— Чересчур одухотворенно, — сказал он с отвращением, доставая из тайника Кей-Ди. — Отказ от реальности. А что вы получаете взамен? Ничего.
— Допустим, — проговорила Френ и подошла ближе, чтобы посмотреть, как он открывает пачку. — Я не смогу доказать, что лучше воздержаться. Но я знаю. Ты и другие сексуалисты среди нас не понимают, что, когда мы жуем Кей-Ди и оставляем наши тела, мы умираем. И умирая, мы теряем притяжение… — она заколебалась.
— Продолжай, — проговорил Сэм, открывая пачку. Он отрезал ножом тонкую полоску коричневатого, жесткого брикета растительных волокон.
— Мы теряем притяжение греха, — закончила Френ. Сэм Реган взвыл от смеха.
— О'кей. По крайней мере, ортодоксально. Но, — добавил он, пряча пакет в тайник, — я жую его совсем не поэтому. Я не хочу ничего терять… Я хочу получить все.
Он прикрыл дверь отсека, потом быстро вынул собственную выставку П.П.Лайотс, разложил ее на полу и расставил все предметы по своим местам, работая с невероятной скоростью.
— …Что-то такое, на что мы обычно не имеем права, — добавил он. Ее муж или его жена, или оба они, или кто-то из живущих в лачуге могли накрыть его и Френ, пока они находились в состоянии трансляции. Правда, тела их находились на приличном расстоянии друг от друга. И на первый взгляд, здесь не было ничего подозрительного. Однако свидетели встречались дотошные.
С точки зрения закона к такому случаю не придерешься, сожительство не доказано. И хотя эксперты-законники от властей ООН на Марсе и других колониях обычно пытались за что-нибудь уцепиться, все было тщетно. Во время трансляции кто-нибудь мог совершить кровосмешение, изнасилование, убийство, но это, с точки зрения юристов, оставалось лишь явной фантазией и желанием импотентов.
Все это подталкивало Сэма к употреблению Кей-Ди, и прозябание на Марсе становилось более счастливым.
— Думаю, — проговорила Френ, — ты соблазняешь меня на что-то плохое.
Она села вдруг и стала печальней. Ее глаза, большие и темные, бесцельно уставились на пятно в центре выставки, около огромного гардероба Парки-Пат. Машинально Френ начала дурачиться с миниатюрной соболиной шубкой.
Сэм протянул ей половину ломтика Кей-Ди, потом засунул в рот свою долю и принялся жадно жевать.
Все еще печальная, Френ сделала то же самое.
…Он был Вольт. Он владел спортивным кораблем Ягуар XXV со скоростью пятьдесят тысяч миль в час. Его рубашки прибыли из Италии, а туфли были сделаны в Англии. Открыв глаза, он нашел маленький Джи — телевизор-часы, стоящий около кровати. Тот оказался автоматически настроенным на утреннее шоу великого клоуна Джима Брискина. В огненно-красном парике, Брискин уже появился на экране. Вольт сел, коснулся кнопки наклона кровати, перевел ее в сидячее положение, устроился поудобнее, следя за программой.
— Я стою на углу Ваг Несс и Маркет в деловой части Сан-Франциско, — говорил Брискин приятным голосом. — И мы здесь только для того, чтобы увидеть открытие нового подземного здания сэра Френсиса Дрейка — первого среди целиком подземных зданий. Справа от меня, как бы воплощая здание, как очаровательная женщина из сказки и…
Вольт выключил телевизор и прошлепал босиком к окну. Он раздвинул шторы и увидел теплую, искрящуюся улицу Сан-Франциско, холмы и белые домики. Было субботнее утро, и ему не надо было идти на работу в Пало Алто Ампекс Корпорейшн. Вместо этого — что приятно звенело в мыслях — у него будет свидание с девушкой Пат Кристенсен, которая славилась современными взглядами.
Он прошел в ванную, сполоснул лицо, затем пустил струю воды на крем для бритья и начал бриться. И пока брился, разглядывал себя в зеркале. Внезапно он увидел прикрепленную к руке записку:
ЭТО ИЛЛЮЗИЯ. ТЫ СЭМ РЕГАН, КОЛОНИСТ НА МАРСЕ.
ИСПОЛЬЗУЙ СВОЕ ВРЕМЯ ТРАНСЛЯЦИИ,
ПРИЯТЕЛЬ, ВЫЗОВИ ПАТ.
Записка была подписана Сэмом Реганом.
«Иллюзия, — подумал он, переставая бриться. — Ну, и что из того?»
Он постарался собраться с мыслями. Сэм Реган, Марс, убогая лачуга колонистов… Да, он смутно представлял себе это, но все казалось далеким, туманным и неубедительным. Пожав плечами, он продолжал бриться, озадаченный и немного подавленный.
Все правильно, записка верна. Он вспомнил тот, другой мир, Мир мрачной квази-жизни, насильственного изгнания в неестественную среду. Ну и что? Зачем его уничтожать? Он сорвал записку, скомкал ее и швырнул в мусорный бункер.
Окончив бриться, он провидеофонил Пат.
— Слушаю, — отозвалась она сразу живым и невозмутимым голосом. На экране светились ее белые волосы. Она их сушила. — Я не хочу тебя видеть, Вольт. Ну, пожалуйста. Потому что знаю, что у тебя на уме, а я не интересна. Понимаешь?
Ее серо-голубые глаза стали холодными.
— Хм-м, — ответил он потрясено, стараясь придумать ответ. — Но в этот день мы могли бы побывать на воздухе. Может, съездим в Парк Золотых Ворот?
— На открытом воздухе слишком жарко.
— Нет, — запротестовал он, сердясь. — Да мы можем погулять вдоль берега, поплескаться в волнах. О'кей?
Она явно колебалась.
— Мы это уже обсуждали…
— Обсуждали? Когда? Я не видел тебя неделю, с прошлой субботы. — Он придал своему голосу уверенность. — Я доберусь к тебе за полчаса и вытащу тебя. Одень купальник, знаешь, желтый. Испанский, с петельками.
— А, — сказала она пренебрежительно. — Он уже совсем вышел из моды. Я получила новый из Швеции, ты еще не видел. Я надену его, если позволишь.
— Давай, — бросил он и отключился.
Получасом позже он приземлился на своем Ягуаре на вершине ее небоскреба.
Пат была в свитере и широких брюках, купальник, объяснила она, надет внизу. С пляжной сумкой в руке, она проследовала за ним на скат, к стоящему там кораблю. Стремительно и довольно она спешила вперед, стуча сандалиями. Все получается так, как он задумал. Теперь будет шикарный день, после дрожи и треволнений, как, впрочем, и задумано Богом.
— Подожди, пока не увидишь купальник, — сказала она, проскользнув в стоящий корабль и пристраивая сумку на коленях. — Он по-настоящему смел. Считай, что его нет. Надеюсь, ты в него поверишь.
Она прильнула к нему, когда он сел рядом.
— Я подумала о том разговоре, что у меня был с тобой. Погоди, дай мне закончить. — Она прижала пальцы к его губам. — Я отлично помню его, Вольт. Ты по-своему прав, ты высказал свою точку зрения. Постараемся же получить как можно больше. Наш век слишком короток… мне так кажется. — Она слабо улыбнулась. — И давай как можно быстрее, мне хочется в океан.
Через некоторое время они приземлились на отгороженной стоянке на краю пляжа.
— Это беспокоит, — сказала Пат трезво. — Каждый день. Не так ли? Пока не станет совсем невыносимым. — Она сдернула свитер, потом, примостившись на сиденье, ухитрилась стащить брюки. — Мы не захотим жить так долго… еще пятьдесят лет, прежде чем кто-то перейдет экватор.
Она открыла дверцу и вышла из корабля. Она была права: вера в невидимость костюма делала его совершенно незаметным. И это было особенно приятно. Для них обоих.
Вместе он и она побрели по мокрому плотному песку, рассматривая раковины, медуз, гальку, осколки, выброшенные волнами.
— Какой сейчас год? — спросила вдруг Пат, внезапно останавливаясь. Ветер откинул ее волосы назад. Они взвились, словно облако желтых, тонких, ярких и совершенно чистых нитей.
— А… по-моему, — начал он и не смог ответить. Это его явно озадачило.
— Черт, — воскликнул он сердито.
— Ладно, не в этом дело. Они шли, взявшись за руки.
— Взгляни вон на то маленькое пятнышко впереди, за горами.
Она увеличила темп. Сильные, упругие мышцы боролись с песком, ветром и привычной гравитацией старого мира, забытого много лет назад.
— Я… Как ее имя? Френ? — спросила она внезапно.
Она остановилась за скалами. Пена и вода окатывали ее ноги. Рассмеявшись, она отпрыгнула. — Или я Патриция Пат, Парки-Пат. Она стала карабкаться на скалы.
— Я привыкаю быть Френ, — бросила она через плечо. — Но теперь это неважно. Возможно, я еще кто-то: Френ, Элен, Мэри. Но это неважно. Верно?
— Нет, — запротестовал он, догоняя ее. Тяжело дыша, он вымолвил:
— Очень важно, что ты Френ. В сущности…
— В сущности…
Она кинулась на песок, чиркнув телом по острой скале. На ее теле остались царапины. Почти тотчас же она поднялась и села лицом к океану. Коснулась руками грудей, приподняла их. На лице появилось выражение замешательства.
— Они, — сказала она, — Пат. Не мои. Мои меньше. Я помню. Ничего не говоря, он сел рядом.
— Мы здесь, — сказала она быстро, — чтобы делать то, что не можем в своей лачуге. Там, где мы оставили наши испорченные тела. А если наша выставка окажется в ремонте, это… — Она указала на океан, потом еще раз неверяще коснулась себя. — Погибнет ли это? Нет! А может, мы сами станем бессмертными. — Она разом легла на спину, растянулась на песке и прикрыла рукой глаза. — И пока мы здесь, мы можем совершать поступки, недозволенные нам в лачуге. И к тому же, по твоей теории, мы и должны их совершать. Мы должны воспользоваться удобным случаем.
Он наклонился над ней, обнял и поцеловал в губы.
Внутри его мозга чей-то голос произнес: — Но я могу сделать это в любое время.
И в членах его тела утвердился чужой хозяин. Он поднялся и отсел от девушки.
— К тому же, — сказал в нем голос Норма Скейна, — я на ней женился.
И Скейн расхохотался.
«Кто разрешил тебе пользоваться моей выставкой? — подумал зло Сэм Реган. — Пошел вон из моей комнаты. И спорю, это еще и мой Кей-Ди».
— Ты сам предлагал его нам, — ответил сожитель по телу. — Ну я и решил поймать тебя на слове.
— Я тоже здесь, — возник голос Тода Морриса. — И если хочешь знать мое мнение…
— Никто вашего мнения не спрашивал, — мысленно огрызнулся Норм Скейн. — В самом деле, вас же не звали. Почему бы вам не вернуться наверх и не заняться вашим запаршивевшим огородом, где, собственно, вам и следует сейчас быть.