Стук сделался громче.
Девочка встала и подошла к окну. Это дядя Боб барабанил в собственную дверь.
— Джорджи, Джорджина! Я не могу войти.
Он отступил назад и, шатаясь, посмотрел вверх. Пьяный. Дядя Боб никогда не напивался.
Распахнулось окно.
— Да, ты не можешь войти. Я не выношу пьянства. Можешь оставаться там, пока не протрезвеешь.
— Впусти меня.
— Иди спать в коровник!
Гарриет стало жалко Боба. Казалось, он сейчас упадет. Пусть бы тетя Джорджи его впустила. Он напился, потому что папа умер, подумала она. Он пьян, потому что у него разбито сердце. Может, и мне напиться? Может, и мне стоять на улице среди ночи, едва не падая? А я вместо этого здесь, как будто ничего не изменилось.
Дядя Боб завыл, как собака, воющая на луну.
И продолжал выть.
Тетя Джорджи захлопнула окно. Гарриет услышала, как она тихо спускается по лестнице. Она его впустит. Отодвинулся засов на двери.
Пока тетя Джорджи открывала дверь, дядя Боб со стоном поминал имена матери и отца девочки — Этан, Мэри Джейн, Мэри Джейн, Этан.
Раздался голос тети Джорджи, холодный и злой:
— Если ты не переносишь эль, нечего и пить.
— Имей жалость, женщина.
Он поскользнулся, выругался и очень долго лежал на земле, пока с трудом не поднялся.
— И сколько сейчас, по-твоему, времени? Где ты был?
— Я хотел увидеть Мэри Джейн. Ее увезли. Я пытался объяснить…
Что он такое говорит? Кто ее увез? Никто не должен был ее увозить. Без мамы она станет круглой сиротой. С сиротами случаются дурные вещи.
Гарриет наблюдала. Вместо того чтобы впустить дядю Боба, тетя Джорджи его оттолкнула. Он попятился. Она сердилась.
— Заткнись. Его дети спят у нас наверху. Выкажи хоть сколько-то уважения.
— Мэри Джейн… и Этан, бедный Этан.
— А как же твоя жена? Как же я? Мэри Джейн собиралась бросить Этана. Он мне говорил. Она собиралась всех их бросить.
— Нет, никогда, никогда в этом широком мире.
Дядя Боб пошатнулся. Тетя Джорджи пошла к нему, чтобы завести в дом, подумала Гарриет, но нет.
— Поспи-ка ты в коровнике, дорогой мой, пока не научишься уважать почтенную жену и двух потерявших отца детей.
Он вроде бы всхлипнул, как будто хотел заплакать.
Дядя Боб плачет, подумала Гарриет. Мужчины не плачут.
Взрослые переместились в тень. Гарриет слышала их голоса, но не разбирала слов. Это все равно что мама гнала бы папу в угольный сарай. Чего никогда не случится. Это неправильно. И неправда то, что сказала тетя Джорджи. Она ей скажет. Она скажет, что мама не собиралась их бросать. Это неправда.
Гарриет ждала у окна, пока миссис Конрой не вернулась в дом, пока не услышала, как та поднялась по лестнице и вошла в соседнюю комнату. Остин по-прежнему спал. Но с ним никогда не знаешь наверняка. Иногда он притворяется. В комнате было слишком темно, чтобы понять, притворяется он или нет. Гарриет прислушалась к его дыханию, слишком ровному и спокойному для бодрствующего мальчика.
Гарриет легла. А вдруг папа не умер? Все это ошибка или сон. Выдумка. Ей не придется идти в школу, где все будут на нее пялиться. Она не будет наполовину сиротой. Если она заснет, то может проснуться в середине прошлой недели, когда все было нормально и обычно.
Она не знала, как долго проспала и спала ли вообще. Что-то ее разбудило. Она подвигала ступней влево, вправо. Почувствовала только сбитую простыню под пяткой и верхнюю простыню на большом пальце ноги. Девочка села. Постель была ровной на том конце и рядом. На Остина непохоже пойти в туалет. Он предпочитает писать в постель.
Внезапно Гарриет испугалась. А вдруг он не спал раньше, когда дядя Боб ломился в дом? Он мог спуститься вниз, выйти на улицу и попытаться разыскать дядю Боба в коровнике. Нет. Он бы ее разбудил. Он слишком труслив, чтобы проявлять храбрость.
Свет в окне не был похож ни на утренний, ни на лунный. Гарриет пошла посмотреть.
Языки пламени лизали стену коровника. Красные искры летели во тьму. Девочка распахнула окно и почувствовала запах дыма.
Глава 4
Луна всегда скрывается за тучами, когда она нужна. Юпитер сиял, но не достаточно ярко. Сайкс достал фонарик. Он чувствовал себя Златовлаской, черт бы ее побрал, потому что мог попасть лишь в домик к трем медведям — в коттедж Армстронгов, где мог бы рискнуть поспать несколько часов и постараться не съесть кашу и не сломать стульчик медвежонка.
Ветер теперь дул ему в спину и принес с собой острый запах, сухость, что-то похожее на дым. Он обернулся посмотреть на небо. Над фермой стояло красное зарево. В небо летели искры. На мгновение Сайкс застыл, как изваяние, словно некий церемониймейстер демонстрировал свое искусство и требовал признания. А потом он бросился бежать назад к ферме — по проселку, мимо зловещей каменоломни с ее угрожающими тенями, по грунтовке, по подъезду к ферме. Здесь, на подъезде, он оказался уже не один.
Кто-то еще увидел огонь. Из коттеджа при ферме выбежал мужчина, натягивая на голову кепку.
— Проклятый пожар! — кричал мужчина. — Это коровник. Мои животины! Бедные мои животинки.
— Сколько их там? — спросил Сайкс, слыша свое тяжелое дыхание, жалея, что потратил силы на слова.
— Четыре.
Сайкс слышал громкие крики встревоженного скота и лай собаки.
Словно ожил круг ада. Ветер нес им навстречу дым и искры. Сайксу показалось, что он увидел девочку, которую угостил шоколадом, увидел, как она промчалась мимо и исчезла за огромным неуклюжим силуэтом, который при этом освещении казался скорее слоном, а не молочной коровой.
— Животинки на улице, — сказал мужчина и мимо горящего коровника устремился к четырем существам, которые с безумными глазами мычали и наталкивались друг на друга, словно в любой момент могли кинуться обратно в огонь.
Если ветер переменится, огонь переметнется на дом, подумал Сайкс. Рядом с поилкой для лошадей он увидел ведро, зачерпнул воды, с размаху вылил в бушующее пламя. Бесполезно.
Мужчина не обращал внимания на пожар. Сайкс смутно отметил, что он разговаривал с коровами, похлопывая их по бокам.
Сайкс услышал ее, прежде чем увидел. Сзади донесся вопль. Он повернулся и увидел женщину, которая купила у него чулки. Миссис Конрой.
— Боб, мой бедный Боб.
Из дома донесся нечеловеческий крик, и к ним метнулась маленькая фигурка в ночной рубашке.
Должно быть, это девочка, подумал Сайкс. Я видел до этого тень.
Но это оказалась другая девочка, и она без конца кричала:
— Остин! Остин!
— Назад, Гарриет, назад! — приказала миссис Конрой. — Стой на месте! — Она схватила девочку за руку.
— Где Остин?
— Остин? — Джорджина посмотрела на огонь, на Сайкса и снова на Гарриет. — О Господи!
Гарриет вырвалась и побежала к горящему коровнику. Сайкс поймал ее и крепко сжал.
— Ты не знаешь, там ли он, а если и там, ему не помочь.
Девочка вырывалась и пиналась.
— Отпустите меня!
Один пинок получился очень болезненным, Сайкс невольно ослабил хватку, и девочка вывернулась из его рук. Побежала к коровнику. Другая девочка — он вспомнил ее имя, Милли, — возникла ниоткуда, как облачко дыма. Преградив Гарриет путь, она дала ей подножку и поймала девочку, когда та упала. Минуту две девочки боролись на земле, Гарриет визжала, чтобы ее отпустили.
У горящего коровника обрушилась балка, взметнув в небо сноп искр и новое пламя. На двор фермы повалил удушливый черный дым. Сайкс закашлялся. Закрыл рот носовым платком.
Когда он снова поднял Гарриет, весь запал у нее прошел. Сайкс отнес девочку в дом, ногой захлопнув за собой дверь, чтобы не напустить внутрь дыма.
— Остин, — проговорила девочка. — Найдите Остина.
— Я найду. Я его найду.
Или его обгоревшие кости, его пепел.
Они были на лестнице. Сайкс нес Гарриет в спальню, но в которую, он не знал.
Гарриет показала.
— Засыпай и не открывай окно.
— Остин, — всхлипнула она. — Найдите Остина. Он с дядей Бобом. Милли сказала мне.
— Он там? — крикнула снизу миссис Конрой. — Малыш там?
Сайкс медленно спустился по лестнице. Миссис Конрой стояла внизу, пристально на него глядя. Он покачал головой.
— Вы продавец чулок.
Ему показалось, будто его обвиняют, разоблачают.
— Я шел из паба. Увидел огонь.
Она закрыла глаза.
— Этот малыш ходит во сне. Должно быть, он вышел на улицу, когда я открыла дверь. Я не пустила Боба в дом, потому что он напился так, что едва на ногах стоял, а мальчик…
— Вы говорите, он пошел в коровник?
— Я оставила дверь открытой, но всего на минуту. Я была во дворе с Бобом. Достаточно одного мгновения.
На лестнице появилась Гарриет.
— Поищите его. Кто-нибудь, поищите его.
Сайкс достал фонарик.
— Я пойду. Вы посмотрите в доме, миссис Конрой. Я поищу на улице. — Он тихо добавил: — Ваш бедный муж, наверное, уронил сигарету.
Миссис Конрой показала на ряд трубок на каминной полке.
— Он не выносит их из дома. Курит изредка самокрутку, если кто-нибудь угостит. — Вслед Сайксу она добавила: — Не пытайтесь спасти этот проклятый коровник. Просто найдите ребенка.
Во дворе рабочий фермы стоял, глядя на огонь.
— Ничегошеньки мы тут не сделаем, приятель. Боб, видно, выпустил животин, хотя мог спасти свою жизнь. Но Боб, он такой. Он их, животинок этих, любил.
— Если ветер переменится, выведите миссис Конрой и… Выведите миссис Конрой и Гарриет из дома.
— Да. Я об этом думал. И я поставил животин по ветру.
— Вы мальчика видели?
— Нет.
— А где Милли?
— Она будет с животинами, разговаривает с ними.
— Покажите мне.
Фонарик дрожал в руке Сайкса, когда он освещал себе и этому мужчине путь через двор фермы. Четыре пары коровьих глаз выжидательно посмотрели на них. Но ни Милли, ни Остина и следа не было.
Суббота
На облаке я видел дитя,