— Но, может, я не захочу работать на Палмера Элдрича.
— Вы же сами позвонили.
— Я засомневался, — сказал Барни. — Серьезно. Я прошу вас, не ищите меня. Я сам вас вызову. Если только не поступлю на службу.
Он положил микрофон на место.
— Это патриотично, явиться самому на службу, — проговорило такси.
— Не лезьте не в свое дело, — огрызнулся Барни.
— Думаю, вы поступили правильно, — на всякий случай прибавил автомат.
— Если бы не струсил, если бы только отправился на Сигму 14-Б спасать Лео! — воскликнул Майерсон. — Или на Луну. Где он тогда был? Что-то толком не припомню. Все кажется каким-то туманным, расплывчатым сном. То я сейчас работал бы у него, и все было бы прекрасно.
— Все мы ошибаемся, — благочестиво заметило такси.
— Но некоторые — фатально. Сначала в любви, потом в женах, детях. «А потом и в хозяевах», — добавил он про себя.
Такси взревело.
«А потом, — размышлял Барни, — ошибаемся в последнем. Во всей своей жизни, подводя ее итог. Будь то согласие на работу у Элдрича, или служба. И как ни выбирай, а понимаешь одно: альтернатива-то скверная».
Часом позже он прошел медицинскую комиссию и (о, Боже!) дал клятву: «Клянусь смотреть на Землю, как на Мать и Вождя». И т. д.
Потом с фолиантом приветствий, поздравлений и хвалебной информации был отпущен домой собирать вещи.
У него оставалось двадцать четыре часа до отправления корабля… Если, конечно, они его отправят. Они еще не решили окончательно.
Пока он складывал вещи, прибирался в последний раз в своей любимой благоустроенной квартире, зазвонил видеофон.
— Мистер, мистер Байерсон… — Девушка, одна из второстепенных служащих колониального аппарата ООН, улыбалась.
— Майерсон.
— Да. Я вызвала вас, чтобы сообщить вам о назначении. И обрадовать вас, мистер Майерсон! Это будет плодородный район Марса, известный как Финебургский Полумесяц. Я знаю, вы очень туда хотели. Ладно, до свидания, сэр, и счастливо.
Она задержала улыбку до тех пор, пока не пропало изображение. Такая улыбка бывает только у тех, кто остается.
— И тебе тоже счастливо, — проговорил он.
Финебургский Полумесяц. Он о нем уже слышал: то был действительно относительно плодородный район. Во всяком случае, у колонистов там есть свои сады. Не в пример другим районам — пустыням замерзших метановых кристаллов, на которые год за годом обрушиваются штормы.
Верите или нет, а он сможет подниматься хоть изредка на поверхность из своей лачуги.
Он включил чемоданчик — доктора Смайла.
— Доктор, я причинил вам немало беспокойства. Но теперь я больше не нуждаюсь в ваших услугах. До свидания и счастливо, как сказала девушка, которая остается. Меня забирают.
— Кдрикс-кс-кс-кс, — прохрипел доктор Смайл, направляясь по желобу в подвалы жилого небоскреба. — Но для вашего типа… Это немыслимо. Что за причина, мистер Майерсон?
— Желание смерти, — проговорил Барни вслед.
«Господи, — думал он, — укладывая вещи, — а ведь совсем недавно мы с Рони строили такие грандиозные планы. Мы бы уж отплатили Лео по большому счету, перешли бы к Элдричу с невероятным блеском. Но Лео начал действовать первым. И теперь моя работа перешла к Рони. Как она и хотела».
Больше всего его сейчас злило, что расстроились планы. Но в этом мире он уже ничего не мог с этим сделать. Наверное, когда он отведает Кей-Ди или Чу-Зет, то сможет переселиться в мир, где…
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Лео.
— Можно войти? — Он вошел в прихожую, вытер сложенным новым платком свой необъятный лоб.
— Жаркий денек. Я посмотрел в газете, перевалило за шестьдесят…
— Если вы пришли предложить мне вернуться на работу, — сказал Барни, — то уже слишком поздно. Я поступил на службу. Завтра улетаю в Финебургский Полумесяц.
Вот ирония судьбы, если Лео решил пойти на мировую. Последний поворот слепых колес фортуны.
— Я не предлагаю тебе прежнюю работу. И знаю, тебя не переубедить. У меня есть информаторы в отборочной комиссии. И к тому же мне сообщил доктор Смайл. Я заплатил ему — ты, конечно, не знал об этом, — чтобы он информировал меня о твоих делах.
— Так чего же вы хотите?
— Я хочу, чтобы ты согласился работать на Феликса Блау.
— Остаток моей жизни, — сказал спокойно Барни, — пройдет в Финебургском Полумесяце, понимаете?
— Скажу проще. Я просто хочу извлечь выгоду из этой скверной ситуации. Скверной как для тебя, так и для меня. Оба мы погорячились. Я — уволив тебя, ты — отдавшись в лапы дракуловой отборочной комиссии. Барни, думаю, я нашел способ загнать Элдрича в ловушку. Мы с Блау все обмозговали, и ему понравилось. Ты наденешь на себя маску колониста или, скажем лучше, — поправился он, — будешь жить настоящей жизнью колониста. Элдрич откроет в вашем районе торговлю Чу-Зет. Возможно, это случится уже на следующей неделе. Они наверняка примутся за вас. Во всяком случае, мы надеемся на это.
Барни поднялся на ноги.
— И мне полагается прыгать от радости и покупать?
— Правильно.
— Зачем?
— Ты подсунешь протест в ООН — наши законники тебе накропают. Заявишь, что это проклятое мерзкое снадобье вызвало у тебя сильное отравление. И не возражай! Мы потащим тебя на исследования и вынудим ООН запретить Чу-Зет как вредный и опасный наркотик. И таким образом, полностью оградим от него Землю. Действительно здорово, что ты оставил работу в П.П. и пошел на службу. Очень кстати.
Барни покачал головой.
— Что это значит? — спросил Лео.
— Я не согласен.
— Почему?
Барни пожал плечами. Он действительно не знал.
— Ты паникуешь. Ты не знаешь, что делать. А это тебе не свойственно. Я свяжусь через Смайла с главой полиции нашей компании Джоном Селтзером. Пусть ты совершил ошибку. С кем не бывает.
— Нет, — сказал Барни.
«Потому что, — подумал он, — я многое узнал о себе и забыть это я теперь не в силах. Проникновения в будущее… Они летят одной дорогой и метят прямо в твое сердце. А стрелы эти отравлены ядом».
— Не раздумывай, ко всем чертям! По-моему, это отвратительно. У тебя же впереди столько времени! Пусть даже в Финебургском Полумесяце. И, по-моему, тебя в любом случае забрали бы. Правильно? Так соглашайся!
Агитируя, Лео мерил шагами комнату.
— Что тебя смущает? Ладно. Значит, не хочешь нам помочь? Хочешь дать Элдричу и Проксимианцам делать все, что им заблагорассудится. Покорить Солнечную Систему или, даже хуже, весь мир, начиная с нас.
Он остановился, взглянул на Барни.
— Дайте мне подумать.
— Подожди, вот попробуешь Чу-Зет, тогда узнаешь. Его специально сделали, чтобы заразить всех нас изнутри и снаружи. Ведь это абсолютный и полный разрушитель.
От напряжения Лео даже засипел. Он остановился и откашлялся.
— Слишком много сигар — сказал он севшим голосом. — Ужас. Он взглянул на Барни.
— Элдрич дал мне день, ты знаешь. Мне придется капитулировать, а если нет…
Он щелкнул пальцами.
— Я не скоро буду на Марсе, — проговорил Майерсон. — Я бы поручил сначала кому-нибудь другому закупить у торговцев всю партию Чу-Зет.
— Согласен, — твердо сказал Лео. — Но ему тоже не уничтожить меня так быстро. На это потребуются недели, может быть, даже месяцы. Ну а кроме того, у нас найдется кто-нибудь в верхах, кто вовремя заметит опасность. Я понимаю, это звучит для тебя не очень утешительно, но…
— Свяжитесь со мной, когда я буду на Марсе в своей лачуге, — сказал Барни.
— Я так и сделаю! Я так и сделаю. Потом, как бы сам себе, Лео пробормотал:
— И это даст тебе основание…
— Пардон?
— Нет, ничего, Барни.
— Объясните.
Лео пожал плечами.
— Черт, я же знал, как ты влип. Рони заняла твое место, ты был прав. А я за тобой следил. Я узнал, что ты помчался прямехонько к своей бывшей. Ты все еще любишь ее, а она не захотела к тебе вернуться! Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам. Я отлично знаю, почему ты не кинулся ко мне на выручку, когда меня захватил Палмер. Всю свою жизнь ты стремился занять мое место, и теперь, когда это провалилось, тебе надо приняться за что-то совершенно новое. Ты хочешь перехитрить самого себя. Видишь, я не хочу отступать или увиливать. Ты силен, но не как исполнитель, а лишь как предсказатель. Ты слишком мелочен. Вспомни хотя бы, как ты провалил эти вазочки Ричарда Хнатта. Это была смертельная ошибка, Барни. Ты уж прости.
— О'кей, — вымолвил, наконец, Барни. — Возможно, ты прав.
— Ладно, теперь ты хоть немного узнал о самом себе. И сможешь начать все сначала на просторах Финебургского Полумесяца, — Лео хлопнул его по спине. — Стань главным в своей лачуге, сделай жизнь колонистов созидательной и продуктивной, или как там еще. И заодно поработай на Феликса Блау. Это большая игра.
— Я могу перейти к Палмеру Элдричу, — сказал Барни.
— Само собой. Но ты этого не сделаешь. Да и что ты можешь сделать?
— Думаешь, я правильно поступил, пойдя на службу?
— Дружище, — тихо сказал Лео. — Какого черта тебе еще оставалось делать?
Ответа на этот вопрос не было. И они это оба знали.
— Когда подопрет, — сказал Лео, — извинись за себя и вспомни: ПАЛМЕР ЭЛДРИЧ ХОЧЕТ УБИТЬ ЛЕО. Я в гораздо худшем положении, чем ты.
— Я тоже так думаю.
В нем говорила интуиция.
Ночью он уже был в транспорте ООН и смотрел на предназначенную ему планету Марс. В соседнем кресле сидела ошеломляюще хорошенькая, испуганная, но безнадежно холодная темноволосая девушка. У нее были точеные черты лица, и вообще вся она точно сошла с обложки модного журнала. Свое имя она назвала почти сразу же после того, как корабль набрал крейсерскую скорость. Энни Хауторн. Казалось, она пыталась снять напряжение разговором — не важно, с кем и на какую тему.
Она могла бы уклониться от набора, но сочла патриотическим долгом принять предложение ООН!
— Как бы вы уклонились? — с любопытством спросил он.
— Шумы в сердце, — сказала Энни. — И аритмия, пароксизмальная тахикардия.