими можно пользоваться. Их примут машины и всевозможные аппараты, кроме того, ими можно отдавать долги.
– Боюсь, что нет, – пробормотал Дон Денни. – С чего ты взял, что это, – он постучал по лежащей на столе купюре, – то, что ты называешь деньгами Ранситера, примут хоть в одном банке? Это же не ценная бумага, правительство ее не выпускало. Это – игрушечные деньги, ненастоящие.
– Ладно. – Эл кивнул. – Может, и не настоящие, может, и не примут. Вопрос не в этом.
– Вопрос в том, – подхватила Пат Конли, – что нам надо определить, в чем суть второго процесса, заключающегося в различных проявлениях личности Ранситера.
– Да в этом и суть! – резко бросил Дон Денни. – В его проявлениях. Некоторые монеты устаревают, а на некоторых появляется профиль или портрет Ранситера. Знаете, что я думаю? Процессы идут в противоположных направлениях. Один, можно сказать, уходящий, исчезающий. Это процесс первый. Второй – приходящий, становящийся. Но приходит то, чего никогда не было.
– Исполнение желаний, – едва слышно произнесла Эди Дорн.
– Что? – переспросил Эл.
– Может, Ранситер мечтал об этом, – пояснила Эди. – Чтобы его портрет печатали на ценных бумагах. На всех купюрах и даже на монетах. Это же величественно!