— Никто, — заявил Дон Дени. — Как ты думаешь, Эл? Не шутка ли это Рансайтера? Возможно, он распорядился напечатать ее — еще перед смертью? А не Холлис ли это? Этакий гротесковый розыгрыш: ведь он знал о своих намерениях убить Рансайтера? Когда мы его увидим, это объявление, Рансайтер уже окажется в Цюрихе, в холодильнике, согласно своему завещанию.
— Откуда бы Холлис узнал о наших планах отвезти Рансайтера в Цюрих, а не в Нью-Йорк? — спросил Тито Апостос.
— Там находится Элла, — парировал Дон Дени.
Сэмми Мандо в молчании стоял у телевизора, рассматривал пятидесятицентовик, полученный от Эла. Его бледный сморщенный лоб не слишком умного человека отражал напряженное размышление.
— Что случилось, Сэм? — спросил Эл.
Он почувствовал, как его охватывает какое-то напряжение, — судя по всему, возникал очередной инцидент.
— Разве на пятидесятицентовике не изображена голова Уолта Диснея? — спросил Сэмми.
— Диснея или, если монета старая, Фиделя Кастро. Покажи ее.
— Еще одна монета, вышедшая из обращения, — заключила Пэт Конли, в то время как Сэмми шел к Элу.
— Нет, — возразил Эл, всматриваясь в пятидесятицентовик. — Отчеканена в прошлом году, дата в порядке. Ее примет любой автомат. И этот телевизор тоже.
— Так в чем же дело? — несмело спросила Эди Дорн.
— В том, о чем говорил Сэм, — ответил Эл. — На монете другой портрет.
Он встал, подошел к Эди и положил монету на ее раскрытую влажную ладонь.
— Кого он тебе напоминает?
— Я… не знаю, — промямлила Эди спустя минуту.
— Неправда, знаешь, — отрезал Эл.
— Да, знаю, — бросила резко Эди, против своей воли вынужденная ответить.
— Это Рансайтер, — сообщил Эл, обращаясь ко всем остальным, сидящим за большим столом.
— Допиши это к своему списку, — едва слышно сказала после минутного молчания Типпи Джексон.
— Как мне кажется, речь идет о двух процессах, — промолвила Пэт, когда Эл вернулся на свое место. — Первый основывается на разложении — это очевидно, и с этим мы все согласны.
— А второй? — повернулся к ней Эл.
— Я не совсем уверена, — Пэт колебалась. — Это какая-то связь с Рансайтером. Думается, мы должны просмотреть все наши монеты. А также банкноты. Позвольте мне минуточку подумать.
Все собравшиеся за столом вытащили свои кошельки и портмоне, обыскали карманы.
— У меня банкнот достоинством в пять поскредов, — сказал Джон Илд, — с отличным портретом господина Рансайтера. Остальные… — он просматривал их минуту, — остальные нормальные, все в порядке. Хотите посмотреть этот банкнот, господин Хэммонд?
— У меня таких два, — ответил Эл. — У кого еще?
Поднялось шесть рук.
— Среди нас восемь человек имеют деньги Рансайтера; наверное, так их надо называть. Несомненно, к концу дня вся наша наличность превратится в деньги Рансайтера. Возможно, в течение двух дней. Во всяком случае, мы можем ими пользоваться, включая с их помощью автоматы и оборудование, а также платить по счетам.
— Я в этом не уверен, — возразил Дон Дени. — Почему ты так считаешь? Эти, как ты их назвал, деньги Рансайтера… — он постучал пальцем по банкноту. — Есть Ли какое-нибудь основание для приема их банками? Они не выпущены легально и не правительство ввело их в оборот. Типичные поддельные, ненастоящие деньги.
— О’кей, — рассудительно сказал Эл. — Может, они действительно ненастоящие, и банки откажутся их принимать. Но речь не о том.
— Речь о том, — продолжила Пэт Конли, — на чем основывается этот второй процесс, появление Рансайтера?
— То-то и оно, — кивнул Дон Дени. — Его появление равнозначно процессу разложения. Некоторые монеты стареют, на других появляется портрет Рансайтера. Думаю, эти процессы идут в противоположных направлениях. Один основывается на отставании, исчезновении существующих вещей. Это процесс номер один. Второй — возникновение вещей, ранее не существовавших.
— Исполнение желаний, — прошептала Эди Дорн.
— Уточни, — обратился к ней Эл.
— Может быть, это исполнение желаний Рансайтера, — продолжила уже громче Эди. — Ну, чтобы его портрет поместили на официальных платежных средствах, на всех наших деньгах, включая монеты. Разве это не внушительно?
— А на коробках от спичек? — спросил Тито Апостос.
— Наверное, нет, — призналась Эди.
— Наша фирма и так дает объявления на спичечных коробках, — сообщил Дон Дени. — А также по телевидению, в газетах и иллюстрированных журналах. Мы рассылаем нашу рекламу и по почте. Всем этим занимается отдел контактов с клиентами. При жизни Рансайтер не интересовался этой стороной деятельности фирмы, и, естественно, его не волновали спичечные коробки. Если бы он выбрал какую-нибудь форму самоутверждения своих тайных желании, следовало ожидать появления его физиономии на телевидении, но уж никак не на деньгах, а тем более — спичечных коробках.
— Возможно, он появится и на телеэкране, — заключил Эл.
— Это правдоподобно, — призналась Пэт Конли. Мы ведь не проверили этого. Никто из нас не располагал временем смотреть телевизор.
— Сэмми, — обратился Эл, опять вручая ему пятидесятицентовик, — включи телевизор.
— Я не уверена, хочется ли мне его смотреть, — заметила Эди, в то время как Сэмми опускал монету в щель.
Двери конференц-зала открылись, и в них появился Джо Чип.
— Включи телевизор, — распорядился Эл, увидев его лицо.
Он встал и подошел к нему поближе; остальные внимательно смотрели на них.
— Что случилось, Джо?
Минуту он ждал ответа, но Джо продолжал молчать.
— В чем дело?
— Я нанял корабль, который меня сюда привез, — ответил Джо хриплым голосом.
— Вместе с Венди?
— Выпишите чек на оплату поездки, — приказал Джо. — Корабль на крыше. У меня не хватило денег.
— Вправе ли вы распоряжаться фондами фирмы? — спросил Эл Уолтера У. Уолса.
— В данном случае — да. Я пойду — все улажу, — Уолтер У. Уолс вышел из комнаты, прихватив портфель.
Джо по-прежнему молча стоял в дверях. С момента, когда Эл видел его в последний раз, он постарел лет на сто.
— В моем кабинете— Джо отвернулся от стола, часто заморгал и покачнулся. — Я… считаю, вы не должны этого видеть. Когда я нашел ее, со мной был хозяин моратория. Он сказал, что они уже не в состоянии помочь, прошло слишком много времени. Года.
— Года? — переспросил Эл, чувствуя холодное прикосновение страха.
— Пойдем в мой кабинет, — решил Джо.
Вместе они вышли из конференц-зала и двинулись по коридору к лифту.
— Возвращаясь сюда на корабле, — бормотал Джо, — я получил успокаивающее средство, цена которого вошла в общую стоимость билета. В общем, сейчас я чувствую себя намного лучше. А точнее сказать, никак не чувствую. Это, наверное, действие успокоительного; когда оно закончится, я вернусь в прежнее состояние.
Приехал лифт. Молча они спустились на четвертый этаж, где находился кабинет Джо.
— Я не советую тебе на это смотреть. — Джо открыл дверь офиса и первым вошел вовнутрь. — А там — как знаешь, ведь я после этого отошел; наверное, и ты переживешь.
Он включил лампу.
— Господи, — вымолвил спустя минуту Эл.
— Не открывай сумку, — посоветовал Джо.
— Я и не собираюсь. Когда это случилось — сегодня утром или вчера вечером?
— Скорее всего, это произошло еще до того, как она добралась до моего номера. Мы — я и владелец моратория — нашли кусочки материала в коридоре перед моей дверью. Но, когда она проходила через зал, с ней еще все было в порядке. Никто ничего не заметил, а в таких отелях всегда есть служащие, присматривающие за входящими. Сам факт, что ей удалось дойти до моего номера…
— …указывает лишь на ее способность ходить в том состоянии.
— Я думаю о нас, оставшихся, — сказал Джо.
— В каком смысле?
— Произойдет ли такое и с нами?
— Ты думаешь, это возможно?
— А почему это произошло с ней? Скорее всего, из-за взрыва. Мы умрем по очереди, точно так же, один за другим. И от нас, от каждого, останется — десять фунтов кожи и волос в пластиковой сумке да несколько высушенных костей.
— Ну, хорошо, — пытался анализировать Эл. — Действует какая-то сила, вызывающая внезапное разложение. Она появилась во время взрыва на Луне или вызвана им. Это мы знаем. Предполагаем и существование какой-то противосилы, действующей в обратном направлении. Она имеет какую-то связь с Рансайтером. На наших деньгах начал появляться его портрет. Коробка для спичек…
— Рансайтер появился и в моем видеофоне.
— В видеофоне? Объясни.
— Не знаю, я не видел его на экране, а только слышал его голос.
— Что он говорил?
— Ничего конкретного.
Эл внимательно посмотрел на Джо.
— Он тебя слышал? — спросил он наконец.
— Нет. Я пробовал ему что-то сказать, но связь оказалась односторонней. Я только слышал его и все.
— Поэтому я тебе и не дозвонился?
— Конечно, — Джо кивнул.
— Перед тем, как ты появился, мы собирались включить телевизор. Ты знаешь, о его смерти ничего не сообщают газеты. Что за штучки!
Ему не нравился вид Джо. Чип казался ему Старым, щуплым и усталым. Возможно, это так начинается?
«Мы должны установить контакт с Рансайтером, — подумал Эл. — Недостаточно услышать его голос, скорее всего, он пытается связаться с нами, но…»
— Если мы выживем, то должны до него добраться.
— Появление его на телеэкране ничего не объяснит, — рассуждал Джо. — Как в случае с видеофоном. А может, он подскажет нам, как с ним связаться? Последняя надежда, что таким способом он попытается объяснить нам, как поступать дальше. Возможно, он знает, что произошло.
— Прежде всего, нужно осмыслить происходящее с нами. Мы этого не знаем.
«Он должен быть живым, — думал Эл, — хотя мораторий оказался не в состоянии вернуть его к полужизни. Несомненно, для такого важного клиента владелец моратория сделал все возможное».
— Фон Фогельзанг слышал его голос в трубке видеофона? — поинтересовался Эл.