— Пожалуйста, осмотрите инструменты, — обратился к Мэри Джейн инспектор.
Она уставилась на них. Прошептала:
— Да. Это инструменты Этана. На рукоятке молотка резьба, звезда и его инициалы.
— По-вашему, каким образом они попали в ваш угольный сарай?
— Не знаю.
— Внимательно посмотрите на молоток, миссис Армстронг.
Она повиновалась.
— Что вы видите?
— Деревянный молоток. Молоток Этана.
Она посмотрела на меня, будто я могла подсказать ей нужный ответ.
— А головка молотка? — спросил инспектор. — На головке молотка что-то есть.
— Я ничего не вижу.
— Думаю, наши эксперты найдут там следы крови и волос.
Она покачала головой:
— Не знаю, что сказать.
Я обняла Мэри Джейн.
— Ты не обязана ничего говорить. — Гневно посмотрела на Маркуса: — Это действительно необходимо?
— Боюсь, что да.
— Понятия не имею, что там делают его инструменты. Я не знаю.
— Очень хорошо. Спасибо, миссис Армстронг.
Маркус кивнул сержанту Шарпу. Сержант убрал инструменты в почерневшую от угля сумку, а ее — в большой пакет для улик. Затем он ушел.
Мэри Джейн держалась за подлокотники кресла побелевшими пальцами. Она посмотрела на меня.
— Они думают, что это я его убила. Кэтрин, скажи им, что я этого не делала.
— Никто в здравом уме этого не думает. — Я злобно посмотрела на Маркуса, который ничего не сказал, и накрыла ладонью руку Мэри Джейн. — В понедельник я приносила уголь. Я бы увидела сумку. Ее там не было.
Маркус сказал:
— Едем, миссис Армстронг? Я отвезу вас для опознания вашего мужа. Возможно, миссис Шеклтон пожелает вас сопроводить.
— Да! — быстро откликнулась я.
Мэри Джейн произнесла:
— Сходи за детьми, Кейт. Отведи их на ферму. Они уже гостили там раньше.
— Но ведь ты скоро вернешься. Я присмотрю за ними здесь. Ты захочешь увидеть их, а они — тебя.
— Не сейчас. Я не могу им сказать. Не могу… сказать им… сказать… я не знаю. Но я не хочу, чтобы они находились здесь. Не хочу, чтобы они видели меня такой.
Ее судорожное дыхание походило на всхлипы. Вновь появился сержант Шарп.
— Идемте, миссис Армстронг. Я сяду с вами. — Он снял с обратной стороны двери ее накидку. — Это ваша?
То была клетчатая накидка, в которой мисс Тримбл, по ее словам, видела Мэри Джейн у каменоломни в четыре часа дня в субботу.
— Да, — сказала Мэри Джейн.
Я шагнула к ней.
— Лучше я поеду с тобой.
— Нет. Проследи за детьми, за Гарриет и Остином.
Она ушла. Маркус стоял у двери.
— Кейт, мне жаль. Ведь ты понимаешь, что я должен делать свою работу.
— Я же тебе сказала. Я набирала там уголь в ведро, уголь осыпался. Там ничего не было. Зачем ей прятать уличающие ее инструменты у себя же на заднем дворе? Это бессмысленно. А я-то думала, что ты просто везешь ее на опознание. Если ты собираешься ее допрашивать…
— Не собираюсь. Но вопросы, очевидно, есть. Похожую на нее по описанию женщину видели у каменоломни в тот день, когда, по утверждению миссис Армстронг, она была здесь одна…
— Мисс Тримбл сказала, что на женщине была клетчатая накидка. Ты считаешь, что фабрики произвели ткани только на одну накидку? Да есть дюжины плащей и накидок, таких же, как у Мэри Джейн.
— Они с мужем поссорились. Она застраховала его жизнь на большую сумму.
— Он каменщик, человек опасной профессии, почему бы ему не застраховаться? Ее жизнь тоже застрахована. И сумки с инструментами там не было! Кто-то ее туда подложил.
Маркус нахмурился.
— Ты должна понять. Мы профессионалы. Мы знаем, как проводить обыск, и знаем, как трудно это сделать людям, специально не обученным. — Он милостиво и покровительственно кивнул. — Но мы рассмотрим все возможности. Как только будут получены результаты вскрытия, я лучше пойму, как действовать дальше. А теперь прошу меня извинить.
Он взялся за дверную ручку.
— А что насчет смерти мисс Тримбл? Разве это не подозрительно, и Мэри Джейн не было поблизости от дома викария. Я могу за это поручиться. Я там была. Почему бы тебе не арестовать меня?
— Смерть мисс Тримбл имеет объяснение. У нее были астма и больное сердце. Она умерла от удушья.
В дверях возник сержант Шарп.
— Миссис Армстронг удобно устроена, сэр.
Я почувствовала себя совершенно бесполезной.
— Ты привезешь ее назад?
Маркус рассердился. Я почти ожидала, что он скажет, что не заведует службой такси.
В кои-то веки сержант Шарп проявил человечность.
— Я провожу миссис Армстронг домой, если потребуется, сэр.
— Спасибо.
Голос у Маркуса был усталый, возможно, он сожалел о моем участии, возможно, о моем существовании. Сержант тактично удалился.
— Пока, Кейт.
— Пока, Маркус.
Он подошел ко мне, наклонился и поцеловал в щеку.
— Прости. Должно быть, это очень тяжело для тебя.
— Ты говоришь так, будто она виновна.
— Надеюсь, что нет, ради нее и ради тебя.
Я не ответила, но вслед за ним вышла на улицу.
Мэри Джейн смотрела на меня в окно машины. Возможно, она осознала всю тяжесть своего положения. Ее губы произнесли: «Помоги мне».
Я кивнула и подняла руку.
Сестра сказала что-то еще, но я не разобрала.
Автомобиль отъехал. Я вернулась в дом.
Теперь мне придется встретиться с детьми. Лучше бы им сказала Мэри Джейн. Их бабушка тоже хорошо справилась бы с этой задачей. Она знала Этана, любила его.
Это надо сделать. Если я им не скажу, они все равно узнают. Какой-нибудь одноклассник даже сейчас подслушивает разговоры взрослых о том, как тело Этана выкопали из-под камней.
Детям понадобится ночная одежда. Зубные щетки стояли в треснувшей чашке на подоконнике. Сзади на двери я нашла сумку с костяными ручками и принялась собирать вещи.
Глава 4
В «Джоуитт» я не села, а медленно пошла по улочке и свернула в деревню, плетясь к школе черепашьим шагом. Что-то в пустой школе заставляет меня представлять поколения детей — нерешительных, увлеченных, смышленых, недалеких, игровые площадки, которые могут быть раем или адом. Школа стояла на небольшом пригорке. Я вошла в дверь с табличкой «Мальчики».
Только мои шаги по деревянному полу нарушали осязаемую тишину. На шкафу в холле стоял большой колокольчик. Я справилась с искушением взять его и позвонить, оплакивая смерть Этана Армстронга.
Минуя пустые классы и сворачивая в новый коридор, пахнущий мелом и потными ногами, я представления не имела, где искать детей. Поднялась наверх. Открыла дверь в кладовку для метел. Внезапно меня охватила паника — что я никогда отсюда не выберусь.
А потом в конце длинного коридора я увидела приоткрытую дверь. Я направилась к той двери.
Кто-то услышал мои шаги. Дверь открылась, и ко мне шагнула худая женщина, ее волосы с проседью были уложены плойкой. Вся ее одежда была призрачно-серого цвета.
Мы представились друг другу. Мисс Паттерсон, учительница Гарриет. Она нахмурилась, узнав, что ей предстоит отдать детей человеку, которого она не знала, и тем самым мне понравилась.
Голос Гарриет я услышала прежде, чем увидела ее. Она читала вслух.
В уютном кабинете Гарриет и Остин сидели на маленьких стульчиках у огня. Гарриет прекратила читать. Дети посмотрели на меня и на мисс Паттерсон. Та произнесла:
— Ваша тетя Кейт принесла печальную новость.
Бога ради, как это у тебя получилось? Сайкс знал бы. У него есть дети. Моя мать знала бы.
— О папе, — сказала Гарриет. — Что с ним?
— Ваш папа умер.
Гарриет поникла, голова опустилась, руки словно удлинились. Я подошла, подняла ее со стула и прижала к себе. Девочка расплакалась.
Когда я попыталась обнять Остина, он вывернулся и оттолкнул меня.
— В чем дело?
Он прирос к стульчику, как приклеенный.
— Я была права, — сказала Гарриет. — Мы больше не увидим папу, Остин. Он умер и ушел на небо.
Остин смотрел на нее и на меня, как будто мы сошли с ума.
— Как он может? Он должен вернуться и идти на работу. Он не начистил мои ботинки к школе. Где он?
— На небе.
— Я не хочу, чтобы он был на небе.
Мисс Паттерсон сказала:
— Давайте помолимся за него, дети.
Она опустилась на колени, и мы последовали ее примеру, не зная, что еще сделать. Она прочла двадцать третий псалом, и я подумала: если ты школьная учительница, у тебя должно было что-то припасено на любой случай. Когда она закончила, мы с Гарриет сказали: «Аминь». Остин повторил за нами это слово, потом с надеждой посмотрел вокруг, словно веря, что мы произнесли заклинание и в комнате сейчас произойдут резкие изменения.
Он быстро облизал острым язычком губы, прислушиваясь, не раздадутся ли в коридоре шаги.
Мы втроем вышли из здания школы и стали спускаться под уклон по двору. Когда мы добрались до переулка, Гарриет спросила:
— Когда вернется мама?
— Вероятно, не сегодня вечером.
— Скоро?
— Я надеюсь.
— Я хочу остаться дома, — сказал Остин. — Не хочу идти на ферму.
— Я отвезу вас на машине.
Это утихомирило его, пока мы шли до коттеджа. Я помогла ему сесть в машину. Гарриет сказала:
— Я кое-что забыла.
Она подбежала к двери коттеджа и поманила меня. Отперла дверь, и мы вошли.
— Во время перемены я видела полицейских на Хай-стрит, у школы. Я видела человека с бладхаундом. Этот пес нашел папу?
— Да.
— Где он был?
— В каменоломне.
— Он был там все время, один?
— Он больше не один.
— С ним мама?
— Да. — Это была ложь во спасение, с долей правды. — Его увезли в Отли, в больницу, и твоя мама…
— В больницу? — Ее глаза засветились надеждой. Больница — место, где людей лечат.
— В особое отделение больницы, куда привозят умерших людей. И твоя мама поехала туда.
Гарриет отвернулась от меня. Она взяла кухонное полотенце и, сняв с контейнера крышку, достала полбуханки хлеба.
— Это тяжело осознать, Гарриет. Мне так жаль. Такая ужасная новость.