– Кофе, но позвольте мне вас угостить, я здесь до завтра.
– Прошу, – сказал Ди Марко, приглашая его сесть за один из уродливых пластмассовых столиков с липкой столешницей. – Я хотел познакомиться с вами поближе, потому что знаю, что вы внесли вклад в расследование дела Бонаккорсо.
– Он начал убивать на моей территории, так что у меня не было выбора.
– У вас не было выбора, потому что в ваших краях жила Коломба Каселли, – парировал Ди Марко.
Лупо заметил напечатанную на пакетике сахара карикатуру: пациент жалуется психологу, что боится показаться скучным, а тот украдкой дремлет в кресле. «И вы, доктор».
– К счастью, она не впутала вас в бойню в минеральном парке, – с лицемерной улыбкой продолжал Ди Марко.
– Я не считаю это удачей, – сказал Лупо. – Я предпочел бы там присутствовать. В этом заключался мой долг.
– А вы не задавались вопросом, почему Каселли от вас отделалась?
– Потому что ей нужно было подкрепление со стороны спецслужб.
– Или она просто не хотела, чтобы там находились вы.
Лупо пожал плечами:
– Нас нельзя назвать лучшими друзьями.
– Как вы думаете, чем она сейчас занята?
– Не знаю и знать не желаю, полковник.
Достав из внутреннего кармана плаща КПК, Ди Марко включил его и протянул Лупо:
– Посмотрите фотографии.
Озадаченный Лупо повиновался. На снимках какие-то мужчины в костюмах, у некоторых за ухом виднелись гарнитуры, входили и выходили из отеля «Имперо».
– Не похоже на охрану гостиницы.
Ди Марко кивнул:
– Это сотрудники частной охранной организации «Shadow». Все люди на фотографиях – бывшие полицейские. Их нанял господин Торре, но… если вы пролистаете следующие снимки, то увидите, что они также сотрудничают с Каселли.
Лупо положил руки на стол. Один ноготь был сломан, и ему отчаянно захотелось его погрызть.
– А при чем тут я?
– У меня возникли сомнения, что Каселли рассказала всю правду относительно произошедшего в минеральном парке.
Лупо промолчал. Ди Марко поднялся и положил на стол визитную карточку:
– На случай, если узнаете что-то новое. Думаю, что ефрейтор Мартина Кончо, как и мои погибшие в шахтах подчиненные, заслуживает, чтобы в этой страшной истории не осталось темных пятен. И чтобы все виновные были наказаны. Фельдфебель…
Лупо тоже встал и отдал полковнику честь. Тот, не оборачиваясь, вышел из бара и сел в ожидающий его автомобиль.
– Сукин сын, – пробормотал Лупо, но выбросить увиденные фотографии из головы было уже невозможно.
Когда Коломба вернулась в отель, Данте лежал на диване на террасе и курил.
– С Томми все хорошо? – спросил он, не отрывая взгляда от планшета.
Коломба оттеснила его и села, положив ноги ему на колени. Он ее не оттолкнул.
– Он сказал мне, что любит меня. Когда он не кричит, у него красивый голос – полудетский-полувзрослый. Мелодичный. Я чуть не расплакалась.
– В последнее время тебя просто завалили любовными признаниями, – сказал Данте, устраиваясь поудобнее, чтобы продолжить читать. – И твоя близость производит на меня определенное действие.
– Привыкай. Пока мы работаем вместе, я не могу ходить вокруг тебя на цыпочках. Видел бы ты, как довольна собой Деметра. Боже, как меня это бесит! Ее брат оставил сыну двадцать пять миллионов, а она спустит все на клинику пластической хирургии.
– Надо было сказать ей, что ее семья заработала эти миллионы, отмывая деньги Отца. Скорее всего, счетом, который мы видели, управлял либо ее брат, либо папаша.
– И ОБТ это известно. Оставив мне флешку, Д’Аморе ясно дал это понять.
– Чего он добивался? Хотел тебе помочь или заставить тебя выйти из игры?
Коломба пожала плечами. Она и сама этого не знала.
– Что ты затеял с Чезаре?
– Я проверяю всю собранную нами информацию. Как его похитили, мы не знаем. По словам его родителей, однажды ночью он ушел из дома – просто открыл дверь и исчез. Зато его медкарта представляет определенный интерес. Вот, почитай, – сказал Данте, протягивая ей айпад.
– Бла-бла-бла… Пребывание в условиях ужасающей антисанитарии, истощение и так далее и тому подобное… Келоидные рубцы на ступнях от повреждений, вероятно полученных при ходьбе по острой или абразивной поверхности.
– Из всех десяти детей такие шрамы только у него, – сказал Данте.
– Может, Отец проводил на нем очередной эксперимент?
– Или в другой темнице пол был не таким гладким, как в контейнерах. И если его не слишком хорошо лечили, что более чем вероятно, есть шанс, что под кожей у него остались посторонние частицы. Как в пятнышке чернил у тебя на руке.
Много лет назад Коломба укололась чернильной ручкой, и синяя точка превратилась в татуировку между большим и указательным пальцем ее правой руки.
– Нет и еще раз нет, – сказала она. – Я не позволю тебе кромсать мальчика.
– Думаешь, я на такое способен? Но…
– Никаких «но», – сказала Коломба, вставая. – Чезаре и так достаточно натерпелся. Может, в твоей больной руке тоже найдутся улики. Почему бы тебе не вскрыть ее?
Данте снял перчатку и раздвинул скрюченные мизинец и безымянный палец правой рукой. Между ними светлел круглый шрам размером с монетку.
– Диагностическая хирургия, – пояснил он. – Мне ввели эндоскоп, чтобы проверить, нет ли в руке чужеродных частиц, невидимых на рентгене. Было больно, но я был готов на все, чтобы вычислить Отца. А сейчас я готов пойти на все, чтобы больше узнать о короле монет.
Когда они изложили план Данте врачу и опекуну Чезаре, тот отнесся к его замыслу гораздо терпимее, чем Коломба.
– Келоиды, особенно на ступнях, – явление очень неприятное, – сказал он. – И когда Чезаре играет в футбол, они воспаляются. Я просил его родителей оплатить лазерное лечение, но они сказали, что в этом нет необходимости и со временем рубцы заживут.
– Вы можете дать разрешение на операцию? – спросила Коломба.
– Да, – ответил врач. – При условии, что я буду лично контролировать, какому лечению, где и как его подвергнут.
– Проходить все будет здесь. Если не возражаете, Данте уже снял всю спа-зону, которая сейчас закрыта для посетителей, и операцию можно будет провести на массажной кровати. Все будет простерилизовано, а вы, разумеется, будете присутствовать и, если посчитаете, что операция не удовлетворяет требованиям санитарии, сможете ее прервать.
Врач на мгновение задумался.
– Когда мы можем это сделать?
– Если вы согласны, то прямо сейчас, – ответила Коломба.
– Ничего себе. – Врач наклонился к ней. – Простите, но господин Торре, случайно, не Тони Старк[43] инкогнито?
Коломба вежливо улыбнулась – она не знала, кто такой Тони Старк, – и, попрощавшись, сообщила начальнику «Shadow», что можно приступать.
Когда она вернулась в люкс, на террасе вместе с Данте, пересчитывая освещенные окна зданий напротив, сидели Чезаре и Лука. Мауджери-старший неловко примостился на кушетке с чашечкой кофе в руке.
– Я сказал господину Мауджери, что Луке лучше остаться, чтобы поддержать своего друга, – сказал Данте. – А уехать он сможет завтра утром.
– Совершенно согласна, – поддержала его Коломба.
– Ладно, будь по-вашему, но я, честно говоря, не понимаю, что происходит, – недовольно сказал Мауджери. – Сначала вы заявляетесь ко мне домой, потом уговариваете нас приехать сюда, будто это вопрос жизни и смерти. Возможно, мне надо было послушать своего адвоката, – он виновато улыбнулся. – То есть против вас я ничего не имею, и вообще, я многим вам обязан, но я не хочу, чтобы вы впутывали моего сына в свои мудреные дела.
– Вам кажется мудреным, что ваш сын поддерживает друга? – с любопытством антрополога спросил Данте.
– Нет, – поторопился ответить Мауджери, – но я бы предпочел, чтобы Лука жил дальше и перестал ворошить прошлое.
Данте прищурился:
– То, что с ним случилось, не так уж просто забыть. И вы, на мой взгляд, волнуетесь куда больше сына. Что вас так беспокоит?
– Ничего! – Мауджери сидел как на иголках. – Я забочусь только о сыне.
– Господин Мауджери, вы ничего не хотите нам сообщить? – вмешалась Коломба.
– Черт, да вы и так уже все знаете! – Он встал. – Я хочу, чтобы завтра с утра нас с Лукой отвезли домой.
– Не вопрос, – сказала Коломба. Ей и самой хотелось, чтобы он поскорее перестал мешаться у них под ногами.
Нанятые Данте втридорога врачи установили свое оборудование и простерилизовали комнату, обсуждая предстоящую операцию с опекуном Чезаре, который одобрил каждый их шаг.
Данте присутствовать при хирургическом вмешательстве не пожелал, и наблюдать за процессом пришлось Коломбе. Так она впервые увидела покрытые наростами ступни мальчика.
Целый час, пока длилась операция, Лука не отпускал руки своего друга. Наконец ноги Чезаре слегка покраснели, и на кровати осталось несколько чешуек сухой кожи. Коломба попросила Третьего отвезти их в лабораторию на анализ.
– У него здесь что-то твердое, – внезапно сказала медсестра, втирая в ноги мальчика восстанавливающий крем.
Надев очки с увеличительными стеклами, дерматолог осмотрел место, которое показала ему медсестра.
– Чезаре, у тебя тут маленькая заноза, – сказал он. – Что скажешь, вытащим?
Тот заворочался в свете медицинских ламп, но Лука ему ободряюще улыбнулся. Точнее, улыбнулся он в пустоту – ребята никогда не смотрели друг другу в глаза. Извлечение прошло безболезненно, потому что длина занозы составляла всего несколько миллиметров, а сама она была тонкой, как игла маленького кактуса. Занозу отвезли на анализ вместе с остальными образцами.
К изумлению Коломбы, привыкшей к черепашьей скорости работы криминалистических лабораторий, результаты были готовы уже на рассвете. Когда она, в одной пижаме, притащилась в гостиную, Данте уже угощал всех дежурных охранников кофе. Не теряя времени, она налила себе двойную порцию и углубилась в чтение заключения, доставленного в плотном, запечатанном сургучом конверте с водяными знаками.