– Олежка, давай избавляться от ствола и кобуры. Не забыл еще устройство канализации?
– Хотелось бы забыть, но с тобой, видать, не получится.
На выходе из туалетной комнаты их задержали сотрудники охраны Роял-Альберт-Холла. Оказалось, безволосый господин с расческой не преминул доложить о подозрительной парочке, которую принял за извращенцев нетрадиционной ориентации. Проверив у Олега с Пашкой билеты и документы, охранники препроводили подозреваемых в служебное помещение.
Там, в комнате с давящим на психику низким потолком, их ждали двое: господин, отдаленно напоминающий бывшего премьер-министра Великобритании, и генерал ФСБ Владимир Щедринский. Владимир сделал друзьям еле заметный знак не подавать виду, что они знакомы.
Пашку удивили изменения, произошедшие в их товарище за те годы, что они не виделись. Он и Олег находились в отменной физической форме, Щедринский же являл собой классический образ советского генерала. Даже неплохо подогнанный под его комплекцию смокинг не мог скрыть внушительных размеров брюшко. Лицо тоже стало одутловатым, но взгляд Вовкиных глаз не изменился. Во взгляде этом было еще что-то – похоже, тревога и сильное беспокойство.
– Что вы делали в туалете?
– А это, Паша, уже совместная операция российских и британских спецслужб, – прошептал Олег.
– Што фы сказали? – переспросил англичанин по-русски.
– Представьтесь, пожалуйста, – спокойно попросил Пашка.
– Я – генерал ФСБ Щедринский, – сообщил Вовка. – А это сотрудник Скотланд-Ярда Чарльз Стэнли.
– Хорошо, – ответил Пашка. – Мы простые вип-гости. В туалете были по малой нужде. С вашего позволения, мы пойдем концерт досматривать. – Развернувшись, он направился к двери.
– Стойте! – строго приказал Щедринский. – Давайте хотя бы чаю попьем, тем более, что объявлен перерыв.
– Товарищ Семенов, – усмехнулся Олег, – чаю предлагают, бесплатно. Не будем отказываться. Неудобно.
– Ладно, – согласился Пашка.
Они сели за стол.
– Не жарко? – поинтересовался Вовка. – Пиджачки снять не желаете?
– Отчего же? Можно.
Олег и Пашка повесили смокинги на спинки стульев. Приблизившись, Чарльз Стэнли быстро проверил содержимое карманов.
– По какому праву?! – пытался возмутиться Пашка, но Щедринский остановил его жестом.
– No guns, – констатировал англичанин.
– Сам вижу, – Вовка облегченно вздохнул.
– Господа, вы можете идти. Прошу прощения за доставленные неудобства.
– Чарльз, – произнес Щедринский, – я бы хотел переговорить с господами наедине. Могу я воспользоваться этим помещением? Мне надо пять минут.
– Как вам будет угодно, – согласился англичанин и, кивнув реабилитированным подозреваемым, вышел из комнаты.
Некоторое время друзья сидели в тишине. Молчание нарушил Олег:
– Ну ты и толстый, Вова! Как так можно?
– Ничего, – с улыбкой произнес Щедринский. – Зато я генерал, а вы без пяти минут арестанты.
– Чего это? – почти искренне удивился Олег, вспомнив, как запихивал в трубу детали «браунинга».
Вовка усмехнулся недобро.
– Когда в списке гостей появился ты, Олег, я сразу понял: дело плохо, надо спешить. Потом еще ты, Пашка, под своей фамилией. Вы, ребята, совершенно безбашенные. Хорошо еще, что англичанин подслеповат. Олег, ты на рубашку свою погляди в районе ремня. Она ж вся в масле. Колитесь, куда дели ствол!
– Выбросили, – признался Пашка. – Такое приняли решение, даже без твоего вмешательства.
– Вовремя, – констатировал Вовка. – Эх, знал бы Михаил Сергеевич, какой опасности ему сегодня удалось избежать! Который раз спасаете его в итоге, имея изначально намерение убить – просто парадокс на парадоксе.
* * *
Спустя два часа трое друзей сидели в пабе на углу Трафальгарской площади и Уайтхолла.
– Сколько времени прошло, Паш? – поинтересовался задумчиво Вовка.
– А? А-а-а… в смысле, после того разговора в пиццерии на Чернышевского?
– Ага.
– Сто пятьдесят лет, – проговорил Олег.
– И мне кажется, лет сто, – согласился Пашка. – На несколько жизней хватит.
– Ребят, а ведь я сюда приходил несколько раз, – признался Пашка. – Ждал вас, в разные даты. И первого мая, как договаривались, и на день выпуска нашего, и еще когда-то, точно не помню…
– И я, – сказал Олег.
– И я тоже, – сообщил Щедринский, немного подумав.
От автора. Вместо послесловия
Друзья музыкантов «Машины времени» собрались по случаю сорокалетия нашей любимой группы в доме на Рублевке. Нанятые гостеприимным хозяином женщины, напоминающие дородностью, опрятностью и скупостью на улыбки буфетчиц Кремлевского дворца, где доводилось бывать, раскладывали по пластиковым тарелкам шашлык из свинины, разносили ностальгические закуски: селедку с луком, бутерброды со шпротами, оливье и что-то еще в этом роде. Одноразовая посуда абсолютно не вязалась и с помпезностью сооружения, на крыше которого была устроена вечеринка, и с общим пафосом места. Впрочем, тем самым хозяин давал возможность спутницам известных и малоизвестных персон в будущем посплетничать и на эту тему тоже.
Однако, вот ведь и я не преминул об этом написать…
Когда музыканты в охотку устроили «джем», приехал предприниматель Михаил Прохоров и, инвестировав в мероприятие двойной магнум великого бордосского вина, встал в стороне, пританцовывая в такт песне «Кого ты хотел удивить». Приехали режиссер Лунгин и продюсер Владимир Матецкий, Максим Леонидов и Алексей Кортнев, помощник президента Аркадий Дворкович, юмористы Аркадий Арканов и Клара Новикова.
За столом произносили тосты, а один гость, лица которого я со своего края стола не разглядел, умело пародировал голос Михаила Сергеевича Горбачева.
Нам с Александром Кутиковым понадобилось секунд тридцать, чтобы понять, наконец, что никакой это не пародист, а самый что ни на есть настоящий Президент СССР, бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС. Здесь, на крыше дома простого русского парня!
Андрей Вадимович Макаревич дал всем возможность изумиться, а после попросил поставить альбом с русскими романсами в исполнении Горбачева.
«А ведь он действительно здорово поет! – пронеслось у меня в голове. – Выходит, я ничего не приукрасил».
Диск Михаила Сергеевича был издан в единственном экземпляре и продан на аукционе за сто тысяч английских фунтов, которые были переведены в помощь больным детям.
Я подошел к Горбачеву.
– Михаил Сергеевич, здравствуйте!
Он протянул мне руку, улыбнулся:
– О, привет!
– Михаил Сергеевич, мы с вами виделись в Сан-Ремо, в конце девяностых, а еще, помните, в 2003 году, мы вручали вам медаль «Звезда «Авторадио»…
– Хорошее радио…
Горбачев обознался. Поначалу он принял меня за другого. А нашу встречу в Сан-Ремо, очевидно, забыл. Хотя тут же упомянул пятнадцатиминутную овацию, устроенную ему публикой в театре «Аристон», и несчетное количество цветов, преподнесенных Раисе Максимовне эмоциональными итальянцами.
Глаза Горбачева увлажнились.
– Я пишу книгу. Она называется… «Горбачев», – язык у меня не повернулся произнести подлинное название. Я надеялся, что впоследствии смогу все объяснить ему при личной встрече. – Вы не могли бы уделить мне час времени? Мне очень надо с вами пообщаться… Без этого разговора все, что написано в книге касательно ваших чувств, мотивов поступков, останется результатом моих догадок и авторской фантазии.
– Позвоните в приемную, упомяните это мероприятие. Что-нибудь придумаем… – произнес президент совершенно безучастным к моей просьбе тоном и переключился на общение с кем-то из музыкантов.
Встреча так и не состоялась.
Москва, 18 апреля 2011 года