— Замочил, что ли? — спросил, поднимаясь, «полковник».
— Нет, — ответил «лейтенант». — Яд выйдет из организма через сутки. Будет здоровее, чем мы с тобой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Под сиреневым небом России гуляло лето. Лишь недавно отцвела черемуха, лили теплые дожди, сияло солнце, мощно шла в рост трава.
Скверы и парки города были переполнены влюбленными парами, молодыми мамашами с колясками, стайками детей из близлежащих садиков.
Молодой и очень удачливый предприниматель Владимир Смирнов собирался из дома по делам, предвкушая прогулку на комфортном «Ниссане» по утренним, свежим, еще не загаженным выхлопными газами улицам.
— Плащ берешь? — спросила жена Татьяна, как всегда провожая его до порога.
— Нет, зачем? — Владимир встряхнул за лацканы великолепно сидящий на нем костюм. — В случае чего у Юры есть зонтик.
— Мне не нравится твой Юра, — нахмурилась Татьяна, и ее красивое, с нежно-розовой кожей лицо потемнело. — Ты мог бы найти телохранителя понадежней. К тому же он в последнее время ожирел.
— Я тоже перестал быть стройненьким, — Владимир с притворным сожалением похлопал себя по животу и посерьезнел. — Я знаю этого парня с детства.
Владимир взялся было за ручку двери, но тут из спальни выбежала чудесная девчушка лет трех, такая же белокурая, как отец:
— Папа, ты уже уходись? А пошему меня не по-селовал?
Она бросилась отцу на шею, и Татьяна, сразу оттаяв, с улыбкой взяла дочь на руки.
— Пожалуйста, не задерживайся вечером, — сказала она.
— Плиезай облатно, — попросила девочка.
У Татьяны вдруг защемило сердце.
Телохранитель Юра, высокий полноватый парень, ждал Владимира в холле возле квартиры, отделенном от лифтовой площадки еще одной дверью. Он всегда встречал шефа у самого порога, не ленясь подниматься на седьмой этаж.
Юра работал со Смирновым давно и знал происхождение его капитала. В свое время люди Смирнова замочили немало лохов, чтобы получить их квартиры, а потом продать. Сейчас он отмыл свои деньги, вложив их в крупный спортивный клуб и другие структуры под крышей городской администрации. Но и теперь у него были дела, за которые в момент можно загреметь на пятерик и больше. Близость к властям надежно защищала его. К тому же Юра сам был повязан со Смирновым, да и платил тот неплохо. Поэтому он помалкивал и службу нес исправно.
— Привет, Юрок! — сказал Смирнов, подходя и вытаскивая пачку «Мальборо».
Они закурили.
— Что-то мне не по себе, — заговорил вдруг Смирнов. — Вот только что в квартире прекрасно себя чувствовал. Едва за порог — будто меня что-то связало. Организм словно бы сопротивляется. По гороскопу у меня сегодня самый неблагоприятный день в году. Как думаешь, может, не ехать?
— Как это не ехать?! — возмутился Юра. — Мы раструбили через все городские газеты, что сегодня будет вручение импортной аппаратуры детскому онкологическому центру. И не ехать? Ты чего это раскис?
— Действительно, сам себя не узнаю. Никогда не было так погано.
— У тебя все прекрасно: семья, дочурка. Вообще удачная полоса. Вспомни, вчера открылся новый массажный салон. В этом салоне такие нимфочки и принесут они такие мани… Чего еще желать?
— Все так, — Смирнов болезненно поморщился. — Но вот тут скребет, — он показал себе на грудь.
— Значит, не надо подавать вида, постарайся преодолеть себя. Древние индийцы были мудрые люди. Они говорили: надо верить в лучшее и не думать о неприятном, иначе притянешь беду к себе.
Они направились к двери холла, который был, по сути, еще одной прихожей, стильно отделанной и даже оборудованной кондиционером. Вышли в коридорчик, из которого был вход в другие квартиры этажа. Все было спокойно. Где-то за стеной постукивал лифт, из-за соседней двери доносился запах жареной картошки, за другой дверью, вероятно, с шумом ванна наполнялась водой.
Смирнов с едва скрываемым страхом огляделся: уютные серо-голубые панели, яркий витраж над дверями к лифтовой площадке, спокойный молочный свет плафона. Все здесь было как обычно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Получасом раньше на площадку верхнего, шестнадцатого этажа поднялся человек в рабочей робе темно-желтого цвета с капюшоном. Капюшон закрывал ему не только волосы, но и часть лица. В руке у него был небольшой пластиковый чемоданчик для инструментов.
Он, не торопясь, достал из чемоданчика связку ключей и открыл распределительный щиток. Действуя большой плоской отверткой, он ослабил контактную пластинку одной из клемм и просунул под нее конец провода, также принесенного с собой. Закрепил пластинку и начал разматывать провод.
Из соседней квартиры вышла старушка с авоськой. Человек в робе отвернулся в угол, продолжая возиться с проводом.
— Опять какой-то ремонт, — забормотала старушка, старательно перешагивая через змейку провода. — Все ремонтируют, ремонтники, не дают покоя, Господи, прости меня.
Продолжая бормотать себе под нос, она ушла дальше, а человек в капюшоне открыл ключом техническую дверь лифтовой шахты, протянул туда провод и встал на выступ, идущий по внутреннему периметру шахты.
Внизу на головокружительной глубине двигался лифт. Человек в капюшоне прикрыл за собой дверь. В тесном пространстве шахты оглушительно стучали направляющие, по которым ходила кабина лифта.
Человеку в капюшоне долгое время пришлось ждать, прижавшись к стене и стоя в неудобной позе на узком приступке. Лифт передвигался внизу, не доходя до верхнего этажа. Наконец дождалась своей очереди и старушка с авоськой. Лифт поднялся на самый верх.
Еще не успели раскрыться створки кабины, как человек в капюшоне, держа в руке моток провода, спрыгнул на крышу лифта. Через широкую щель, проделанную кем-то рядом с плафоном, освещающим кабину, было видно, как старушка сердито нажала кнопку. Створки захлопнулись, лифт пошел.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
— Ты представь себе, как обрадуются детишки в онкоцентре, — говорил Смирнову Юра. — Мы же еще подарки им везем. А врачи с ума сойдут, увидев томограф и прочее оборудование. Тысячи долларов! Ты их на месте уложишь с их-то нищетой. Добился успеха и перед законом чист.
Смирнов горделиво усмехнулся.
— Все-таки я предпочел бы остаться дома, — сказал он. — На душе неспокойно.
— А ты не вспоминай о том, о чем хотелось бы забыть. Прошлое — это прошлое, оно миновало. Ну, в конце концов, сходи в церковь, помолись, если по-другому не можешь.
— Кровь людей, которых мы убили, не замолишь, — вдруг сказал Смирнов.
Они вышли на площадку перед лифтом. Сквозь армированное стекло двери, ведущей через балкон к лестничному пролету, пробивался тревожный свет. Страх, как паутина, обволакивал Смирнова. Он беспокойно оглядывался, будто ждал, что вот-вот прямо из стены высунется дуло.
Внезапно на лестничном пролете хлопнула дверь. Смирнов отскочил в угол, словно ужаленный.
Постепенно страх передался и телохранителю. Юра тоже начал оглядываться и вздрагивать от малейшего шороха.
— Может быть, спустимся по лестнице? — сказал он.
— Нет, ни в коем случае! — воскликнул Смирнов.
Нервы Смирнова были словно оголены, казалось, они ощущают движение воздуха.
Юра нажал кнопку вызова лифта. Смирнову казалось, что стены дома вибрируют, у него начала страшно болеть голова.
Лифт шел снизу, но, добравшись до их этажа, не остановился, а двинулся выше. Смирнов неподвижными глазами посмотрел на закрытую дверь лифтовой шахты. Повернулся к Юре:
— Что это значит?
Юра пожал плечами:
— Обычное дело. Кто-то вызвал лифт одновременно с нами.
Вскоре кабина вновь оказалась на их этаже, встала, дверки раскрылись. В лифте стоял мужчина в футболке с большой спортивной сумкой на длинном ремне, перекинутом через плечо.
Смирнов отшатнулся.
— Все хорошо, — сказал Юра мужчине. — Поезжайте.
Мужчина невозмутимо нажал кнопку. Лифт ушел.
— Шеф! — Юра встал перед Смирновым, глядя ему прямо в глаза. — Возьми себя в руки.
Смирнов провел ладонью по лицу. Ладонь была мокрой.
Юра снова вызвал лифт.
На этот раз кабина пришла прямиком к ним и была пустой. Они вошли в лифт. Он тронулся.
В лифте было темновато. Смирнов вдруг почувствовал, что задыхается. Казалось, стенки кабины начали смыкаться, оставляя все меньше места.
Юра стоял лицом к двери лифта и пульту управления. Смирнов не решался заговорить с ним, боясь показать свою слабость.
— На улице сегодня рай, — сказал Юра. — Не погода, а шампанское. Выйдем — все будет в порядке, вот увидишь.
Стоя спиной к Смирнову, он не видел, как из щели возле плафона просунулся провод с оголенным концом и в какое-то из мгновений коснулся виска его шефа. Смирнов повалился лицом вперед. Лифт остановился, створки раскрылись, и Смирнов выпал на площадку первого этажа прямо под ноги опешившей пожилой паре, только что вошедшей с улицы.
Юра бросился к шефу, а перепуганные старики, подталкивая друг друга, вбежали в лифт. В панике они долго не могли найти нужную кнопку, нажимая все подряд. Лифт привез их на шестнадцатый, верхний этаж. Они поехали вниз и долго еще мотались туда и сюда, путая кнопки.
Юра начал было делать Смирнову искусственное дыхание, но вскоре убедился, что это бесполезно: шеф был мертв. Он вышел во двор и сел на скамейку, чтобы дождаться ближайшего прохожего и попросить его позвонить в «Скорую». Юра был уверен, что его шеф умер от сердечного приступа. Горелый след на виске он не заметил.
Впрочем, какая разница, от чего скончался Смирнов? Шеф ушел из этой жизни, а значит, Юрина работа закончилась, он был свободен.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В эти же минуты человек в капюшоне аккуратно закрыл за собой технический вход в лифтовую шахту, смотал провод и уложил его в пластиковый чемоданчик. Потом он вышел на лестницу и, выбрав из связки ключ, открыл висячий замок двери, ведущей на крышу. Дверь была сварена из прутьев, и до замка легко было дотянуться как с той, так и с другой стороны.