– Так я и не еврей.
– Зачем же меня вводишь в заблуждение?
– Я ведь сказал «предположим».
– Ну черт с тобой. Я и так вижу, ты наш. В смысле нормальный…
– Извините… Объясните мне, что ненормального в евреях? У меня куча друзей из этого племени. И что? – Молодой человек покраснел то ли от обиды за друзей, то ли от приступа мотивированной агрессии.
Видимо, что-то произошло в сознании этого националиста и он, встрепенувшись, вздохнул:
– Ты не обращай внимания… Это я шучу так. Здесь не пошутишь на эти темы, а с нашими можно.
– Шутки странные…
– Да брось ты! Давай выпьем. Я ведь и правда думал, что ты русский. Да я ихнего брата, наоборот, уважаю, причем больше, чем иного нашего. Нашему ведь что надо? Выпил, закусил, поспал. Лишь бы не работать. А потом обижаются, что полстраны чеченцы захватили. Тебя как зовут?
– Ну, Евгений.
– Нуевгений – странное имя. По маленькой?
– Мне вообще-то не рекомендуют доктора…
– Женя, не нервируй меня. Если хочешь знать, я тут человек авторитетный, и подружиться со мной было бы очень полезно.
Они выпили. Евгений оказался легким в общении и выпивке парнем.
«Может быть, это судьба. Парень вроде нормальный», – подумал он и заказал еще один «раунд» напитков.
Он так и сказал Шарлотте:
– Another round, please.
– Женя, а как ты здесь оказался? Не в Ванкувере – это понятно, ведь сейчас у всех, кроме меня, Олимпийские игры, а в этом ресторане как очутился?
– Друзья из местных рекомендовали. Говорят, тутошний лосось на гриле идет замечательно под шардоне. Но вино пить уже поздно. Из-за вас. Кстати, вас я раньше нигде не мог видеть?
– Откуда, Женечка, откуда? Я сто лет здесь живу. Уже не помню, как в моем московском дворе пахнет. Хотя, наверное, там до сих пор пахнет помойкой… Ладно, Женя, надоело мне морочить тебе голову. Я тот самый Олег, с которым у тебя здесь назначена встреча. Можешь звать меня просто Олегом или дядей Олегом – дело твое… Слушай, сейчас вот эти итальянцы… португальцы уйдут, и мы сядем на самое козырное место. Ты будешь кушать свой лосось, а я тебе кое-что расскажу интересное, идет?
Евгений с трудом скрывал возмущение, но говорить ничего не стал, претензий не предъявил – любопытство, наверное, победило.
– Идет, ладно. Только не надо было эту проверку устраивать – зря время потеряли.
– Не зря, поверь.
– Теперь я могу со спокойной совестью заказать лосось, чтобы все было по уму, – облегченно вздохнул Евгений.
– Разумно. Ум в нашем деле – самое главное. А потом уже честь, совесть…
Вскоре их пересадили за стол. Уходя, португальская тусовка недовольно морщилась и бросала строгие взгляды в их сторону.
– Как жизнь вообще в России, Женя? – спросил Олег, когда заказ был сделан, а на столе появилась новая порция виски и две бутылочки колы.
– Ничего нового. Хотя… Вы когда уехали?
– Предположим, в 1991-м году, летом.
– Предположим? Интересно. Ну, если предположить, что вы покинули Россию в 1991 году, то с тех пор многое изменилось.
– В лучшую сторону? – он не сдержался и ухмыльнулся.
– Трудно сказать. Колбаса появилась повсеместно. Отечественных машин в крупных городах стало меньше. Сервис пробивает дорогу. По Арбату разве что теперь гулять противно – как на вокзале. Или на рынке. Погиб революционный Арбат.
– И все?
– Практически.
– А идейно?
– То есть?
– Какая идея у страны? У тебя, у детей? У тебя дети есть?
– Есть. Трое.
– Они чего хотят?
Евгений задумался, но было видно – не из-за незнания ответа на данный вопрос, а, скорее, для приличия.
– Денег, – наконец проговорил он.
– Твою мать… Я так и думал. После простой колбасы захотелось колбасы получше, обычная машина не нравится – подавай «Мерседес». И все, точка. Впрочем, быть может, после «Мерседеса» – «Астон Мартин»… Но вот дальше уже ничего, пустота. Вот теперь и спорь с вашим новым дедушкой.
– С кем?
– С вашим бывшим будущим президентом.
– А почему дедушкой?
– Этот уйдет из Кремля дедушкой. Такие власть не отдают. Да и традиции нельзя нарушать. Это он, кажется, сказал, что развал Союза…
– …Величайшая геополитическая катастрофа.
– Что-то в этом роде. Не согласен?
– Нет. В той форме, как н произошел, – это не катастрофа.
Ему показалось, что во взгляде Евгения промелькнуло нечто, на мгновение кардинально изменившее не просто выражение его лица, но даже внешность в целом. Списав это странное видение на виски, Олег продолжал:
– Не согласен, значит? Это поправимо. Согласишься. Дети подрастут, новое поколение начнет рулить – согласишься.
– Вы хотели о чем-то рассказать…
– Конечно. У меня столько всяких историй, не на один роман с продолжением хватит.
– Рассказать тебе я хотел вот что, – Олег уставился на только что принесенного аппетитного лосося. – Может, мне тоже его заказать? Давно не пробовал.
Он вдруг осекся. Почему-то окончательно разонравился ему юный собеседник. Было в его поведении что-то подозрительное, настораживающее. И раз уж он почувствовал это в таком состоянии, с переходом к стадии откровенности следовало повременить. Поэтому решил для начала разговорить парня, насколько это возможно.
– Ты книжки, случайно, не пишешь?
– Нет, – покачал головой Евгений. – Но… но у меня друг пишет…
– Да ладно! Как удачно. О чем?
– Ну, о треккинге, о выживании в экстремальных условиях. Вышло несколько книжек.
– Это все чепуха. Все, что у него вышло – полная чепуха.
– Вы же не читали.
– Нет. И что? Сейчас писать о треккинге? Жизнь наша такие сюжетцы порой подкидывает, что эти самые советы как не подохнуть в тайге – лишь школьные сочинения на свободную тему. Лосось-то ничего?
– Супер. Не обманули.
– Конечно. Они не обманывают. Этим промышляют, в основном, наши бывшие граждане. Тем и живут.
– Все так ужасно?
– Абсолютно. Месть народов бывшего СССР всему остальному миру за развал страны.
«Все же странный парнишка, – подумал он, в который раз приглядываясь к собеседнику. – Или я мнительный стал. Посмотрим его реакцию, а там уже… По обстановке».
– Итак: у меня есть для вашего друга, Евгений, неплохой сюжет. По-моему, сногсшибательная информация. Но беда в том, что у нас, то есть у вас в России, сейчас сенсацией никого не удивишь. Пресса перестала сотрясать общественное мнение. Можно писать о чем угодно, приводить какие угодно документы и факты. Время, когда печать была коллективным организатором, кануло в лету. Но как рассказать людям правду? Только через литературу. Вот ведь поверили Дэну Брауну, да так, что Ватикану пришлось специальные циркуляры рассылать по упомянутым в «Коде да Винчи» церквям, чтоб их служители вели разъяснительную работу с товарищами, путешествующими по местам действия романа.
– Да, я даже видел в церкви Сен-Сюльпис в Париже объявление о ложности некоторых выводов нашего товарища.
– Нашего товарища?
– А?
– Женя, ты сказал: «нашего товарища». Про Дэна Брауна?
– Да я просто… Вышло так. Мы его дома с супругой всего прочли, да не по одному разу. Он для нас родной. Товарищ, в общем. А в чем дело?
– Ни в чем, ни в чем… – Он громко рассмеялся.
Несколько посетителей ресторана, люди пенсионного возраста, с любопытством покосились на них.
– Все нормально?
– Ага. Женя, у меня есть дома один манускрипт. Хочешь, дам почитать? Единственный экземпляр. Только не забудь в гостинице спрятать в сейф, а когда полетишь в Москву, ни в коем случае не сдавай в багаж.
– Спасибо, но я бы хотел получить разъяснения. А то странно как-то…
– Да ничего странного. – Олег усмехнулся, допил виски. – Скажем так: у меня тоже есть друг, и он в некотором роде писатель. Вот, попросил пристроить одну свою работу. А тут ты подвернулся со своим другом-писателем. Большая удача. Судьба.
– Какая судьба?
– Друг этот… он ведь майор госбезопасности в отставке… Есть одна история… А держать в себе я больше это не могу. Он… больше не может. Потому как прошлое бессовестно переписывают! Погоди, я еще попрошу виски. Будешь?
– Нет, мне хватит.
Олег заметно расстроился.
– Ладно, давайте, поддержку компанию, – сдался собеседник.
Лишь только принесли очередную порцию виски со льдом, Олег, уже без стеснения, в один присест осушил свой стакан.
– На чем я остановился? – решил уточнить он.
– Говорили о переписывании истории.
– Да, историю переписывают. Особенно бессовестно – в годовщины разных событий, в которых и мой друг принимал участие… Внимайте! Предположим, в 1991 году он входил в состав специально созданной оперативной группы, задачей которой было физическое устранение Михаила Сергеевича Горбачева.
– Что? Как это? – Евгений закашлялся.
Как-то очень не к месту прозвучало столь сильное откровение в этом канадском раю.
– Косточка попалась? – заботливо поинтересовался Олег. – Ты осторожней. А то с одним моим знакомым приключилась жуткая история. Мы вот так же, примерно, говорили, никому не мешали, ни людям, ни богам, а он взял, подавился, да и помер.
– Как это?
– Что именно?
– Ну, друг ваш, знакомый. Прямо умер?
– Да, к сожалению. К счастью, другом он мне не был.
– Ужас… А почему вы так разоткровенничались?
– Нравишься ты мне. К тому же я выпил. Когда прочтешь то, что я тебе дам… В общем, все чистая правда. Только не оставляй пакет на виду, помни мое предупреждение. Ну, так… Ведь задание это было бы выполнено, если б кое у кого хватило смелости дойти до конца.
Олег вдруг почувствовал, как начала отключаться система самоконтроля. Еще секунду, и он бы признался Евгению, что нет никакого друга, на самом деле именно он руководил спецгруппой КГБ летом 1991 года. Он поведал бы фактически первому встречному, что никогда не был трусом, но тогда испугался и так же, как сегодня, ослабил контроль над собой. А ведь держал жизнь президента и судьбу всей страны в кулаке.