т! Я показываю место, оно называется продолговатым мозгом, который соединяет кору больших полушарий со спинным мозгом. Всем видно? Его повреждение исключает как сознательную, так и бессознательную реакцию. Для этого нужно попасть в позвоночник выше лопаток или в нервные сплетения за ушами. Это тоже видно, да? Но эти цели малы. Если противник находится лицом к снайперу, пуля должна ударить в точку между носом и зубами. Так, убрали улыбки... — Инструктор, обучающий курсантов искусству убивать, поиграл желваками и закончил фразу: — Если цель видна со спины — в основание черепа. Однако есть и другой вариант. Пуля, проходящая через мозговую ткань, вызывает высокое давление, при этом разрушительный эффект увеличивается за счет того, что мозг находится в пространстве, ограниченном костями черепа. Осколки пули и костей черепа разрушают мозговую ткань, а мозговой ствол страдает от избыточного давления. Мышцы противника становятся дряблыми, резко уменьшается вероятность бессознательного нажатия на спусковой крючок. Поэтому достаточно точного попадания в нижнюю часть черепа; а цель получает площадь, которая в четыре раза превышает необходимую для идеального выстрела.
Инструктор нажал на кнопку, и луч инфракрасного указателя погас. Но еще долго казалось, что на плакатах с изображением срезов головы и нижней части груди человека горят красные пятна. Как следы от пуль.
— Класс, встать! Урок окончен. На следующем занятии мы поговорим о выстрелах сквозь оконные стекла.
Капитан Андрей Проскурин пододвинул стул и сел за рабочий стол. Справа на столе лежали методические пособия, слева — журнал с фамилиями курсантов. Их в этом классе было ровно тридцать человек. И лишь пять-шесть станут настоящими профессионалами — это не простая статистика, это — мог сказать инструктор — исторический факт. Остальные станут просто классными стрелками.
Впереди долгие пять месяцев учебы — теория, психология, практические стрельбы. Прошедший месяц не мог выявить даже одного лидера. Пока что группа курсантов была безликой.
Как всегда, в ней нашлись несколько человек, которые подходили к инструктору после занятий. Кто-то задавал вопросы по теме, кто-то залезал вперед программы: а когда мы будем то, а когда это... Как раз торопыги-то и не попадали в лучшую пятерку. Все были уравновешены и прошли психологические тесты, но подобная «мелочность» просилась называться «мелочностью психопата». Это уже отклонение от нормы. Снайпинг — это не география. Здесь учат убивать людей — просто людей. Здесь никто не настраивает «чисто» на противника, чтобы не появилась ожесточенность, злоба, ненависть. Что в конечном итоге разъест любого профессионала изнутри. «Ненависть на поле боя уничтожает человека, а снайпера быстрей, чем остальных».
Таковым был сам инструктор. Он уже не мог работать в боевом подразделении — такой диагноз ему шесть лет назад поставили психоаналитики. Он иссякал даже как инструктор: то говорил спокойно, то вдруг взрывался.
Курсанту, который подошел с каким-то вопросом, капитан Проскурин ответил жестом: «Не сейчас». Когда он остался в классе один, вынул из нагрудного кармашка сложенный конверт. Это письмо он получил из Чечни, где в составе роты спецназа ГРУ проходил срочную его бывший ученик. В этом письме Виктор Крапивин сообщал, что через неделю возвращается домой. Текст шел поверх карандашного рисунка с символическими буквами «ДМБ», его крест-накрест пересекали красный тюльпан и снайперская винтовка Драгунова. Чуть ниже, как на памятнике, стояли цифры: 2002 — 2004. В довершение всего — контур трехглавой горы, на взгляд инструктора, походившей на Шипку.
Его не интересовало содержание письма. Главный момент в нем — возвращение ученика.
Инструктор глянул на дверь и вытянул руки. Пальцы заметно дрожали. Напряг мышцы — дрожь прошла. Но осталась где-то внутри мышц, как напряжение во взведенной пружине.
Проскурин тряхнул руками и невольно столкнул на пол методическое пособие. Порядком потрепанная книжица раскрылась на странице, где был выделен курсивом следующий текст, относящийся к теме «необходимости отстрела маньяков»:
«Обычно снайперы-преступники кончают жизнь самоубийством. Поэтому очень важно убивать их в самом начале стрельбы».
Вообще эта фраза, с одной стороны, была бестолковой. Зачем убивать преступника, если тот сам готов застрелиться? С другой стороны, его необходимо убить именно потому, чтобы он сам не застрелился. Для снайпера очень важно не допустить самоликвидации противника. Он — как выстрел из РПГ-17, который самоликвидируется после 800 метров полета.
Точно такой же механизм был заложен и в инструктора.
Он подошел к окну с видом на необъятный полигон для практических стрельб, распахнул высокие створки и прикурил. "Это серьезное дело, поэтому мы создали структуру..." Так или почти так к нему обратился один человек... И ничего странного в том, что их мысли совпали, не было.
Проскурин выбросил окурок через окно в тот момент, когда в коридоре прозвучал короткий звонок. Андрей загадал: если совпадет, то мероприятие выгорит. Загадал, давая себе фору — пока летит дымящийся, как отработанная гильза, окурок. И — услышал звонок.
— ...Снайперу иногда приходится стрелять сквозь оконные стекла. Порой стекло выдерживает давление пули, и на нем остается ровный след. Но чаще всего крошится и ломается — на осколки в форме конуса. Самые маленькие из них находятся ближе всего к точке контакта, самые крупные — дальше. Что интересно: осколки располагаются под прямым углом, независимо от того, под каким углом попала пуля. К тому же стекло может менять траекторию полета пули и она теряет часть своей энергии даже в том случае, если попадет в стекло под прямым углом.
Он еще ученик. Все еще ученик. С ним придется много работать. Не как со стрелком, но как с человеком. Мы должны стать единомышленниками. Стать одной парой, одним неделимым. Должны пройти до конца....
— Поговорим о калибре и возьмем для примера нашу мелкокалиберную снайперскую винтовку «СВ-99» калибра 5,6 миллиметра под патрон кольцевого воспламенения. Она создана для выполнения специальных заданий по уничтожению живой силы противника на коротких дистанциях. Пуля такого калибра после попадания в стекло распадается на несколько частей. Курсант Новиков! Что я только что сказал?
С места вскочил долговязый парень и захлопал глазами:
— Пуля распадается на несколько частей.
— Какая пуля?
— Я...
— Садись, Новиков, и слушай внимательно. Пуля калибра 7,62 хоть и обладает меньшей начальной скоростью, но сохраняет большую скорость во время полета. А на расстоянии пятисот метров от дульного среза она летит уже быстрее, чем мелкокалиберная пуля, и полностью сохраняет свое убойное действие на расстоянии до километра. Армейские патроны, снаряженные пулями с цельнометаллической оболочкой, являются оптимальным вариантом для стрельбы через стекло: медная оболочка срывается во время удара, но свинцовый стержень сохраняет свою форму и траекторию полета.
Сам он, с дрожащими руками и ненавистным трепетом в груди, мог действовать только как наблюдатель. В крайнем случае — мог подстраховать первого номера. Хотя бы следующим образом:
— Обычно при необходимости выстрелить сквозь стекло привлекают двух снайперов. Оба целятся в один и тот же объект одновременно.
Инструктор бегло оглядел курсантов: не проник ли кто в его мысли?
Бред. Однако взял со стола пособие и зачитал отрывок, который знал наизусть:
— Микроскопическая разница в траектории полета обеих пуль приводит к тому, что одна пуля ударяет в стекло первой...
Это моя работа. Я... справлюсь с ней?
— ...и открывает путь для другой...
Это работа ученика. Пока еще ученика. Он справится с ней. Но с ним придется много работать.
— ...которая попадает в цель спустя доли секунды. Одновременный выстрел двух снайперов не позволяет объекту среагировать на звук разбитого стекла, поскольку практически одновременно в него попадает вторая пуля.
Он словно давал присягу своему ученику, на которого сделал ставку:
Я обязуюсь переносить и готовить к работе специальное оборудование; определять маршрут и темп движения, передвигаться по ТВОИМ следам, маскировать и ликвидировать их; помогать в подготовке укрытия и огневой позиции; оценивать скорость и направление ветра; выявлять и указывать цели; оценивать точность ТВОЕГО выстрела...
Четырехчасовое занятие с одним пятнадцатиминутным перерывом закончено. Инструктор отпустил курсантов, собрал со стола пособия, журнал, указку и вышел из класса в середине толпы будущих снайперов.
Они были одеты в черные робы с наглухо застегнутыми отворотами, армейские ботинки. Самому младшему из них — девятнадцать, самому старшему — двадцать четыре. Как и его бывшему ученику. Ровно через неделю у него день рождения.
Андрей Проскурин спустился в тир. Взял в руки снайперскую винтовку, подошел к огневому рубежу и прицелился в мишень. Глубокий вдох, выдох, задержка дыхания — чтобы оружие осталось неподвижным... Но руки тут же начали подрагивать, словно из крови выкачали кислород, дуло начало выписывать спирали... Выстрел сорван.
Все. Это уже на глубинном уровне, на нервах. Он ничего не мог поделать с собой.
"Там, на месте, на огневой позиции будет еще хуже. Но там не скажешь: «Выстрел сорван».
Следующее занятие.
— Город для снайпера — особая местность. Снайпер должен помнить о непредсказуемом поведении ветра на городских улицах. Не будет только проблем с определением расстояния...
Глава 3За личное мужество
20 июня, воскресенье
В это утро Олег Лосев проснулся с жуткого похмелья. Вчера он так надрался в казино, что не мог отличить фишки... от монет. Странно, подумал Олег. Последний раз он держал мелочь года три или четыре назад, когда его сверстники редкой толпой уходили в армию, более плотной — косили от службы. Лосев закосил оригинально — сначала позвонил, а потом наведался в контору под названием «Sex-Визит» и с «подзаголовком»: «Быстро, недорого, 24 часа». Потом были усиленные занятия в фитнес-клубе, работа в престижной «Красной Шапочке»; дамы меняли мужчин, мужчины — дам. Когда он