А все-таки мы не сдались, с мрачным удовлетворением подумал он. Мимо неслись огни машин, мигали неоновые надписи, светились окна. Сопротивлялся Рансайтер, и Элла так долго билась, дралась, царапалась… А я — я чуть было не превратил этот чертов бальзам для почек в настоящий «Убик»… Да, еще бы немного — и мне бы удалось сделать это. Почему-то он был абсолютно уверен, что именно так оно и есть.
Трамвай, грохочущее железное чудовище, с жутким скрипом остановился перед ним. Сидевшие рядом люди вскочили и стали подниматься на заднюю площадку, чтобы потом пройти в салон.
— Эй, мистер! — окликнул Джо кондуктор. — Вы едете или нет?
Джо не ответил. Кондуктор подождал немного, потом дал сигнал отправления. Трамвай шумно тронулся с места и вскоре исчез из поля зрения. Желаю удачи, подумал Джо вслед трамваю. Всего самого лучшего…
Он откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.
— Извините, пожалуйста, вы мистер Чип?
Джо вздрогнул. К нему наклонялась незнакомая девушка в плаще из синтетической страусиной кожи. Он смотрел на нее, быстро приходя в себя. Хорошенькая и стройная, в шляпке, перчатках, английском костюме и сапожках на высоком каблучке. В руке она что-то держала, и Джо уже понял, что именно. — Вы из Нью-Йорка, из Ассоциации Рансайтера? Мне не хотелось бы по ошибке передать эту вещь кому-то другому.
— Да, я Джо Чип, — он внимательно всмотрелся в ее лицо. В первый миг ему показалось, что это Элла, но нет — он никогда не видел этой девушки раньше. — Кто вас послал?
— Доктор Сандабар, — сказала девушка. — Молодой доктор Сандабар, сын основателя фирмы.
— А кто это? — Имя ему ничего не говорило. Хотя нет — на флаконе бальзама… — Это человек, создавший почечный бальзам? Вытяжка из листьев олеандра, ментоловое масло, древесный уголь, хлорид кобальта, окись цинка… — Силы покинули его, и он замолчал.
— Использование последних достижений науки может обратить вспять процесс обращения вещей в свои предшествовавшие формы. «Убик» продается во всех хозяйственных магазинах Земли по общедоступным ценам. Предназначен только для наружного применения. Загляните за ним туда, где вы обычно совершаете покупки, мистер Чип.
— Заглянуть — куда ? — Джо окончательно пришел в себя. Он с трудом поднялся на ноги. — Вы ведь из девяносто второго года. То, что вы процитировали, взято из рекламного ролика Рансайтера. — Вечерний ветер обдувал и раскачивал его, и казалось, что еще немного — и его просто унесет куда-нибудь. Он сам себе казался кучей тряпья, которая каким-то чудом сохраняет форму человека.
— Да, мистер Чип, — девушка вручила ему сверток. — Вы вызвали меня из будущего, когда там, в аптеке, пытались преодолеть регресс. Я прибыла прямо с фабрики, мистер Чип. Если вы слишком слабы, я могу распылить препарат, хотите? Я официальный представитель фирмы и технический консультант. Я знаю, как его применять.
Она осторожно вынула пакет из его трясущихся рук, разорвала упаковку и направила на него струю «Убика». В сумерках баллончик блестел, буквы счастливо сверкали…
— Спасибо, — сказал он немного погодя.
— Вам лучше?
— Да. Да, конечно.
— На этот раз потребовалось гораздо меньше препарата, чем тогда, в гостинице. Вы потеряли меньше сил. Того, что осталось в баллончике, вам хватит до утра.
— А потом? Смогу я раздобыть еще?
— Ну конечно же. Раз уж сейчас у вас получилось вызвать меня сюда, то почему не получится снова? Теперь вы знаете, как это делать. — Девушка медленно отступала в тень.
— Что такое «Убик»? — спросил Джо, желая, чтобы она задержалась.
— Распылитель «Убика» представляет собой портативный газовый ионизатор с автономным питанием от гелиевой батареи напряжением двадцать пять киловольт, — заученно начала девушка. — Отрицательные ионы, разгоняясь в циклотроне, приобретают центростремительную тенденцию, то есть стремятся больше к адгезии, чем к рассеиванию. В поле, создаваемом отрицательными ионами, антипротофазоны, которые, как вы знаете, постоянно присутствуют в атмосфере, теряют скорость, а следовательно, и способность взаимодействовать с протофазонами. Поэтому, по законам паритета, поток протофазонов, излучаемых находящимися в состоянии полужизни людьми, возрастает, при этом полуживущий чувствует прирост жизненных сил и исчезновение ощущения холода, вызванного низкой температурой хранилища. Как вы понимаете, регрессировавшие формы «Убика» не в состоянии…
— Вы постоянно говорите одно лишнее слово, — сказал Джо. — «Отрицательный». Ионы все отрицательные.
— Может быть, мы еще встретимся, — сказала девушка. — Это большая честь — доставить вам «Убик». Может быть, и в следующий раз…
— Может быть, в следующий раз вы позволите пригласить вас на ужин? — сказал Джо.
— Поживем — увидим, — сказала девушка. Она вновь начала удаляться, уходить в тень…
— Слушайте, а кто изобрел «Убик»? — спросил Джо.
— Несколько очень хороших людей. Полуживущих. Бывают, знаете, такие, у которых душа болит за всех. Элла Рансайтер, в первую очередь. Они очень долго работали над этим препаратом, но все равно он еще не очень доступен… — Она незаметно отдалялась и отдалялась от него и, наконец, исчезла.
— Встретимся в «Матадоре»! — крикнул вслед Джо. — Похоже, что Джори там неплохо поработал. Или неплохо регрессировало то, над чем он поработал! — Он прислушался, но ответа не услышал.
Бережно держа в руках баллончик, Джо направился на поиски такси. Под фонарем он поднес баллончик к глазам, чтобы прочесть надпись на этикетке.
— Спасибо, — сказал Джо «Убику». Мы одно целое с теми, кто находится по ту сторону. С полностью живущими. Пусть только словом — но они пробиваются к нам, мудрые, врачующие духи, вестники из подлинного мира. И то, что они приносят нам, греет сердце. Спасибо, Глен. Спасибо за твои стишки, этикетки, инструкции, записки. Спасибо. Ты очень помог мне.
Так думал Джо Чип.
Потом он помахал рукой, и старенький «Грэхем», бормоча, остановился у тротуара.
Глава 17
Я — Убик. Я был до того, как возникла Вселенная. Я создал солнца. Я создал миры. Я создал живые существа и расселил их там, где они обитают. Они идут туда, куда я приказываю, и делают то, что я велю. Я — слово, и никто не знает моего подлинного имени. Оно никогда не будет произнесено. Я назвал себя Убиком, но это не имя. Я — есть. Я буду во веки веков.
Глен Рансайтер никак не мог найти владельца мораториума.
— Неужели вы действительно не знаете, где он? — спросил он мисс Бисон, секретаршу. — Ясно же, что мне нужно еще раз поговорить с Эллой.
— Я обо всем распоряжусь, — сказала мисс Бисон. — Подождите в офисе 4-В, вашу жену доставят туда. В самый кратчайший срок.
В офисе 4-В Рансайтер расхаживал из угла в угол, пока не появился служащий, везущий на ручной тележке гроб с телом Эллы.
— Простите, я заставил вас ждать, — сказал он и начал настраивать коммуникационный механизм, напевая себе под нос. Через минуту работа была закончена. Проверив контакты, служащий направился к двери.
— Возьмите вот это — Рансайтер протянул ему несколько монет по пятьдесят центов, собранные по карманам. — Мне понравилось, как вы работаете.
— Спасибо, мистер Рансайтер, — сказал служащий. Он посмотрел на монеты и вдруг нахмурился. — Какие интересные деньги…
Рансайтер долго рассматривал монету. Действительно, необычные деньги, иначе не скажешь. Чей это профиль? Явно не того, кто должен быть. Но я его знаю, знаю очень хорошо…
И вдруг он узнал его.
Что же это может означать, подумал Рансайтер. В жизни своей не встречался ни с чем более странным. Все можно объяснить, но это?..
Откуда Джо Чип взялся на монетах в пятьдесят центов?
Рансайтера вдруг пронзило леденящее душу предчувствие, что, если он вывернет сейчас карманы и бумажник, все его деньги окажутся с этим надменным профилем…
Впрочем, все еще было впереди.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Цель любого писателя, который пишет speculative fiction[5], заключается в том, чтобы сделать видимым то, что не видят другие люди. Но лишь для немногих писателей это — более чем развлечение, более чем возможность продемонстрировать изобретательность ума. То, что такие авторы дарят читателю, можно назвать откровением.
Чтобы увидеть то, что не видит никто другой, нужно быть чуточку гением — или безумцем, а уж чтобы представить такие видения зримо, в привычных образах и понятиях, требуется немалый писательский дар. У Филипа Дика такой дар налицо — равно как и немалая доля гениальности, или безумия, или, если хотите, того и другого вместе. Его лучшие книги являются подлинным откровением — в почти мистическом смысле этого слова.
И все же он остается недооцененным, особенно в своей родной Америке: человек он скромный, к тому же на его репутации сказалось то, что в 60-е годы среди выпущенных им книг было немало таких, которые никак нельзя назвать выдающимися. Но дело-то в том, что писал он их тогда очень быстро, книгу за книгой; тем не менее, даже поверхностные произведения, вышедшие из-под его пера, поднимают достаточно фундаментальные вопросы, связанные с мировосприятием, философией, религией. Что же до самых последних, самых глубоких по замыслу книг, то они ясно показывают.^то ныне Дик — один из немногих авторов научной фантастики, чью способность проникать в суть явлений можно назвать поистине удивительной. К своим героям он относится с беспредельным сочувствием; ситуации, в которые они попадают по его воле, могут быть сколь угодно фантастическими, однако волнующие их при этом проблемы — самые что ни на есть реальные. Поэтому можно сказать, что в своей прозе Дик пусть и с несколько болезненным надрывом, но вместе с тем мягко и осторожно исследует основные вопросы бытия, которые волнуют всех нас. При этом он как бы подсмеивается над собой — этакий обаятельный Дон-Кихот от абсурдистской литературы.