– Алло, – услышал Баев вальяжное мурлыканье.
– Я тебе покажу «алло!» Ты почему, дрянь, мышей не ловишь?
Голос в трудке задрожал:
– Виноват, Владимир Романович.
– Что происходит? Почему на улицах бардак? Вы там с презиком совсем страх потеряли? Только и знаете, что пить и жрать. Кто порядок наводить будет? Забыли, кто вас на эти посты посадил?
– Никак нет, ваше высоко… высокоблаго…
– И ты имеешь наглость слать мне какие-то проекты. «Инициативы» у него, видите ли. Да чихал я на твои инициативы!
– Больше не буду, – заскулил глава правительства.
– Бегом с презиком собирайте силовиков! Действуйте, не сидите, как кнури!
Отбушевав, Баев немного успокоился. Глянул на свое пунцовое отражение в зеркале, попросил чаю с лимоном. До его выступления в Думе оставалось меньше десяти минут.
Из городского парламента он отправился прямиком к начальнику саярской службы безопасности Яше Кирсанову. Его терзало беспокойство. Больше недели Яшины люди обрабатывали Солодовникова, и до сих пор без результата. Казалось, что изнеженного проректора сломать легко, но тот неожиданно уперся. Не помогли ни пытки, ни инъекции, подавляющие волю.
Накануне была предпринята очередная попытка его расколоть. К нему отправили опытного гипнотизера. Но и этот маневр провалился, Солодовников изобразил идиота.
«Вдруг он на самом деле рехнулся», – озабоченно думал Баев.
Он застал Яшу в боулинге. Тот швырял шары, те грохотали, как валуны.
Яшин доклад был неутешителен. Никаких сдвигов. Любой другой на месте Солодовникова уже давно сломался бы и ползал в ногах. А этот черт геройствовал с иррациональным упорством.
Они спустились в подвал, миновали серию дверей с кодовыми замками. Двухметровый охранник отпер последнюю, они вошли в комнату без окон.
На койке лежал осунувшийся человек, в котором трудно было узнать бывшего проректора. Он был одет в бесформенную кофту и спортивные штаны с полустертой эмблемой «Адидаса».
Солодовников никак не отреагировал на приход людей, продолжая пялиться в потолок, где противно мерцала психоломная лампа. Баев его окликнул, потряс за рукав. И отдернул руку.
Андрей Ильич Солодовников был мертв.
Прибывший врач констатировал смерть от отравления.
Продолжала мигать психическая лампа дневного света. Эксперты медленно ползали по комнате, обследуя каждый сантиметр. А в соседнем помещении Яша Кирсанов прокручивал запись на камере видеонаблюдения.
– Есть, – отрывисто сказал он. – Вот он вкалывает ему яд.
Баев подошел к монитору.
– Кто это?
– Мой помощник Артур. Он вчера вечером допрашивал Солодовникова.
– Где он?
– Исчез. Это моя вина, я ему доверял, как себе. Делайте со мной что хотите, Владимир Романович.
Яша что-то покаянно бубнил, Баев не слушал. Страшная апатия навалилась на него. Он достал суперфон.
Отец ответил не сразу:
– Извини, Володя, ногу прихватило. Тяжело ходить.
– Опять ишиас?
– Ага.
– Сделай компресс из листьев березы. Сказать, чтобы прислали готовое снадобье?
– Пожалуй, – прокряхтел отец. – А как ты?
– Боюсь, все зашло слишком далеко. Джуги нашли свою силу. Видимо, это война.
– Так и должно быть, Володя. Война – значит, война.
– Но ты всегда был пацифистом.
– Истории плевать на наши взгляды. Мы не можем остановить ход событий. И не вправе в них вмешиваться.
– Тогда какого черта ты сам вмешался! Зачем помог джугам?
– Я уже объяснил.
– Неубедительно.
– Скоро сам все поймешь.
Схватка с гигантом
Разглядывая гирлянды медалей и вымпелов в квартире баскетболистки, Суставин в подробностях рассказал, как проректора Солодовникова взяли на его даче.
– Вы могли его не отдать людям Баева? – спросил Илья.
– Теоретически мы могли бы спрятать Солодовникова на какой-нибудь конспиративной квартире. Но тогда Затворов нас бы просто расстрелял. А потом расстреляли бы его.
– Трусы, – вякнул Коля, который снова не пил и теперь всех задирал.
– Заткнись, – беззлобно ответил Суставин, щурясь на золотую медаль за победу в Мадриде.
– Надо отправляться на дачу к Солодовникову, – подумав, сказал Илья.
– Зачем?
– Вдруг полиция там что-то упустила.
– Обижаешь.
– Согласен с Ильей, проверить дачу стоит, – вышел из нирваны Рич.
Суставин немного покочевряжился, но сдался. И в самом деле, мало ли. Он позвонил Пантелееву, тот сказал, что лично дачу Солодовникова не обыскивал.
– Ты же его брал, Паша.
– Я свою задачу выполнил, обыск не мое дело.
– А кто проводил обыск?
– Кажется, кто-то из группы Челебадзе.
– Там же у него одни стажеры. Слушай, Паша, давай туда наведаемся.
– Делать мне нечего. Езжай сам, если хочешь.
С Суставиным поехал Рич. Илья остался присматривать за мающимся трезвостью Колей.
Мукой снега были присыпаны дачные угодья проректора и все постройки. Гараж. Взлетная дрон-площадка. Баня. Теплица. Беседка. Домик для приезжих. Флигель для слуг…
Суставин с Ричем подошли к большому двухэтажному дому с арочными окнами. Дверь была закрыта на замок, но у них имелась отмычка.
В доме оказалось почти так же холодно, как на улице. Мелькнула мысль разжечь камин, но, посовещавшись, они от этой идеи отказались. Еще прибежит какой-нибудь дошлый соседушка, решивший, будто в дом забрались воры.
Потирая стылые руки, они с Ричем дотошно исследовали каждый угол. Подвигали мебель, отодрали плинтуса, вскрыли полы. Ничего.
Суставин покусал губы.
– Неужели наши таки все зачистили?
– Давайте рассуждать логически, – предложил Рич. – Зачем Солодовников сюда приехал?
– За шкурой.
– Пантелеев рассказал, где она хранилась?
– Внизу, где продукты.
Они подняли тяжелую крышку погреба. Спустились по лестнице, светя фонариками. Большую часть погреба занимали ящики с картошкой и морковкой. Матово пылились банки с соленьями и компотами. Был и винный ящик.
– Стойте, тут кто-то есть!
Суставин судорожно посветил в угол. С облегчением выдохнул: робот. Отключенный. Человекообразный сидел на лавочке в понурой брошенной позе, подернутый паутиной.
– Капитан, посветите сюда, – попросил Рич.
Суставин направил луч фонаря на ящик с картошкой. Там, среди подернутых ростками клубней, что-то белело. Скомканная бумажка.
Рич ее расправил. Это был чек из автомойки, в которую заезжал Солодовников.
Выполненные работы – кузовная мойка квадро-джипа «Гранд Пастори».
Стоимость – 530 рублей.
Печать и дата – 13 ноября.
– Слушай, у Солодовникова квадро-джип именно этой марки. И сцапали наши его как раз 13 ноября, – заметил Суставин.
В нижней части чека блекло и криво был отпечатан адрес автомойки: «город Ивантеевка, улица Садовая, 5».
До Ивантеевки было рукой подать.
– Поехали!
На стойке автомойки смуглая девица с сильно накрашенными губами записала номер суставинской машины.
– Вам роботов или челёвеков? – смешно спросила она с южным сливовым акцентом.
– «Человеков», – хмыкнул Суставин.
– Перед вами один клиент.
– Подождем.
Они заказали кофе.
– Вам с молёком?
– Нет.
Они сели в углу, огляделись. Дешевая пластиковая отделка стен, явно протекающий потолок. Запах затхлости и гнилой воды.
На столе распластался веер древних засаленных журналов – про автомобили и жизнь звезд. Их уже никто не издавал, а здесь они еще существовали. Словно самовоспроизводились.
Телевизор на стене тоже был старый-престарый. Он показывал кино про бандитов – сплошная мельтешня сквозь помехи, которые волнами прокатывались по экрану.
– Что ты думаешь? – тихо спросил Суставин.
Рич подул на свой кофе.
– Пока просто удивляюсь: зачем проректор Солодовников приехал мыть машину в такую дыру.
– Вот именно.
– Хотя видите, роботы у них тут уже имеются.
– Вопрос, какие это роботы.
– Что вы имеете в виду?
– В некоторых конторах, чтобы повысить свой рейтинг на сайте, нанимают людей, которые изображают роботов. Обычно это мигранты. Их гримируют и маскируют под киборгов, учат механическим движениям.
– С ума сойти, – хмыкнул Рич. – За это, кстати, административка положена. Мы уже три таких конторы вычислили – два ресторана и фитнес-клуб.
Рич покачал головой.
– Интересно, у этих людей, которые работают под роботов, личность не деформируется?
– Слышал про такое. Но сам не видел. Это надо у психиатров выяснять.
Суставин вытащил смартфон, задал в поиске ближайшие автомойки. Выскочило несколько точек, в том числе две в центре города.
– Вот смотри, сюда ехать всего пару километров. А вот этот сервис еще ближе. Причем обе мойки куда респектабельнее, чем эта. Но Солодовников зачем-то потрюхал сюда, по ухабам.
– Ему ухабы нипочем, он же на квадро-джипе.
Суставин хлебнул из чашки.
– Кофе неплох. Даже удивительно.
– Может, Солодовников сюда из-за кофе завернул.
Суставин решительно встал.
– Ладно, хватит терять время.
Он стремительно подошел к стойке, на ходу доставая удостоверение капитана полиции. Развернул его перед носом у девицы. Та охнула и рассыпала мелочь, которую считала. Монеты покатились, завибрировали. Один танцующий полтинник долго не желал останавливаться, Суставин прихлопнул его, как муху.
– Вы с проверкой? – затрепетала смуглянка.
– Да. Выясняем, кто у вас тут обслуживался с начала ноября.
– У нас все в порядке. В журнале записано, как есть, не вольнуйтеся.
– Неси.
Через минуту они с Ричем листали журнал обслуживания клиентов. Отыскали 13 ноября и запись о квадро-джипе «Гранд Пастори». Здесь стояло время 11:45 и угловатая подпись.
– Чьи это каракули?
– Златы. Она сейчас выходная.
– Телефон ее, живо!
– Зачем тэлэфон. Ми все тут живем. Ой!
Она поняла, что сболтнула лишнее. За житье на рабочем месте полиция по головке не гладила. Но Суставин снисходительно улыбнулся: нам на эту ерунду плевать.