– Сотрясение мозга.
– Тебе ничего не надо?
– Нужно пробить информацию об одном человеке.
– Что за человек?
– Депутат Мосгордумы Баев Владимир Романович.
– Что ты хочешь о нем узнать?
Рич облизал сухие губы.
– Кто он. Чем занимается. Бизнес. Сбережения. Акции. Помимо тех легальных пяти с половиной миллионов в год, которые он декларирует как депутат. С кем он общается. Какие у него интересы. В общем, все, что можно.
– Постараюсь, – буркнул Игорь.
Рич доплелся до дивана и завалился спать. В соседней комнате беспросыпно храпел под алкогольными парами «развязавший» Коля.
Вечером их разбудил звонок в дверь. Они не пошевелились. Лишь когда звонок сменился настырным стуком, Рич сполз с дивана. Все-таки Нора доверила ему квартиру не для того, чтобы ее тут разнесли.
Он на всякий случай посмотрел в глазок камеры. Суставин.
Рич открыл.
– Почему так долго, «прокурор»? – хохотнул капитан.
Следователь стащил ботинки одними ногами, пританцовывая. Его правая рука висела на перевязи.
– Что у вас там? – кивнул Рич.
– Ушиб и растяжение. Ноет, зараза.
– Вы к кастелянше в больницу ходили?
– Да все в порядке у нее. Палата чистая, кормят хорошо.
– Ей не позавидуешь.
– Да ладно. Вылезла на лбу бульба, тоже мне проблема. Замуж ей, что ли?
– Как она вас встретила?
– Только вошел в палату, как заорет белугой: «Где мое белье?» Мы ж, когда по лестнице катились, умудрились две простыни порвать. Вдрызг, в клочья! Я ей: «Уважаемая, мы все оплатим». Она снова: «Где белье?» Мол, не надо мне ваших денег, вынь да положь ей то самое, вонючее. Я ей: «Уважаемая, мы вам новое белье купим, любой расцветки, хоть в цветочек, хоть в клеточку». Ни в какую. Видал дуру? Я что, теперь зашивать должен это тряпье? Ну, сказал ей пару ласковых, естественно. Она как бросится на меня, психопатка чертова. Побросал я в нее пакеты с апельсинами и бананами – и ходу.
Вскоре явился Илья. Он был бледный, осунувшийся. На приветствие Суставина отреагировал вяло. Капитан попытался его подколоть, но без успеха. Суставин переглянулся с Ричем, тот пожал плечами.
– Ладно, давайте обсудим диспозицию, – сказал капитан, поглаживая травмированную руку. – Что мы имеем? Убиты четверо: Алина, комендант общаги Кашин, регистратор студентов Мукло и студентка Минаева. Трое из них, Алина, Мукло и Минаева, убиты одним способом – сильным пережатием трахеи. Кроме того, мы знаем, что Минаеву задушил Зайцев – отпечаток пальца его. Логично предположить, что он же задушил Алину и Мукло. Но! На горле Мукло никаких следов не обнаружено. А отпечаток пальца на горле Алины принадлежит не Зайцеву. Профессор Багмаев говорит, что он вообще не человеческий. И тут впору вспомнить про здоровяка, который вместе с Зайцевым проник в вашу с Алиной комнату в ночь убийства. Сопоставляем факты: какой-то здоровяк напал на крыше на тебя с комендантом. Не он ли? Кстати, что ты там с комендантом на крыше делал?
– Хотел с ним поговорить, – вздохнул Илья.
– Нашел место. О чем?
– Я решил, что это Падлыч убил Алину.
– С чего бы?
– Понимаете, Падлыч раньше занимался альпинизмом. В общаге у него хранилась веревка, которую он сразу после убийства перепрятал.
– Знаю. А откуда тебе это известно?
– Неважно.
– Ладно, – нахмурился Суставин. – Но как тебе удалось выманить коменданта на крышу?
– Петя помог. Он ему что-то наплел, и Падлыч поднялся наверх.
– Значит, Зайцев знал, что ты с комендантом на крыше?
– Конечно.
– А что, если это Зайцев подослал загадочного громилу. Тогда все становится на свои места.
– Но как этот громила попал в общагу? Вы же опрашивали вахтерш, никто его в глаза не видел.
– А вот это как раз теперь понятно, – загадочно улыбнулся Суставин. – Рядом с общагой наша опергруппа обнаружила тайный винтовой ход. Прямо под большим пнем, который оказался ловкой бутафорией. Вместо корней у него натяжные тросы с механизмом подъема-опускания. Именно через этот ход Зайцев ушел от нас с Пантелеевым. Этим ходом явно воспользовался и вышеупомянутый громила. Эх, были бы у вас тут видеокамеры!
– Вы хотите сказать, что этот ход ведет в общагу?
– Если точнее, то на чердак. Мы подняли в архиве проект общежития и выяснили, что эту тайную спиральную лестницу построили специально для привода любовников. Вы же в курсе, для кого строили эту общагу в 1921 году?
– Для общих мужей и жен.
– Верно. А для особо страстных, кому и местных не хватало, архитектор Клинкер специально спроектировал секретный ход. Кстати, позже, когда здесь уже жили студенты-машиностроители, этим ходом продолжали активно пользоваться. К знаменитому Платону Збруеву шастала некая мадам из Совнаркома, а позже одна знаменитая актриса. Во время войны здесь разорвалась немецкая бомба, ход завалило. Многие годы думали, что он разрушен. Как теперь выяснилось, ошибались, Клинкер знал свое дело.
– Значит, Петя Зайцев связан с этим загадочным здоровяком. Но что им нужно? Для чего они убили Алину и всех остальных?
– Черт их знает, – почесал Суставин шершавую, с вкраплениями щетины щеку.
Бриться левой рукой было неудобно, а жену он принципиально не просил. Про дочку вообще лучше не вспоминать, эта безрукая только исполосовала бы.
– Одного не пойму, – нахмурился он, – зачем Зайцев приволок в вашу комнату какого-то громилу? Сам ведь мог Алину убить, так же как Минаеву.
– Это как раз понятно. У Пети рука не поднялась бы на Алину. Она ему слова плохого не сказала, часто подкармливала. А сколько она его с 3D-конспектами выручала, – вздохнул Илья.
– Что ж он, сволочь, к ней убийцу привел, – скрипнул зубами капитан.
– А мне вот, – поправил очки Рич, – непонятно, как мертвая Алина оказалась на полу. Кто ее с кровати спихнул и зачем?
– Могу предположить, что убийца вернулся и что-то искал. И вольно или невольно ее столкнул. Это единственное логичное объяснение, которое приходит мне в голову, – заметил Суставин. – Но главное, что у нас нет никаких зацепок: что за громила, кто он, откуда. Зайцев пропал с концами. Кстати, вы в курсе, что в розыск объявлен проректор МУГР Солодовников?
Илья неожиданно выругался.
– Ты чего? – удивился капитан.
– Меня т-т-тошнит от одного упоминания о Солодовникове.
– Чем он тебе насолил? Хотел выгнать из университета?
– Лучше б выгнал.
Илья достал из холодильника Колину бутылку водки, плеснул себе в стакан и, давясь, выпил. Помотал головой.
– Сегодня я ездил в общагу за вещами. И столкнулся с Валькой Рябининым.
– Это который дерьмом мажется и мочу пьет? – спросил Рич.
– Откуда ты знаешь?
– Да уж познакомились, – ухмыльнулся арабист.
– Слово за слово, разговорились мы с Валькой. Стали вспоминать Алину. И тут он признался, что в последние месяцы Алина встречалась с Солодовниковым, – через силу договорил Илья.
В тишине стало слышно, как тикают Норины желто-зеленые часы. Как всхрюкивает во сне пьяный Коля. Как плененно колотится осенняя муха в Кубке европейских чемпионов по баскетболу.
Илья налил себе еще. Выпил, размашисто вытер губы. Медленно, тяжело продолжил:
– Валя рассказал, что Солодовников парковал машину в паре кварталов от общаги, в Лепехинском тупике. В этом месте он подбирал Алину. Они думали, что их никто не видит. Но рядом с тупиком пустырь, где Валька Рябинин собачьи какашки собирает, он из них какую-то особую мазь готовит. Вот Валька их и засек. Потом он видел их еще пару раз. Но молчал, боялся меня расстроить.
Суставин был озадачен.
– А Алина вообще… любила гульнуть? – осторожно спросил он.
– Нет, – простонал Илья.
– Ты уверен, что этот Валя сказал правду?
– Ему незачем врать.
Тревожные вести
Проснувшись от внутреннего толчка, Баев больше минуты тяжело отдыхивался, как после изнурительного бега. «Гу-ха, гу-ха…»
Он похлопал по округлости одеяла. Все нормально, Кира здесь. Фонтан ее гнедых волос выплеснулся наружу. Зажмурившись, Владимир Романович нырнул в них лицом.
Какой отвратительный сон. К счастью, только сон и ничего больше.
Кира заворочалась. Спросила который час.
– Спи, – сказал он.
Тихо встал, быстро оделся и вышел.
Спустился по витой лестнице. Принял душ, съел йогурт, включил космо-планшет и просмотрел новости в режиме потока. Нападение на отдел полиции в Колпине. На Алтае разбился Ми-6. В Рязани пожары. В Калининграде выборы. В Пензу едет Элтон Джон…
Казалось, все спокойно. Но это было обманчивое спокойствие.
Владимир Романович сам не заметил, как стал мерить шагами гостиную, нервно жуя энерол. Дьявольски хотелось курить, но Кира не выносила сигаретного дыма. Приходилось довольствоваться эрзацем.
Он снова влез в интернет. Вспомнил, что сегодня в Думе заседание, и брезгливо скривился. Представил спикера, вертлявого живчика с преданными глазами задолиза. Мысленно окинул взглядом зал с «коллегами», унылыми рылами, местами амбициозными, но в целом совершенно бездарными, скучнейшими персонами.
От нечего делать он пролистал новости кино, афиши концертов. С интересом отметил про себя, что скоро в клубе «Лимон» играет любимая группа его юности. «Боже мой, неужели они еще живы?» – с удивлением подумал Владимир Романович.
Он влез в папку «Музыка», отыскал в ней треки этой группы, одно название которой повергало в пучину воспоминаний, в мир кассетных магнитофонов, мешковатой школьной формы, шатания по пыльным чердакам и подвалам.
Нахлобучив наушники, он запустил первый попавшийся трек. В голове мерно зарокотал до слез прошибающий хэви-метал. Ему стало тепло и покойно. В воображении медленно поползла вверх бугристая, угрюмая скала, похожая на черную бороду…
Он то проваливался в сон, то выныривал, балансировал на грани транса, снова нырял. Оказался у подножья скалы. Подступил к ней с намерением взобраться наверх. Но что-то мешало. И тут он понял: не за что ухватиться. Он с отчаянием подумал, что обречен остаться на этом острове. Острове? А почему это остров? Кто сказал, что это остров? Он обернулся назад, впервые отвел взгляд от скалы. И увидел пустую, ровную, тихую равнину. До рези в глазах бескрайнюю степь…