— Откуда вы взялись? — спросил Блисс. — Вы не из Соединенных Штатов. Или я ошибаюсь?
— Нет, вы не ошиблись, — ответил Джо. — Мы граждане Североамериканской Федерации. — Он вынул из кармана двадцатипятицентовик с портретом Ранситера и вручил его Блиссу. — Примите это от меня в подарок.
Взглянув на монету, Блисс даже задохнулся от удивления.
— Этот профиль на монете — ведь это умерший! Это мистер Ранситер, — сказал он дрожащим голосом. Потом еще раз взглянул на монету и сильно побледнел. — И эта дата! 1990 год…
— Надеюсь, вы не выдадите всего сразу, — сказал Джо.
Когда «виллис-найт» добрался до Предпохоронного Дома Истинного Пастыря, церемония уже кончилась. На широкой белой деревянной лестнице трехэтажного дома стояла группа людей; Джо сразу же узнал всех. Вот они и нашлись: Эди Дорн, Типпи Джексон, Джон Илд, Френси Спаниш, Тито Апостос, Дон Денни, Сэмми, Фред Зефски и… Пат.
«Моя жена», — подумал он, вновь ошеломленный ее необыкновенной красотой.
— Нет, — сказал он вслух, вылезая из остановившейся машины. — Она — не моя жена, это она уже изменила.
«Однако, — вспомнил он, — она оставила кольцо. Оригинальное обручальное кольцо из кованого серебра с нефритом, которое мы вместе выбирали… Это все, что осталось».
Новая встреча с Пат не была для него шоком. Как будто на мгновение вернулась видимость супружества, которое уже перестало существовать, которое вообще никогда не существовало, и все же кольцо было ощутимым его доказательством. Впрочем, оно может исчезнуть, если когда-нибудь Пат захочет убрать и этот последний след.
— Привет, Джо Чип, — сказала она своим холодным, почти насмешливым голосом, внимательно глядя на него.
— Привет, — неловко ответил он. Остальные тоже начали здороваться с ним, но это, казалось несущественным:, Пат привлекла все его внимание.
— А где Ал Хэммонд? — спросил Дон Денни.
— Ал умер. Венди Райт тоже, — сказал Джо.
— Мы уже знаем о Венди, — спокойно заметила Пат.
— Нет, мы. не знали, — вставил Дон Денни. — Мы предполагали, но не были уверены. Во всяком случае я. Что с ними случилось? Кто их убил? — обратился он к Джо.
— Они умерли от истощения, — ответил Джо.
— Почему? — жестко спросил Тито Апостос, протискиваясь вперед.
— Последнее, что ты сказал, Джо, там, в Нью-Йорке, прежде чем вышел с Алом Хэммондом… — начала Пат Конлей.
— Я помню, что сказал, — прервал ее Джо, но она продолжала:
— Ты говорил что-то о времени. «Прошло слишком много времени», вот твои слова. Что это значит? Это имеет какую-то связь со временем?
— Мистер Чип, — сказала Эди Дорн, — с тех пор, как мы сюда прибыли, этот город радикально изменился. Никто из нас этого не понимает. Вы видите то же, что и мы? — Она обвела рукой окружающие их здания.
— Я не знаю, что видите вы, — сказал Джо.
— Не крути, Джо, — гневно вставил Тито Апостос. — Ради бога, скажи нам просто, какое впечатление производит на тебя этот город. Этот экипаж, — он указал на «виллис-найт», — которым ты приехал. Скажи нам, что это за машина?
Все ждали, напряженно глядя на Джо.
— Мистер Чип, — пробормотал Сэмми Мундо, — ведь это настоящий старый автомобиль, верно? Сколько ему лет?
— Шестьдесят два, — ответил Джо, чуть подумав.
— Значит, тридцатого года, — сказала Типпи Джексон Дону Денни. — Примерно так мы и думали.
— Мы считали, что он тридцать девятого года, — спокойно заметил Дон Денни. В его серьезном, бесстрастном голосе не было и следа возбуждения. Даже в подобных обстоятельствах.
— Установить дату было довольно легко, — сказал Джо. — Будучи в своей нью-йоркской квартире, я заглянул в газету. Было двенадцатое сентября. Значит, сегодня тринадцатое сентября тридцать девятого года. Французы думают, что преодолели линию Зигфрида.
— Это дьявольски интересно, — сказал Джон Илд.
— Я надеялся, что вы, как группа, существуете на более позднем этапе действительности, — заявил Джо. — Ну что ж, теперь вы знаете, что к чему.
— Если сейчас тридцать девятый год, то мы должны принять это к сведению, — сказал Фред Зефски высоким скрипучим голосом. — Конечно, все мы переживаем это так же, как и вы. Какая же здесь альтернатива? — Он энергично размахивал длинными руками, как бы желая склонить остальных на свою сторону.
— Успокойся, Зефски, — нетерпеливо сказал Тито Апостос.
Джо Чип повернулся к Пат.
— А что ты об этом думаешь?
Пат пожала плечами.
— Не пожимай плечами, а ответь мне.
— Мы отступили во времени, — сказала Пат.
— Не совсем так.
— Что же тогда с нами случилось? Мы продвинулись во времени вперед?
— Мы не двинулись с места, — сказал Джо, — и находимся там, где всегда. Но по какой-то причине действительность претерпела регрессивный процесс, утратила прежние точки опоры и вернулась назад, к предыдущему этапу. К этапу, на котором она находилась пятьдесят три года назад. Впрочем, может наступить и дальнейший регресс. Однако в этот момент меня больше интересует, не являлся ли вам Ранситер.
— Ранситер, — отозвался Дон Денни, на этот раз с ненужным возбуждением в голосе, — лежит внутри этого здания в своем гробу, мертвый, как камень. Это единственная форма, в которой он нам, являлся, и мы уже не увидим его ни в какой другой форме.
— Скажите, мистер Чип, слово «Убик» ничего вам не напоминает? — спросила Френси Спаниш.
Ему пришлось сосредоточиться, чтобы понять смысл ее вопроса.
— Ради бога, — сказал он наконец, — неужели вы не можете отличить видения…
— У Френси бывают сны, — объяснила Типпи Джексон. — Они всегда у нее были. Расскажи ему свой сон об «Убике», Френси. — Она повернулась к Джо. — Сейчас она расскажет вам свой — как она его назвала — сон об «Убике». Он приснился ей прошлой ночью.
— Я называю его так, потому что это действительно был сон об «Убике», — запальчиво сказала Франциска Спаниш, нервно сплетая пальцы. — Послушайте, мистер Чип, мой сон отличался от тех, что я видела раньше. С неба протянулась большая рука — как будто рука бога. Она была огромна — величиной с гору. Я понимала, что это очень важно; ладонь была сжата в кулак, похожий на скалу, и я видела, что внутри него находится какая-то ценная вещь, от которой зависит моя жизнь и жизнь всех жителей Земли. Я ждала, когда ладонь раскроется, и, когда это произошло, увидела, что в ней было.
— Баллон с аэрозолем, — сухо заметил Дон Денни.
— На этом баллоне, — продолжала Френси Спаниш, — большими золотыми буквами, которые горели огнем, было написано одно только слово — УБИК. И ничего больше. Только это странное слово. А потом ладонь вновь сжалась, и рука исчезла за тучами. Сегодня, перед началом похоронной церемонии, я заглянула в словарь и позвонила в библиотеку. Однако никто не знает этого слова, не знает даже, на каком оно языке. В словаре его тоже нет. Работник библиотеки сказал, что это не английское слово. Есть одно латинское слово, очень на него похожее: ubique. Оно значит…
— …везде, — сказал Джо.
— Да, именно это, — кивнула Френси Спаниш. — Но слова УБИК нет, а именно, так оно выглядело во сне.
— Оба слова имеют одно значение, — заметил Джо, — и различаются только написанием.
— Откуда ты знаешь? — спросила Пат Конлей.
— Вчера мне явился Ранситер, — объяснил Джо. — Он выступал в рекламном ролике, снятом перед его смертью. — Джо не вдавался в подробности: дело было слишком запутанным, чтобы его можно было объяснить, особенно в эту минуту.
— Ну и глупец же ты, — сказал Пат Конлей.
— Почему? — спросил он.
— И ты считаешь это явлением умершего человека? Точно так же можно счесть это явлением письма, написанного им перед смертью. Или рабочие заметки, сделанные много лет назад. Может, даже…
— Я иду в Дом, чтобы еще раз взглянуть на Ранситера, — сказал Джо. Он отошел от остальных членов группы, которые остались на месте, и по широкой деревянной лестнице вошел в темную тишину предпохоронного дома.
Там не было ни души. Он увидел только большой зал с многочисленными рядами кресел, напоминающими церковные лавки, и в противоположном углу — украшенный цветами гроб. В небольшой боковой комнате стояли старомодные органы и несколько складных деревянных стульев. Здесь пахло пылью и цветами; этот отвратительный запах был ужасен. Подумать только, сколько жителей штата Айова встретились с вечностью в этих четырех равнодушных стенах. Лакированные полы, носовые платки, толстые темные шерстяные костюмы… и так далее, вплоть до медяков, которыми прикрывают глаза умерших. И органы, играющие короткие, ритмичные псалмы.
Он подошел к гробу, поколебался мгновение, потом заглянул внутрь.
В углу гроба лежала кучка обугленных высохших костей, а на ее вершине тонкий, как бумага, череп, искривленный в насмешливой гримасе. Запавшие глаза напоминали высохшие виноградины. Вокруг небольшой кучки останков Ранситера валялись обрывки материала с торчащими, как щетина, волокнами. Все было абсолютно неподвижно. Таинственный процесс изменений, уничтоживший Венди и, Ала, завершился — и явно очень давно.
«Много лет назад», — подумал Джо, вспомнив Венди.
Видели ли его остальные члены группы? Или это случилось уже после церемонии? Джо вытянул руку, поднял дубовую крышку гроба и закрыл его. Дерево ударило о дерево, в пустом зале родилось эхо, но никто не услышал его, и никто не пришел.
Ослепленный слезами, которые страх выжал из его глаз, он вышел из запыленного тихого зала и вновь оказался в слабом послеполуденном свете.
— Что случилось? — спросил Дон Денни, когда Джо вновь присоединился к группе.
— Ничего, — ответил Джо.
— Ты выглядишь, как смертельно испуганный глупец, — агрессивно сказала Пат Конлей.
— Ничего не случилось! — он враждебно посмотрел на нее.
— Ты не встретил там случайно Эди Дорн? — спросила Типпи Джексон.
— Она куда-то исчезла, — пояснил Джон Илд.
— Но ведь она только что была здесь, — возразил Джо.
— Она весь день говорила, что ей очень холодно и что она устала, — сказал Дон Денни. — Может, она вернулась в отель; сразу после церемонии она собиралась лечь отдохнуть. Ничего с ней не случилось.