Я сидела, потягивала вино, и мне совершенно не хотелось думать о том, что будет дальше.
Внезапно откуда-то раздался Армстронг.
- Забыл выключить, - поморщился Антон. – Ну его к черту.
Но телефон и не думал умолкать. Антон встал, вытащил его из пиджака, посмотрел на дисплей.
- Что случилось? – голос его звучал встревоженно, и почему-то я вдруг забеспокоилась.
- Так… - он искоса посмотрел на меня. – Куда отвезли?.. Да подожди ты, не вопи. Дай подумать. Перезвоню.
Положив трубку на тумбочку, Антон сел на кровать и закусил костяшку большого пальца.
- Что-то случилось? – спросила я и подумала, что не представляю, как его называть. Если ласково. Антоша, Тоша – просто кошмар. Бывают такие имена, хоть плачь. Вот и мое тоже. Разве что Аллочка. Аля – так только Герострат меня называл.
Опять?!
- Корнилова твоего машина сбила, - хмуро сказал Антон.
- Как? – ахнула я.
- Вот так. Между прочим, недалеко от твоего дома. Да не волнуйся, жив, что ему сделается, - нотки ревности звучали вполне отчетливо. - Небольшое сотрясение мозга. На “скорой” в больницу отвезли. Правда, там его менты у палаты стерегут.
С досады я треснула кулаком по подушке. Идиот! Что он делал у моего дома? Хотел каким-то образом попасть в квартиру и поискать чертов диск? Может быть, он пришел к Динке, не зная, что она замешана в эту историю, попросил ключи? И что дальше?
- Скажи, - все так же хмуро спросил Антон, глядя исподлобья, как я обгрызаю кожу вокруг давно съеденного ногтя, - ты… все еще его любишь?
Я молчала. Вопрос меня ни капли не удивил. Но вот что на него ответить, я не знала. Наверно, пять минут назад, не задумываясь, сказала бы “нет”. А сейчас… Что бы я ни ответила, это было бы неправдой. Вернее, не совсем правдой.
- Значит, да, - вздохнул Антон.
- Нет! То есть… Ты не понимаешь! – я пыталась как-то выкрутиться, но выглядело это так жалко, что не стоило и начинать.
- Ну почему же. Столько лет…
- Послушай, не надо устраивать сцены у фонтана! – я потихоньку начала свирепеть. – Мне что, надо сделать вид, что я вообще его не знаю?
- И что ты предлагаешь? Может, поедешь в больницу навестить его?
- Ничего не предлагаю. И в больницу не поеду. И вообще, отстань!
Я натянула на голову одеяло и отвернулась к стене. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Как говорила бабушка, и снова здравствуйте!
Повисшее молчание давило, словно асфальтовый каток. Антон сидел спиной ко мне и постукивал пальцами по краю тумбочки, выбивая замысловатый ритм. Я повернулась и выглянула из-под одеяла. В этот момент он прекратил барабанить и хлопнул ладонью по тумбочке, словно принял какое-то решение. Быстро посмотрел на меня и взял телефон.
- Петя, поднимись минут через пять, - сказал он в трубку и повернулся ко мне: - Одевайся!
* * *
- Кстати, как Алексей?
- Пришел в сознание, но все равно очень неважно. Никаких прогнозов.
Я попыталась вспомнить, как он выглядит, но как ни старалась, так и не смогла. Разве что кадык на длинной шее. И все равно мне было его жалко.
- А кто стрелял, не нашли?
- Думаешь, кто-то ищет? – Петя сел на тонконогий табурет, который затрещал под его тяжестью, и налил себе кофе. – Кроме Серого – никто. Только делают вид.
- И что?
Петя нерешительно посмотрел на Антона. Мы сидели на кухне: Петя у стола, я на диванчике-уголке, Антон вроде бы рядом со мной, но вид у него был, словно мы только что познакомились. Я давилась обидой: интересно, мне что, нужно было петь и плясать, узнав, что Корнилов попал под машину? Он сам так сделал бы, если б это случилось с его бывшей мадам? При чем здесь мои чувства?
В ответ на Петин взгляд Антон мрачно кивнул: чего уж там, говори.
- Сергей выяснил, что в Алекса стреляла женщина. Молодая. Среднего роста. Брюнетка с длинными волосами.
- Нет! – простонала я. Это уж слишком!
- Да. Как раз то, что ты подумала. Твоя милая подружка. Прилетела в Москву вечерним рейсом, сделала свое дело и вернулась в Петербург. В “Пулково” ее прекрасно запомнили, она там устроила дикий скандал, не хотела сумку в багаж сдавать.
- А может, нам с ней пообщаться? – наконец-то вступил Антон, который все это время непробиваемо молчал.
- Фигушки. Дома ее нет, на работе сказали, что взяла отпуск по семейным обстоятельствам и куда-то уехала.
- Мне вот что еще непонятно, - Антон поболтал свою чашку, как будто собирался гадать на кофейной гуще. – Неужели так трудно выяснить, была ли Ладынина в Сочи, когда там всех покрошили?
- Трудно, - вздохнула я. – Ее там не было. Потому что там была я.
- Как?
- Да так. И ментам это давно известно, зря что ли меня в розыск объявили. Ну, не я, конечно, - в ответ на их обалделые взгляды пришлось спешно поправиться, - кто-то под моим именем.
И я рассказала, как якобы куда-то уезжала в то время, когда сидела дома и писала статью.
- Вот только никак не могу взять в толк, зачем Динка доказывала, что видела меня с дорожной сумкой. Хотела, чтобы я начала сомневаться в своей нормальности? Мол, нигде не была. А может все-таки была?
- Какие у всех разные непонятки, - хмыкнул Петя. – Могу добавить для коллекции. Зачем этим дамочкам понадобилось стрелять в Алексея? Он поехал в Москву по нашим внутренним делам, так? Откуда они могли узнать, что у него еще одна задачка имеется? У нас что, внутренний враг окопался? Или жучков понатыкали?
- Резонно, - согласился Антон. – Свистни ребятам, пусть проверят и дачу, и квартиру. И мой офис на всякий случай. А мы пока пойдем прогуляемся, пивка попьем.
- Ну уж нет, - надулась я. - В таком виде я на улицу не выйду.
- Тогда сиди здесь, как ворона. Я вам, Владимыч, говорил, не связывайтесь с ней, она вредная и противная.
Впрочем, мои джинсы и майка действительно выглядели не слишком презентабельно. Поскольку никакой женской одежды у Антона, по счастью, не водилось, а его шмотки мне были категорически велики, пришлось пойти на компромисс. Антон с Петей отправились совещаться на улицу, а я, загрузив вещи в стиральную машину, залезла в ванну.
Последний раз я проделывала эту процедуру еще в “прошлой жизни”. Пенные сугробы, пахнущие сиренью, грозили перевалиться через край. Звук разбивающейся о воду струи казался райской музыкой. Сначала я просто блаженствовала, а потом в голову против воли полезли совершенно ненужные мысли.
Послушай, дорогая, прекрати это! Да, Корнилова жаль. Как бы там ни было, какой бы он там свиньей ни оказался, зла я ему не желаю. Но если подумать, как он со мной обошелся… Хотя, конечно, вся эта опупея – не слишком адекватное наказание за глупость и жадность. Правда, если он действительно в сговоре с Ладыниной…
Я разозлилась на себя и шлепнула рукой по шапке пены – хлопья полетели в разные стороны, залепив рот и нос. Смыв пену и проморгавшись, я снова, как и утром, подумала, что Антон какой-то… неправильный. В моем представлении банкир должен жить совсем по-другому. А у него ни дача, ни квартира особой роскошью не отличались. Нет, вся обстановка, техника подобраны со вкусом, вещи, безусловно, дорогие. Если бы я внезапно разбогатела, вряд ли бы мне пришло в голову завести золотой унитаз или кровать, инкрустированную перламутром. Но то я, а то банкир. Похоже, я с каким-то снобизмом наоборот напрочь отказывала состоятельному человеку в возможности обладать вкусом и чувством меры.
Впрочем, я была рада тому, что ошибалась. Может, что-то в этой квартире я и заменила бы, но в целом мне все нравилось. И отделанный светлым деревом просторный холл. И гостиная всех оттенков светло-коричневого: от палевых обоев до ковра и штор цвета молочного шоколада. И светло-зеленая спальня с огромной кроватью, на которой не только я, но и сам Антон мог спать поперек. И кухня, где чего только не было, а для чего предназначены некоторые штуковины, я могла только догадываться. И ванная, неправдоподобно большая, серо-голубая, с орнаментом в виде греческого меандра. Ни зеркал на потолке, ни прочего выпендрежа. Даже вместо ожидаемой джакузи – обычная голубая ванна, только длинная и широкая. Впрочем, вон тот шкафчик не очень, можно бы и получше подобрать. И весов не видно.
Аллочка, а не слишком ли всерьез ты вдруг стала себя воспринимать?
Не успела я ответить на этот животрепещущий вопрос, в дверь постучали.
- Что случилось? – рявкнула я, потому что от неожиданности чуть не захлебнулась.
- Алла Валентиновна, вы там долго еще будете? – спросил смутно знакомый мужской голос. С большим трудом удалось сообразить, что это Леонид.
- А что?
- Надо ванную проверить. Но мы можем и подождать.
- Да, подождите минут пятнадцать, пожалуйста!
Вот черт! Я лихорадочно стала перебирать шампуни на полке. Фен! Вот он, на крючке, в пластиковой сумочке. Уже лучше, но все равно…
Ровно через пятнадцать минут я выскочила из ванной в халате, с полотенцем на голове и феном наперевес. Леонид и еще двое незнакомых субъектов, похожих на “людей в черном”, сидели на кухне. На столе, рядом с кофейными чашками, громоздились неведомые мне приборы. Я шмыгнула в гостиную и закрыла за собой дверь.
Фен оглушительно ревел, поэтому ни шагов, ни стука в дверь я просто не услышала. Откинула с лица еще влажные волосы и увидела стоящего на пороге Леонида. Он смотрела на меня, удивленно моргая.
- Что? – спросила я растерянно-нахально и выключила фен.
Леонид молчал. Потом слегка пожал плечами и сказал:
- Мы закончили.
- Нашли что-нибудь?
Он снова помолчал, словно размышляя, стоит ли мне что-нибудь говорить.
- Нет, не нашли.
После чего развернулся, как солдат на параде, через левое плечо, и вышел. Я с трудом перевела дух.
На столе лежала записка: “Если ничего не найдут, позвони матери. Она беспокоится”.
Еще бы! Сначала звонит какой-то мужик и говорит, что доченька уехала. Потом другой мужик (а может, и тот же самый, уж не знаю, кто ей звонил) начинает ее же разыскивать. Скорее всего, то же самое делает и доблестная милиция.