— Могу ли я воспользоваться вашим телефоном? — спросил он пожилого служащего, который сидел над метеорологической картой погруженный в работу.
— Если у вас есть пять центов. — Кивком головы он указал на телефон, предназначенный для клиентов.
Джо начал копаться в карманах, откладывая в сторону все монеты с профилем Рансайтера, в конце концов он нашел настоящий пятицентовик и положил его перед служащим.
— Порядок, — буркнул работник аэропорта, не поднимая головы.
Джо взял телефонную книгу, нашел в ней номер Предпогребального Дома Простого Пастора и сообщил его телефонистке; через минуту кто-то поднял трубку:
— Предпогребальный Дом Простого Пастора. У телефона Блисс.
— Я прибыл на похороны Глена Рансайтера, — сказал Джо. — Я не опоздал? — он мысленно молился чтобы так не случилось.
— Церемония похорон господина Рансайтера происходит именно в эти минуты, — заявил Блисс. — Где вы находитесь, сэр? Может, вы хотите, чтобы мы выслали за вами машину?
— Я в аэропорту, — ответил Джо.
— Вы должны были прибыть раньше, — назидательным тоном сказал Блисс. — Я сомневаюсь, что вам удастся успеть хотя бы на окончание церемоний. Но тело господина Рансайтера выставят для публичного прощания еще до конца дня и завтра утром. Встречайте наш автомобиль, господин…
— Чип, — представился Джо.
— О, мы вас ожидали! Многие участники похорон просили нас быть готовыми принять вас, господина Хэммонда и… — он прервался, — госпожу Райт. Они тоже приехали с вами?
— Нет, — ответил Джо.
Он повесил трубку и уселся на лавку, откуда мог видеть подъезжающие к аэропорту машины. «Во всяком случае, я смогу присоединиться к остальным членам группы. Они еще не покинули город, а меня интересует именно это».
— Можно вас на минуточку? — позвал его пожилой служащий.
Джо встал с лавки и перешел на другую сторону зала ожидания.
— В чем дело?
— Дело в той пятицентовке, которую вы мне дали. — Служащий по-прежнему приглядывался к ней.
— Это пятицентовая монета с бизоном, — подтвердил Джо. — Разве она не в обороте?
— На ней дата: 1940,— служащий посмотрел Джо прямо в глаза.
Джо охнул, достал остальные монеты и начал перебирать их, наконец, нашел пятицентовик 1938 года и бросил на стойку перед носом служащего.
— Возьмите обе, — сказал он и снова уселся на скамейку.
— Время от времени у нас появляются фальшивые монеты, — заявил служащий.
Спустя полчаса к стоянке, громко урча, подъехал «Виллис-Найт-87», модель 1930 года. Из него вышел какой-то человек с волосами, напоминающими копну. Его черный костюм бросался в глаза.
— Господин Блисс? — спросил Джо, подойдя ближе.
— Да, это я. — Блисс, вокруг которого стоял сильный запах «Сенсена», обменялся с Джо рукопожатием и сразу же сел за руль, включил двигатель. — Прошу садиться, господин Чип. Надо торопиться. Если нам повезет, мы успеем к концу церемонии.
Джо сел на переднее сиденье рядом с господином Блиссом. Спустя минуту машина выехала на шоссе, ведущее в центр Де-Мойна. Они мчались со скоростью, иногда доходящей до сорока миль в час.
— Вы работник господина Рансайтера? — спросил Блисс.
— Да, — ответил Джо.
— Отрасль, в которой работал господин Рансайтер, необычная. Я не могу всего понять до конца. — Резкий сигнал клаксона вспугнул рыжего сеттера, выскочившего. на дорогу; пес побежал обратно, как бы оставляя право первенства за «Виллис-Найтом». — Что означают пси-способности? Работники господина Рансайтера часто употребляют этот термин.
— Парапсихические силы, — объяснил Джо. — Способность мозга к непосредственному действию, без вмешательства физических факторов.
— Вы говорите о мифических силах? То есть о способности предсказывать будущее? Я спрашиваю это потому, что многие из вас говорили о будущем, словно оно — свершившийся факт. Итак, вы являетесь медиумами?
— Нечто в этом роде.
— А что вы предвидите в связи с войной в Европе?
— Германия и Япония потерпят поражение, — ответил Джо. — Соединенные Штаты вступят в войну 7 декабря 1941 года. — Он замолчал, не желая разговаривать на эту тему; его внимание занимали собственные проблемы.
— Что касается меня, то я — изоляционист, — заявил Блисс.
«Что испытывают остальные члены нашей группы? — задумался Джо. — Живут ли они в этой же самой действительности? В США 1939 года? А может, когда я присоединюсь к ним, мое путешествие вспять приобретет обратное направление? Это интересный вопрос. Мы должны сообща найти способ, который позволит возвратить эти пятьдесят лет и вернуться в современную, не коснувшуюся регрессии действительность. Если вся группа пережила идентичный обратный процесс, как и я, то, присоединившись к ним, я не помогу ни себе, ни им. Единственно, я смогу избежать хлопот, связанных с дальнейшим сдвигом окружающего мира.
С другой стороны, действительность 1939 года кажется достаточно устойчивой, в течение последних 24 часов не наступило никаких перемен. А может, это связано с фактом моего сближения с группой?» — подумал он.
А ведь стекляшка с бальзамом «Убик» для почек и печени сдвинулась во времени на восемьдесят лет. В течение нескольких часов она преобразовалась из банки аэрозоля в бутылку, а затем и во фляжку, отлитую в деревянной форме. Так же, как и кабина лифта из 1908 года, которую видел только Эл…
Но в этом случае дело выглядело по-другому. Ведь толстый пилот, Сэнди Джесперсен, тоже видел отлитую в деревянной форме флягу с эликсиром «Убик». И это не субъективное видение: только благодаря ей он добрался в Де-Мойн. Пилот видел и метаморфозу автомобиля «Ласаль». Кажется, болезнь, унесшая Эла, имела совершенно иной характер. «Только бы это оказалось правдой», — молился Джо.
«Допустим, — размышлял он дальше, — мы не сможем повернуть вспять процесс регрессии и останемся в этой действительности до конца жизни. Но так ли это страшно? Можно привыкнуть к десятиламповым приемникам «Филко» в виде комода, хотя уже известны и гетеродинные аппараты, пусть я их еще и не встречал. Мы в состоянии научиться водить машины марки «Америкен-Остин», которые можно купить за 445 долларов (цена пришла ему в голову внезапно, однако он чувствовал, что она именно такая).
Когда мы начнем работать и получим современные деньги, то сможем летать не только старинными бипланами типа «Кертисс-Райт», ведь уже четыре года тому назад, в 1936 году, введена в постоянную эксплуатацию авиалиния через Тихий океан, там используются четырехмоторные самолеты типа «Чайка». Трехмоторному самолету «Форд» уже одиннадцать лет, для современных людей это уже реликт. А тот биплан, которым прилетел сюда я, даже для них — музейный — экспонат. Мой «Ласаль», прежде чем трансформироваться, выглядел достаточно приличным, и его вождение даже доставляло удовольствие».
— А что будет с Россией? — спросил его Блисс. — Я имею в виду во время войны? Мы ликвидируем этих красных? Можете вы заглянуть так далеко?
— Россия примет участие в войне как союзник США, — ответил Джо, одновременно размышляя: «А какмы будем обходиться с остальными предметами, продуктами? В области медицины у нас появится много проблем, особенно, если заболеем. Ведь сейчас еще не употребляют сульфамиды. Да и услуги дантиста — тоже не из приятных, они все еще используют буры и новокаин».
— Как — наш союзник? — пробормотал Блисс. — Коммунисты? Это невозможно, ведь они подписали пакт с фашистами?
— Немцы нарушат его, — ответил Джо. — Гитлер нападет на Советский Союз в июне 1941 года.
— И уничтожит его, надеюсь.
Сбитый с мыслей, Джо повернул голову и присмотрелся к Блиссу.
— Коммунисты — вот настоящая опасность, а не Германия, — распалился Блисс. — А возьмем проблему евреев. Вы знаете, кто ее использует? Евреи, живущие в нашей стране: многие из них не имеют гражданства и находятся здесь как беженцы, получая государственные дотации. Я считаю, фашисты, может быть, в некоторых случаях и зашли слишком далеко, но если говорить о еврейском вопросе, то, надо признать, эта проблема существует уже давно и нужно найти какой-то выход, хотя, возможно, и не такой сильнодействующий, как концентрационные лагеря. У нас, в Соединенных Штатах, — подобные проблемы как с евреями, так и с черномазыми. В конце концов, нам придется решать проблему и с одними, и с другими.
— Никогда до сих пор я не слышал от кого-нибудь слово «черномазый», — сказал Джо. Он понял: нужно оценивать этот период несколько иначе.
— Линдберг — вот человек, имеющий правильный взгляд на планы немцев, — продолжал Блисс. — Вы слышали, как он выступает? Мне наплевать, что о нем пишут в газетах, но действительно… — Он затормозил и остановился перед сигналом «STOP» допотопного вида семафора. — Например, сенаторы Бора и Най. Если бы не они, то Рузвельт продал бы Англии оружие и втянул бы нас в войну. Рузвельт хочет, чтобы мы вступили в нее. Но американский народ не поддержит его. Американский народ не собирается биться ни за Англию, ни за какую-либо другую страну.
Зазвенел звонок, и высунулось зеленое плечо семафора. Блисс включил первую скорость; «Виллис-Найт» начал двигаться в потоке машин в центре Де-Мойна.
— В ближайшие пять лет у вас вряд ли окажется много поводов для радости.
— Почему? Такое мнение у большинства жителей штата Айова. Хотите знать мое мнение о работниках Рансайтера? Слушая вас да и других, я пришел к выводу: все вы — профсоюзные агитаторы. — Блисс бросил на Джо взгляд, полный самоуверенности.
Джо не отозвался. Он смотрел на старинные дома из кирпича, дерева и бетона, на странные машины, в большинстве своем черного цвета, и думал: только ли ему среди членов группы проявился этот особенный аспект жизни 1939 года? В Нью-Йорке все иначе, здесь — страна Библии, — Средний Запад, известный изоляционистскими тенденциями. Мы не останемся здесь жить, осядем на восточном или западном побережье.
«Мы слишком много знаем, — думал он, — чтобы спокойно жить в этот период. Если бы мы переместились всего на двадцать — тридцать лет назад, то смогли бы легче психологически адаптироваться. Переживать за программу «Джемини» и примитивные старты «Аполло» не столь интересно, но вполне возможно. В то время, как в этот период…