– Хорошее имя, – пробормотал он.
– С вами все в порядке?
– Да.
Она прошла в свое купе.
Илья сходил в туалет, умылся. Над умывальником размашисто ветвилась кровь красного маркера: «Смерть ворам, народу свободу!»
Не успел он выйти из туалета, как поезд резко встал. Прямо посреди поля. С улицы донеслись суровые окрики: «Всем зайти в купе, оставаться на местах!»
Через минуту, оттеснив перепуганного проводника, по вагону по-хозяйски затопали два человека в мешковатых одеждах. Илья вернулся в свое купе, где по-прежнему витал густой дух дорожного провианта, которым завалили стол ненасытные соседи.
– Молодой человек, что там? – насела старуха.
– Не знаю, какие-то странные люди, – пожал плечами Илья.
Снаружи раздались резкие голоса:
– Сохранять спокойствие! Приготовить документы!
Вскоре парочка визитеров вторглась в их купе. Оба были бородаты и одеты в ветровки. На головах вязаные шапки, на ногах кирзовые сапоги. За плечами у обоих покачивались дула охотничьих винтовок.
– Ваши документы, – сказал один из «охотников», с рыжей бородой викинга.
Второй растолкал дядьку на верхней полке. Старики подали свои паспорта, Илья протянул свой.
– Что за проверка, уважаемые? – поинтересовался дед.
– Чрезвычайное положение, – отрезал «викинг».
Старики переглянулись. Что-то здесь было не то. Конечно, в городе и окрестностях неспокойно, но чтобы до такой степени?
– А ну-ка, паря, пересядь, – велел Илье «викинг».
Илья в недоумении пересел. Бородачи пристально уставились куда-то в район его левого виска. Коротко пошептались, вернули всем документы и потопали дальше.
Примерно через десять минут поезд тронулся.
Никто ничего не понял. Проводник лепетал что-то невнятное. В итоге все решили, что это какая-то народная дружина, которая помогает наведению порядка.
Лишь чуть погодя по поезду разнеслась весть, что «охотники» ссадили какого-то парня. Тот пытался убежать, но был пойман. Сошлись на том, что это был безбилетник или нарушитель паспортного контроля. Никто из пассажиров даже и не подумал, что все дело в завитушке шрама на его левом виске.
Миша Шлемов, помощник министра пропаганды Правительства саяров России, так и не доехал до Новороссийска, куда отправлялся с секретной миссией…
В ту ночь Илью, мотыляющегося на нижней полке, преследовал один и тот же кошмар. Его сбрасывают с крыши люди в шкурах. Он летит в бездну и плющится об асфальт, лопаются сосуды, кровь бьет фонтанами.
Проснувшись посреди ночи, Илья обнаружил, что плавает в поту. Заснуть он больше не смог. Лишь утром провалился, как в бочку, в бесчувственную муть.
Встал с разбитой головой. На перроне в Новороссийске услышал «Счастливо!» от Алины с веснушками. Запоздало кивнул вслед тарахтящим колесикам ее чемодана и вошел в здание вокзала.
Вместо такси-дрона он взял до Геленджика обычное такси. Дольше ехать, зато не стошнит. Он слыхал, что на юге все эти дрон-таксисты летают как бешеные, а аппараты у них старые и раздолбанные.
Таксист с подозрением покосился на его простецкую одежду. Илья показал на экране суперфона, что деньги у него есть.
До Геленджика доехали без пробок. Да и какие пробки в конце ноября.
Водила высадил Илью на пересечении Морской и Пушкина. Ежась от холодного фыркающего дождя, он потратил несколько минут, чтобы найти нужный двор.
Дом Дрона оказался старой ободраннной пятиэтажкой с кривыми 3D-граффити. Кодовый замок был сломан.
В недрах неосвещенного подъезда ему подмигнула кошка. Илья позвал «ксс», она метнулась куда-то вниз.
В сантиметре от смерти
– Кто?
Вот и первый сюрприз. Дрон не один.
Жена? Сестра?
Если он дома, сейчас логично услышать что-то вроде: «Кто там, дорогая?» Но за дверью было тихо, тихо, тихо.
Илья напряг весь свой слух, чтобы измерить объем этой тишины. Исчерпана ли она одним человеком?
Решился:
– Я от Дрона.
Наглый блеф. Сейчас она бросит: «Дрон дома. А вы кто такой, собственно?» Адью, поворачивай оглобли.
Но женский голос осторожно, как бы ощупью тронул:
– Где он?
– Там, куда мы с ним отправились. Я приехал за вещами и вернусь к нему.
– А почему он сам не приехал? С ним все в порядке?
– В полнейшем.
– Странно, что вы его бросили.
– Я его не бросал, мы так с ним договорились. Мне понадобилось срочно в Геленджик, моя жена позвонила, она у меня в положении, – напропалую врал Илья. – Вот Дрон и попросил заодно зайти к вам, набрать еды, сигарет, одежки кое-какой.
– Понятно.
Щелкнул замок, дрогнула тетива дверной цепочки. В нос пахнуло кухонным чадом.
Маленькая девушка, почти девочка. В косынке и шерстяной кофте, с руками в муке.
«Сестра, жена?» – лихорадочно прикидывал Илья.
Широко улыбнулся. Легким подбросом плеча отцентровал холщовый усядистый рюкзак.
А девушка, если приглядеться, была не так уж и юна. Горло с двумя тонкими прорезями, острые углы морщин у глаз. «Может, квартирантка Дрона? Но зачем какой-то квартирантке донимать меня придирчивыми допросами?»
Незнакомка внимательно изучила его неотесанную внешность. На Илье была старая брезентовая ветровка с пожеванной молнией. На ногах бесформенные штаны, растоптанные кроссовки. Голову венчала вязаная шапка-петушок с линялой триколорной надписью «Сочи – 2014».
Пришлось на вокзале заскочить в туалет, чтобы переодеться в это старое шмотье. Примерно так, по представлению Ильи, должен был выглядеть приятель Дрона.
– Раньше Дрон ходил в горы один, – обронила девица.
«В горы? Отлично», – сделал засечку Илья.
– Я тоже когда-то ходил один, – непринужденно хмыкнул он. – Но это дело прошлое, теперь мы с ним вдвоем выбираемся. Так сподручнее и надежнее.
Илья задрал рукав и показал шрам на кисти.
– Во, один отморозок из травмата пальнул.
На самом деле это в детстве он пропорол руку осколком бутылки.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Саша.
– Он про вас ничего не рассказывал. Вы откуда?
– В каком плане?
– Родом вы из каких краев?
– Да здешний я, из Новороссийска. А сейчас с женой в Геленджике живем.
– Входите.
Она наконец сняла цепочку. Илья вошел. Снял ветровку и шапку, разулся.
– Зря, у нас не топят, – заметила она.
– Ничего, мы привычные. В горах и холоднее бывает.
Она неопределенно угукнула.
«Может, спросить, как ее зовут?» – мелькнула мысль, но он тут же дал ей пинка.
Еще б спросил, что такое Шебс или Маркотх. Ясно же, что Дрон рассказал бы своему приятелю, как звать-величать свою… видимо, все же жену.
– С Дроном точно ничего не случилось? – спросила она из сковородочного дыма.
– Все в порядке.
Он протиснулся за ней в крохотную кухню, загроможденную кастрюлями, тазами. Сверху противно капнуло с развешенного на веревке белья.
Хозяйка жарила сырники. Илья раздумывал, о чем бы ее еще спросить. Информации катастрофично не хватало. Он мучительно вспоминал Дрона: о чем тот говорил, чем интересовался во время своего короткого пребывания в общаге.
Да ничем особенным. Грубовато заигрывал со студентками, водочку попивал. Пару раз повздорил с местными.
– А в Новороссийске вы где раньше жили? – спросила она, переворачивая сырник.
– На Набережной.
– На берегу, что ли?
– Да нет, на улице Набережной.
Черт знает что. Она уже давно должна была накинуться на него с расспросами о Дроне. А эта ерунду несет да сырники жарит.
– Садитесь к столу, – сказала она.
– Спасибо.
Он отодвинул скрипнувший стул. И еле увернулся от черной молнии. Лезвие большого кухонного ножа хряснуло по спинке стула. Девица с досадой каркнула и снова взмахнула жутким тесаком.
Илья нырнул под белье. Нож в сантиметре от уха пропорол наволочку и увяз. Изловчившись, Илья двинул валькирию кулаком и стиснул тонкую кисть, выдавливая нож. Та боднула его ногой в живот. Разозленный Илья швырнул ее на пол. Из перекошенного рта змеиным жалом выплеснулась кровь.
Черт, неужели он убил ее?
Сырники горели. Илья выключил огонь и пощупал пульс.
К счастью, жива. Кровь – на самом деле из разбитой губы. Возможно, еще легкое сотрясение.
Он побрызгал на хозяйку водой, стащил косынку. Седина почти наполовину захватила ее волосы.
Она очнулась, ощерилась. Вцепилась в него рукой, но тут же разжала. В ее глазах гулял туман. Здорово он долбанул коварную седовласку.
Илья подобрал нож, отрезал кусок от бельевой веревки. Стянул ей руки и завязал узел «восьмерку».
– Не туго?
Она отвернула лицо.
– Я сразу поняла, что ты не от Дрона. В Новороссийске нет улицы Набережной. И потом, все знакомцы Дрона пахнут дешевым куревом, застарелым потом и костровищем.
– Зачем ты хотела меня убить?
– Приказ: убить всякого, кто будет спрашивать о Дроне.
– Чей приказ?
Она не ответила.
Илья сжался пружиной на краю стула. Внутри у него всё закипело. Он вонзил нож в пол и навис над чертовкой, сжал ее щеки.
– Мою жену убили. Те, кто связан с твоим Дроном. Я хочу знать, кто это сделал. Какая сволочь так решила.
Она что-то прошептала.
– Что?
Он пригнулся к ней совсем близко, дыханием в дыхание. До предела стиснул окровавленные челюсти.
– Тебе наш не оштановить, – просипела она.
Серая книжица
Илью Муромцева трясло. Но он заставил себя собраться. Проверил дрожащими руками крепость затянутых узлов. Еще раз глянул на полуседую девицу, на ее надменное, чуть обезьянье лицо с запекшейся кровью на губах и подбородке.
Хорошо, что не орет. Иначе пришлось бы затыкать ей рот чем-нибудь. Бросив взгляд на сковородку с сырниками, он вспомнил, что сутки ничего не ел. Слопал один сырник, потом умял еще четыре.
Он находился в обычной однокомнатной хрущобе с истертым линолеумом и обоями неопределенного цвета. Прошел из кухни в единственную комнатульку. Провел рукой по бурой истрескавшейся полировке старой-престарой мебели. Такой мебели в Москве уже давно не встретишь. Открыл дверцу шкафа. Внутри висела мужская одежда. Очевидно, Дрона. Пиджак полусъехал с вешалки. Он его поправил, заодно проверил карманы. Там завалялась пара сигарет, причем без пачк