– Да и холодно, – поддакнул его приятель Беслан. – А в нашем бараке согреться можно. Варили бы сейчас плов.
– Эй, что тут думат! Давайте выдадим смутьянов, а сами спокойно вернемся в барак, – топнул широкоплечий Резван.
– Шакал, предатель! – Анзор с Ахмедом бросились на Резвана.
Но через секунду оба бородача бултыхались в придорожном сугробе, сраженные кулаками молодых товарищей. Сила шкур уже не питала несчастных.
Вскоре связанных Ахмеда и Анзора повели в обратном направлении…
– Просто чудеса! – пропел Гурухан. – Дорогой Бадыр Бада, давай нам скорее эти биотрансляторы, да побольше. Что нам тогда саяры. Что нам весь мир!
– Погодите, Гуру, не все сразу. Один такой биотранслятор – дорогая штуковина. Чтобы сделать еще один, нужно года два, и то если мы захватим власть и у нас появятся необходимые ресурсы. Это затратный агрегат, который жрет очень много энергии. При этом зона покрытия биотранслятора только Москва да Подмосковье. Но даже не это главное.
– Говори!
– Понимаете, Гуру… Перекачка энергии от шкур… Я бы не советовал этим сильно увлекаться. Есть подозрение, что для наших шкур такая манипуляция не проходит бесследно. Возможны нарушения на биохимическом уровне. Да и потом, мы не знаем, как впоследствии поведут себя бородачи, испытавшие воздействие резонанса. Имеются некоторые основания думать, что после двух-трех резонансов у человека возможно появление симптомов, ммм, чего-то вроде наркотической зависимости. В общем, явление пока еще слишком неизученное.
Гурухан хлопнул по подлокотникам.
– Но мы должны его использовать!
– Уже используем. Правда, скорее в порядке эксперимента. Пока заряжаем бородачей на отдельных участках. Они показали себя как отменные дестабилизаторы обстановки в пригородах и некоторых районах города, ловкие и энергичные.
– Нам мало отдельных участков. Нужен тотальный удар по саярам!
Отпустив Бадыр Баду, вождь джугов прокрутил запись бунта гастарбайтеров. Мысли о фантастических возможностях этого поразительного оружия пьянили его. Вот бы вернулась массовая мода на длинные бороды! Взять вторую половину 19 века, или совсем недавние времена, когда все щеголяли бородами и барбершопы плодились, как кролики. Какая силища зря пропадала!
Но Гурухан не дал себе распалиться от этих мыслей. Силища-то силищей, а, в самом деле, как ее потом контролировать? Легко выпустить джинна из бутылки.
И все же рискнуть стоило.
Через несколько минут Гурухан подписал приказ «О расширеннном применении биотранслятора».
Затем он решительно поднялся. Пересек свой кабинет по диагонали и подошел к двустворчатому шкафу. Нажал на кнопку, которая была виртуозно вмонтирована в фурнитуру.
Шкаф распахнулся. Внутри стоял сейф. Гурухан набрал десятизначный код, внутри щелкнуло. Он потянул на себя массивную дверь.
В потайном сумраке серел френч Сталина. Талисман вождя-джуга и его верное оружие, сотканное из отборной шерсти.
– Пора, – шепнул Гурухан.
И протянул руку к вешалке.
Революция
В бункере Баева было тихо. Лишь мерно гудел кондиционер да побулькивал фильтр огромного аквариума. В нем туда-сюда сновали свирепые пираньи, тычась лбами в стеклянные стены.
На гигантском плазменном экране беззвучно мелькали новости 7 декабря. Каждые пять минут – одни и те же сюжеты, но с добавлением новых кадров.
Тверская уже полыхала вовсю. В прямом смысле слова. Вместе с горделивыми сталинскими домами, роскошными лимузинами, театрами и ресторациями. Пылала мэрия, пылал и знаменитый балкон, с которого выступал Ленин в 1918 году. Был объят пламенем и барельеф самого Ленина, уже обугленного, как негр, отчаянно тянущего руку куда-то вверх, словно надеясь вырваться из этого адского огня.
Кадр резко сменился, Владимир Романович вздрогнул. Хаотично мечущаяся камера выхватила здание Московской городской думы на Страстном – выбитые стекла, облитый краской и помоями фасад. Баев тиснул кнопку громкости.
«…не видели за всю историю городского парламентаризма! Снаружи здание изгажено, внутри – разруха и хаос, – тараторил закадровый репортер с дивной смесью перепуганности и воодушевления. – Все перевернуто вверх дном. Находившиеся в Думе депутаты и персонал под конвоем выведены из здания и увезены в неизвестном направлении. Никаких переговоров с властями восставшие не ведут. Да и кто они, эти восставшие? Почему все они с бородами? Откуда взялись в таком количестве? Все это вопросы, ответы на которые сейчас не даст никто. Тем временем бунт косматых набирает размах. Мэрия в спешном порядке эвакуирована в Талдом. Множатся слухи о том, что в город вот-вот войдут танки. Но не поздно ли? Восставших много, и действуют они с невиданной решительностью и жестокостью».
Вдруг в кадре мотнулось знакомое лицо. Бледного человечка в очках тащили за фалды два свирепых бородача, третий пихал его в спину прикладом автомата. У человечка был подбит глаз и изодран пиджак. Но не узнать его было невозможно. Женя Супов, думский помощник Баева. На секунду Женин взгляд вынырнул из-за хищных бород конвоиров.
Баеву показалось, что Супов смотрит с экрана именно на него. Разбитые в кровь губы шевельнулись, словно он хотел передать своему начальнику что-то важное оттуда, с захваченного врагами Страстного бульвара.
Окровавленного Женю зашвырнули в отбитую повстанцами полицейскую машину. Баев вскочил, роняя пульт. Звук пропал, кадры немо замелькали в пустой тишине.
Депутат-олигарх, он же тайный правитель всея Руси, рухнул в кресло. Стиснул руками голову…
Он курил одну сигарету за другой. Включил кофейный автомат. Сделал себе двойную порцию покрепче и выпил залпом, обжигаясь. Резко вскочил, поискал глазами пульт. Не нашел и схватил другой, со стрелкой-курсором. Переключил режим экрана и несколько раз кликнул. На экране возникло осунувшееся лицо Яши Кирсанова, начальника службы безопасности правительства саяров. Он был небрит и без галстука.
– Шеф?
– Подведены итоги проверки министров ПСР?
– Тест на детекторе лжи прошли только 11 членов правительства. То есть меньше половины. Да и то в основном второстепенные – по делам семьи, по вопросам аномальных явлений, по народным промыслам…
– А остальные?
– Я же докладывал, шеф, что они разъехались. Видимо, смекнули, что это не индивидуальные совещания, – Яша изобразил в воздухе кавычки, – а нечто посерьезнее. А может, кто-то слил им информацию.
– Ладно, каковы результаты проверенных?
– Скрытых джугов среди них нет. Все наши.
Они помолчали.
– На улицах что? – спросил Баев.
– Повстанцы захватили юго-восток и часть центра. Сейчас они двумя клещами продвигаются в западном и северо-восточном направлении, рвутся к Останкино. Если они захватят телецентр, ситуация может резко поменяться.
– Федералы могут их остановить?
– Трудно сказать, эти черти дерутся остервенело. Они вооружены чем попало, какими-то древними винтовками, но сильны, как бестии. Молниеносностью и нахрапом они разоружили несколько полицейских отделов и захватили армейский склад в Подмосковье. Так что у них уже есть и пушки.
Баев бахнул кулаком по стеклянной стенке аквариума. Пираньи ошалело заметались, кусая друг друга.
– Кто они? Откуда взялись в таком количестве? Это джуги?
– Джуги определенно есть среди них. Возможно, они даже командуют и направляют эту орду. Но подавляющее большинство – обыкновенные бородачи всех мастей. Включая бомжей, которые неизвестно почему вылезли из своих теплоцентралей, ночлежек, шалашей и поперли крушить все и вся.
– Чего они хотят?
– Непонятно. Никаких лозунгов, кроме воплей «долой жуликов и воров», от них пока не слыхать.
Баев потеребил бровь. «Может, пусть и валят эту никчемную и тухлую власть?» – подумал он неожиданно для самого себя.
Коснулся пальцем шрама на левом виске. Это означало, что сеанс связи окончен. Яша отсоединился.
Владимир Романович сделал себе еще кофе. Стал перебирать в уме варианты, оценивать возможности.
Влияние Баева на официальное правительство было грандиозно. Но и его вес среди оппозиции тоже был весьма значителен, пусть и не так заметен. А все благодаря его аккуратному финансированию ряда медийных ресурсов через подставные фирмы.
Итак, когда революция дойдет до своего конца и трупы унесут со сцены, именно он, Баев, сыграет главную роль в пятом акте. Он окажется героем России. И никакие джуги не станут помехой. Даже наоборот. Он их, пожалуй, использует. Среди них наверняка найдутся адекватные личности, с которыми можно будет иметь дело.
Может, это и кстати, что отец преда… То есть, можно сказать, папа оказался весьма дальновиден. Договориться с джугами – неплохая идея. Мы и они. Вместе. Страшная, сокрушительная сила. Мир содрогнется.
Владимир Романович возбужденно зашагал туда-сюда. Опрокинул чашку с кофе, но не обратил на это никакого внимания. Остановился перед беззвучным экраном, который показывал кудрявого американского аналитика. Баев включил звук. Американец с вальяжным видом излагал сценарии развития событий в России, снисходительно подмигивая лощеной телеведущей. Он был саяром. Баев знал, что под его кучеряшками слева на виске розовеет шрам – об этом Баеву лично поведал один агент-гей.
Но к черту его! Речь о наших баранах. Конечно, с джугами придется искать компромисс. Раз уж они вдруг вылезли из своих пещер. Надо будет некоторых из них уважить портфелями в официальном правительстве. Кого-то пустить в бенефициары крупных компаний.
Баев вздохнул, но без особой грусти. Что поделать, ветры перемен. Все лучше, чем однажды получить нож в спину от какого-нибудь фанатика.
– Ну и пусть валят это чертово правительство, – громко сказал он.
Эхо органно колыхнуло его слова под сводами бункера.
– Давно пора, – послышался родной голос.
Баев обернулся.
– Кира?
Она подошла к нему в красивом изумрудном платье со скошенным верхом, оголяющим левое плечо. Он погладил ее по этому прохладному и гладкому закруглению, словно вырезанному из благородного камня и отшлифованному.