Но, виделось мне, если бы Агата и убила Маргарет, она бы сделала это в моментальном порыве, в состоянии бешенства. И если принимать во внимание то, как выглядело тело, это было очень похоже на правду. Но что не вязалось с Агатой, так это полная ее бесстрастность после случившегося. Если бы она в порыве ярости и расквиталась бы с опостылевшей Маргарет, то вышла бы к нам с “Золотым карандашом” в крови и наряде Керри Стивена Кинга. И уж точно не сидела бы с нами в гостиной как ни в чем не бывало. К тому же она объективно была до сих пор очень пьяна.
Билл продолжал и сейчас вести себя по-дурацки, но с его стороны это вполне можно было списать на профессиональный талант к перевоплощению. Если кто и мог убить Маргарет и потом спуститься к нам, прихватив бутылку шампанского, то только он. Имел ли он такой большой зуб на свою бывшую или только старался таким образом вывести ее из себя, до сих пор не было понятно.
Самой загадочной фигурой оставался Николас. Вот уж у кого была масса возможностей подняться: курил он, казалось, каждые полчаса, но в большинстве случаев кто-то из нас всегда ходил с ним. И держался он, как разведчик на допросе, хотя, конечно, это могло быть и вполне естественной сдержанной реакцией нормального человека – насторожиться, собраться, сконцентрироваться. В конце концов рядом убийца.
Все выглядели одинаково подозрительными и в то же время одинаково нормальными. Но факт оставался фактом: один из нас убил Маргарет Митчелл.
Совершенно бесшумно появилась Влади. Я ожидала возвращения Джей Си, отчего сразу же заволновалась еще сильнее, если это в принципе было возможно.
– Маделин, пойдемте со мной, – спокойно, но тоном, не предполагающим возражений, произнесла она.
– А где наш герой-любовник? – хоть и со своим обычным сарказмом, но и явным волнением спросил Билл. – Куда делся? Уже под арестом?
– Она же не может никого арестовать, – встряла Агата. – Я точно знаю, не может.
– Да дайте же ей сказать! – Николас, кажется, впервые за все время вышел из себя.
Все с удивлением уставились на него, а я немедленно вспомнила его жесткий тон в разговоре с Маргарет перед ужином, фрагмент которого мне удалось случайно подслушать.
– Для корректности ваших показаний те, кто еще не прошли индивидуальный разговор со мной, не смогут пока общаться с теми, кто это уже сделал. Джей Си в столовой, там же мы все в итоге и соберемся.
– Вот будет весело, если последний из нас обнаружит там гору трупов, – задумчиво проговорил Билл.
– Мне несколько поднадоел ваш однотипный юмор, – бросила Влади.
– Звучит очень знакомо. И все еще: боюсь, пока у вас нет ему альтернативы, дорогая Хелена, – парировал Краймер.
Влади повела меня на кухню. Свет в ней на этот раз горел ярко, отлично освещая весь тот бедлам, что оставляют люди, готовящие что-то в процессе вечеринки. Мы отошли к узкому, но длинному, во всю стену, окну, выходящему к берегу, в котором все еще виднелись волны. Все еще не было видно моста, который бы вернул нас в нормальную жизнь, где людей не забивают позолоченными предметами.
Влади достала блокнот, оперлась на столешницу и начала допрос довольно дружелюбно:
– Хотите воды, Маделин? Может, чего-нибудь съесть? Пока мы на кухне.
Она улыбнулась вполне по-человечески, но я чувствовала, что это только ее метод ведения допроса, поэтому решила не брать даже стакан воды, чтобы не прикладываться к нему каждый раз, когда занервничаю. А я предчувствовала, что поводов для этого будет достаточно.
– Зачем вы приехали сюда, Маделин?
Этот вопрос нужно было задать себе пару дней назад, чтобы его не задавал каждый встречный здесь человек.
– Вы же знаете, – устало сказала я. – Маргарет писала книгу, позвала меня понаблюдать за процессом.
– Я не знала, что писатели так делают, – будто бы искренне удивилась она. – Насколько это нормально в писательской среде?
– Ну, – задумалась я, – иногда писатели пишут романы в соавторстве…
– Но роман о Сердцееде – не тот случай, верно?
Я была вынуждена признать, что не тот.
– Вы говорили с ней о Сердцееде? – спросила Влади.
Вопрос был неожиданным.
– Не то чтобы… Нет, мы специально не обсуждали это дело. А что? Думаете, убийство как-то может быть связано с романом? Вы подозреваете Николаса?
– Почему Николаса? – немедленно ухватилась она.
– Он единственный тут, помимо собственно Маргарет, связан с романом о Сердцееде напрямую.
– Возможно, – уклончиво ответила она. – Как думаете, могло сложиться так, чтобы роман о Сердцееде писали вы, а не Маргарет?
Я задумалась:
– Мне не делали таких предложений. Даже если бы это был запасной вариант издательства, предложение присутствовать здесь скорее исходило бы от Николаса, а не от Маргарет. Она определенно не планировала делиться со мной такой вкусной историей. Так что если кто и вывел бы ее из игры, так это издатель.
– Здесь, кажется, все так или иначе имели зуб на хозяйку.
Я пожала плечами:
– Как бы ни была сильна неприязнь, вряд ли будешь кого-то забивать фигуркой карандаша. Для убийства нужно настоящее основание.
– Какое например?
– Самое верное – деньги. Но едва ли здесь кто-то может серьезно выиграть или проиграть в деньгах от смерти Маргарет.
– Кроме того же Николаса, – как бы про себя заметила Влади.
– Агата больше потеряет с ее смертью: все же Маргарет была ее работодателем, думаю, у нее могут быть сложности с поиском новой работы, хотя и не уверена. Остальные никак не связаны с ней материально, в том числе и я.
– А что еще, на ваш взгляд может стать причиной убийства?
– Возможно, аффект, какая-то неконтролируемая вспышка ярости.
– Очевидно, что для этого нужно было сознательно прийти в комнату Маргарет и уже там впасть в это состояние. Как думаете, так и произошло?
– По правде говоря, не думала об этом, – сказала я. – Такое убийство мог совершить человек импульсивный, но вряд ли он же потом мог спуститься к нам вниз и вести себя как ни в чем не бывало. Это самое страшное в этом деле. То, что этот человек обладает невероятной выдержкой, а значит, от него можно ожидать чего угодно, но не бешеного и безумного поступка, а вполне организованного безумия.
– Как вы думаете, кто это может быть?
Удивительно, но чем дольше мы говорили, тем точнее вырисовывалась фигура убийцы. И все больше она походила именно на Николаса.
– Я не знаю, правда, мы познакомились менее суток назад. Не думаю, что вправе строить хоть какие-то предположения в таком серьезном обвинении.
– А если говорить о том, кого вы хорошо знаете? Что скажете о Джей Си?
Я внутренне ощетинилась, и наверняка Влади это заметила. Все во мне готово было защищать Джей Си. И тут же подумала: Хелена задавала ему те же вопросы обо мне. И, конечно, он никогда бы не заподозрил меня. А я вот смогла.
– О Джей Си я могу сказать только хорошее.
– У них с Маргарет были серьезные отношения?
– Для Джей Си, очевидно, да. Но для Маргарет, видимо, все было иначе.
– Она была инициатором их расставания?
– Да. Если можно назвать молчаливый уход от всех контактов инициативой расставания. Она поступила довольно жестоко. И очень трусливо.
– Вы на нее злились?
– Не так сильно, чтобы прибить ее в присутствии пяти человек, если вы об этом спрашиваете, – постоянные намеки начали действовать мне на нервы. – Но да, я на нее злилась: она поступила непорядочно по отношению к моему другу.
– А как он сам отнесся к этому разрыву?
– Какое-то время не понимал, что произошло. Да, кажется, и сейчас не до конца понимает.
– А что произошло, Маделин?
Я замешкалась, потому что все слова о Маргарет в отношении Джей Си мне долгие месяцы приходилось подбирать.
– Она наигралась и выбросила игрушку.
Влади что-то написала в своем блокноте.
– Знаете, – медленно произнесла она. – Если опираться только на то, чему я сегодня сама была свидетелем, то можно уверенно предполагать, что в отношениях Маргарет и Джей Си и вы сыграли не последнюю роль.
– Вот уж нет, – моментально и резко отреагировала я. – Бросить его была исключительно ее инициатива. Я даже связывалась с ней, чтобы они поговорили, до этого она просто бегала от него, как ребенок. Так что я скорее уж болела за их воссоединение, а не против него.
– То есть вы не думаете, что она порвала с ним из-за вас?
– По правде говоря, до сегодняшнего дня у меня и мысли такой не было, но нельзя отрицать ее странные выпады в мою сторону в присутствии всех. Возможно, она решила представить себя жертвой, чтобы не выглядеть хладнокровной стервой, например, в ваших глазах.
– Думаете, ей так важно было мое мнение? – с недоверчивой ухмылкой спросила Хелена.
– Не только ваше, – пожала я плечом. – В целом общественное мнение. Ей очень нужно было выглядеть белой и пушистой, идеальной Маргарет. Но, как вы видите, на пути к этому образу она разбила несколько сердец.
– Но не ваше? – уточнила она.
– Нет, мы не были близки настолько, чтобы она оказывала на меня хоть какое-то значительное влияние. По сути, дольше, чем сегодня, мы еще не находились в одном помещении.
Влади пару секунд помолчала, словно подбирая форму для своего следующего вопроса. И высказала его не сразу:
– Вы с ней работаете, теперь уже работали, в одном жанре?
– Это так, хотя сейчас бывает не просто впихнуть роман в рамки одного жанра. Но да, у нас одна целевая аудитория.
– Но она успешнее вас.
Я постаралась вдохнуть как можно незаметнее.
– Да, можно и так сказать. Возможно, у нее была фора, все же я только начинаю свой путь в этом бизнесе.
– Но вы ровесницы.
– Она начала писать раньше.
– То есть ее талант проявился раньше?
“У нее был талант, а у меня нет. У меня были только поддерживающий Джей Си и история моих родителей. А потом еще одна, но тоже чужая история. А она наверняка придумывала десяток историй, просто выпивая утренний кофе. Хотя нет, какой кофе, наверняка это было не полезно, и она пила только свою сверхполезную воду”, – вот такие мысли пронеслись в моей голове. Может, стоило озвучить их Влади, чтобы она перестала пытаться меня расколоть.